Страница 6 из 88
Наступление ядерной эры ознаменовалось тем, что Джизентар, немного обогнавший в науке своих соседей, забросал их ядерными и термоядерными бомбами. После этого гусеницы джизентарских бронеходов начали утюжить территории великих городов. Это была уже не война, а геноцид. Жители Хоррора и Раль‑Сан‑Кана полностью испили горькую чашу и испытали, что такое ядерное заражение, эпидемии, разруха. Они видели, как гордо вознесшиеся башни их крепостей, стены их прекрасных домов, пики величественных храмов превратились в почерневшие от копоти надгробья, на которых отпечатались черные силуэты испепеленных в миг людей. В результате Хоррор был полностью разрушен. Раль‑Сан‑Кан стал захудалой провинцией, где люди мерли с голода. Население планеты сократилось в три раза и не восстановлено до сих пор – оно составляет чуть меньше ста тридцати миллионов. В Джизентаре – сорок миллионов жителей, в колониях – еще пятьдесят, и двадцать пять насчитывает Лесная Федерация – раскиданные по материку полудикие воинственные племена, которые не признают завоевателей и имеют подобие своего правительства.
Наука Джизентара достигла многого, особенно в военной области. Сегодня на планете действуют безотходные, не загрязняющие природную среду технологии. Искусственная пища уничтожила сельское хозяйство. Урбанизация достигла предела, практически все цивилизованное население проживает в городах.
Сто двадцать лет прошло с того момента, когда Джизентар осыпал соседей ядерными бомбами. Время было нелегкое – и это еще мягко сказано. Правительства сменяли одно другое. Кровавые перевороты возносили к власти очередную хунту. А когда кончалось время военных, на их место приходили сладкоголосые, трепливые, безвольные гражданские, при которых все становилось только хуже. Вновь и вновь бунтовали колонии, и тогда опять ревели моторы бронемашин и заходили на боевой вираж бомбардировщики, неся свой смертельный груз городам и поселкам. Несколько раз Империя распадалась, и тогда провинции погружались во мрак и хаос, люди становились добычей одуревших от крови бандитов. Измотанное бесконечной кровавой междусобной каруселью население много раз перешагивало грани отчаянья. Однако науки и технологии продолжали развиваться. Но еще больший вес набирал мистицизм. Секты и церкви росли, как грибы после ласкового грибного дождя.
Постепенно все начало утрясаться. Империя укреплялась, наводился порядок. И тут на планету обрушилась «липкая простуда» – смертельное заболевание, выкосившее каждого четвертого в городах. Снова началась смута, и тогда к власти пришел Кунан.
Когда‑то он был мелким жрецом захудалого храма Птицы Дзу. Но авантюрная, деятельная часть его натуры восстала против размеренного и тоскливого храмового уклада. И молодой человек примкнул к клану «Сынов ночи» – одного их могущественных преступных синдикатов планеты.
Религия всегда играла в жизни горожан большую роль. Даже преступные сообщества предпочитали иметь у себя на службе лицо духовного сана, которое гарантировало удачу и списывало оптом и в розницу даже самые тяжкие грехи. Платить своему, на жаловании священнослужителю, было куда дешевле, чем расплачиваться за каждый грех в храме – а грехов у «Сынов ночи» было немало. «Хозяин ночи» Рамнур Тмуксс очень большое внимание уделял духовной жизни своих подданных, а также чистоте их помыслов и стремлений. Сам он был человеком весьма набожным, и новый духовник клана Кунан (старого сварили в кипящем масле за то, что тот слишком часто стал призывать не предаваться грехам и начал требовать за отпущение все больше денег) пришелся ему по душе. Слишком поздно Хозяин понял, что ошибался в нем, и на самом деле этот человек всегда был далек от смирения. Но, к сожалению для планеты, понял он это только тогда, когда его живого заколачивали в гроб и опускали на дно свежевырытой могилы.
Силой убеждения Кунан обладал гипнотической, люди слушали его часами, он доводил их до исступления. И постепенно он стал приобретать власть над «сынами ночи». Пропал «Хозяин ночи», вскоре его примеру последовали первые помощники – кто‑то упокоился в земле, кто‑то, успев понять, что клан пригрел ядовитую змею, вовремя унес ноги, но судьба настигла и беглецов.
Как‑то естественно и заслуженно Кунан стал лидером «Сынов ночи». А сам клан превратился в религиозно‑разбойничью секту. Вот так благочестивый бывший жрец Дзу взял очень большую власть. Но власть была теневая и далеко не абсолютная, ограниченная, а он метил куда выше. И тут повезло с «липкой простудой», начавшей свой поход с «сельвы», прошедшей по бедным районам Джизентара, затем ударившей по всем остальным жителям и перекинувшееся на провинции. Наставали отличные времена. Пахло новой смутой. А кланы особенно крепчали во время смут и потрясений.
В смуту Кунан не стал перекраивать сферы влияния, захватывать новые территории, гнобить конкурентов. Он пошел в народ.
Те, кто принимали его за обычного разбойника и дешевого трепача, сильно просчитались. Верткий, умный, умеющий заключать договора и компромиссы с такой же легкостью, как потом отказываться от них, он карабкался все выше и выше. Тогдашний «Страж Джизентара» (по земному – президент) был маразматиком, окруженным свитой из проворовавшихся, не способных ни на что ничтожеств. Власть прогнила до основания и легко развалилась под напором все крепчающего ветра перемен. Кунан стал светским главой государства после жалкого подобия выборов – у избирательных пунктов дежурили «сыны ночи», но их вмешательства не требовалось – народ был двумя руками за обещавшего свободу и волю жреца. А еще через три года Кунан облачился в мантию духовного главы планеты и отныне звался Звездоликим. Его звезда взошла над Химендзой, озарив ее мертвенным светом.
А дальше все пошло по обкатанному не раз на многих мирах и во многие эпохи сценарию. Новый диктатор быстро разделался с теми, кто привел его к власти, и от «сынов ночи» осталось одно воспоминание. За десять лет Звездоликий создал безжалостный, идеально отлаженный, с притершимися друг к другу шестеренками механизм.
Диктатуры бывают разные. Некоторые властители, правя железной рукой, заботятся о народном благе и преумножении богатств, о порядке и оставляют после смерти развитую, мощную державу. Другие, наоборот, вседозволенно и без оглядки грабят, сеют разор и разваливают все до основания. Кунан правил, чтобы править. Вся мощь государственного аппарата была подчинена ей – власти над телами и душами подданных. Во власти он видел мистику, она доставляла ему неземное блаженство. Как шли дела в государстве его особо не интересовало – шли они ни шатко, ни валко, ни хорошо, ни плохо, могло быть куда хуже, но и лучше тоже могло быть. Кунан был апатичен, его не слишком интересовали дела на его землях – до той поры, пока он не ощущал обостренным чутьем угрозу своей власти.
Ох, он умел пользоваться властью ради власти. Он достиг многого. Огромные толпы людей грызли в экстазе землю и катались в пыли по мановению его руки. Принародные казни врагов Звездоликого собирали громадные воодушевленные толпы. Он возродил древний вид казни, когда с приговоренными «работали» несколько дней подряд – сперва обрубали руку, перетягивали жгутом, на следующий день – вторую руку, потом поочередно ноги, если человек выживал, и, наконец, голову. На этих мероприятиях от зрителей не было отбоя.
Созданная им система действовала, меняя общество, люднй, их устремления и цели. Постепенно многие жители Джизентара перестали воспринимать как тягость обязательные исповеди «птенцам Дзу» – обличенным жреческим саном сотрудникам тайной полиции. Религиозные фанатики, считавшие Кунана прямым воплощением дыхания птицы Дзу, готовы были резать горло хоть себе, хоть кому по мановению его руки.
«Человек, что ты дышишь – благодари Звездоликого», – гласили плакаты на улицах. «Что ты ешь – благодари Звездоликого». И за все остальное тоже надо было благодарить именно его. И люди благодарили. Искренне благодарили его за все. Он обрел главную власть – власть над душой толпы.