Нереальная реальность

– Это факт.

– Факт, – кивнул Комсус рен Таго. И как‑то поник.

Потом лицо его снова стало суровым. Он понял, что ничего у него не выйдет. «Сокровище Дзу» ему не видать.

– Будь по вашему, – он хлопнул в ладони. – Строн.

Строн вышел из помещения. Вернулся он через минуту.

Лаврушин вскочил. А Степан сделал инстинктивное движение в поисках чего‑нибудь тяжелого. И их можно было понять. В комнате появилось еще одно действующее лицо. На нем была форма Службы Спокойствия, и на груди сияла эмблема, показывающая, что это офицер второй ступени – высшая элита «тигров». Генерал. Но даже не это худшее – к тому, что формой «тигров» пользуются кто не попадя – земляне привыкли. Но вот только на сей раз офицер был настоящий. Земляне хорошо запомнили его. Он присутствовал на первой их беседе с диктатором. Еще тогда каменное выражение его лица потрясло землян. Выражение это не изменилось. Он стоял, чурбан чурбаном, и даже не смотрел на пленников.

– Спокойно, – прикрикнул Строн, видя реакцию землян.

– Ну что, Лаврушин, я тебе говорил! – воскликнул Степан со смешанным чувством отчаянья и торжества. Когда его пессимистические прогнозы (а других он не жаловал) сбывались, он испытывал какое‑то сумрачное удовлетворение.

– Возьмите себя в руки, – спокойно сказал Строн. – Нам предстоит серьезный разговор.

– С психозондированием? – скривился Лаврушин.

– Да сядьте вы, Змей вас забери! – раздраженно бросил Комсус рен Таго.

Лаврушин почти насильно усадил Степана в кресло и сам расположился в соседнем кресле.

– Никто вас не собирался предавать, – произнес Комсус рен Таго с обидной насмешкой.

– Ну да. А это кто, Дед Мороз? – Степан кивнул на офицера второго класса, который никак не реагировал на обсуждение по поводу своего неожиданного появления. Аналогов словам «Дед Мороз» в местном языке не было, поэтому Степан, сам того не заметив, произнес их по‑русски.

– То, что вы узнаете сейчас, кроме присутствующих знают всего еще два человека, – уведомил Строн. – Такая информация опасна для жизни.

«Начало обнадеживающее», – подумал Лаврушин.

– Берл рен Карт, – Строн кивнул на каменноликого офицера, – один из ценнейших наших соратников. Главный наш источник информации в окружении Звездоликого. Он стоит тысячи бойцов, но ситуация настолько угрожающая, что мы вынуждены им рисковать.

– Польщены, – хмыкнул Степан.

– В случае его провала, ущерб для нашего движения будет огромен.

«Сумасшедший дом, – со злостью подумал Лаврушин. – Какие‑то агенты, «Союз Правдивых», «провалится», «засветится»… Мало у меня в лаборатории забот было. Угораздило межзвездным шпионом наняться».

– Кстати, эта жилище – конспиративная квартира Службы Спокойствия. Поэтому вас здесь никто и не ищет, хотя мы весь город перевернули вверх дном, – произнес офицер голосом, лишенным каких бы то ни было человеческих чувств. Лицо офицера так и не выражало ничего. На него можно было нацепить любую маску. Хоть Лаврушин и не профессионал, о чем ему колют у глаза уже не первый день, но профессионалов он уже научился отличать. Так вот – Берл рен Карт – профессионал. И профессионал высокого класса.

– Мы вас проведем в Лабиринт, – продолжил офицер второй ступени. – А потом, если вы найдете Ключ, доставим к хранилищу грандаггоров.

– Лабиринт охраняется, – сказал Лаврушин.

– Только часть его под охраной, – пояснил Строн. – Там такие катакомбы, что перекрыть их все невозможно.

– Кроме того, вас поведет Типинус, – многозначительно добавил Комсус рен Таго.

– Кто?

– Великий Отшельник, – пояснил Комсус рен Таго. – Хранитель лабиринта. Ему сто восемь лет, из них пятьдесят он провел в Лабиринте. И никто не знает эти крысиные норы лучше, чем он. Кунан, избрав резиденцией Святилище Дзу, естественно, Отшельника оттуда погнал.

– Попер конкурента, – усмехнулся Строн. – Звездоликий у нас пророк. А какие еще пророки могут быть рядом с ним? В общем, настоящих пророков он не терпит. Мы старика приютили. И вот он пригодился. Ну что, завтра в Лабиринт?

– Договорились, – кивнул Лаврушин.

– Договорились, – скривился Комсус рен Таго. – Вы нас приперли к стенке. И мы вынуждены идти у вас на поводу. До завтра, таниане.

«Завтра» – в этом слове была какая‑то завершенность. Лаврушин поверил, что эта сумасшедшая карусель движется к завершению.

Офицер и Комсус рен Таго ушли.

– Постарайтесь не обижаться на Комсуса, – сказал Строн.

– Как можно обижаться на него? – произнес Степан. – Он – сама любезность.

– Комсус ничего не хочет для себя. Он историк. Большой ученый. Он был моим учителем. Жил книжным червем, в мире призраков прошлого. А потом его мир разбили. И ему пришлось пережить столько, сколько не по силам человеку.

Строн задумался, его глаза затуманились.

– Сейчас «Союз правдивых» во многом держится на его непоколебимой убежденности. На его несгибаемой воли. Вот только характер у него от такой роли испортился. Неудивительно. От такой жизни мы быстро учимся ненавидеть. И еще быстрее забываем, что такое сострадание и прощение…

– Да, дела‑а, – опять не к месту протянул Степан…

* * *

Строн остался с землянами. Остаток дня он был не слишком разговорчив. Расположившись за огромным столом, на котором можно было устроить небольшую дискотеку, он углубился в какую‑то книгу, отчеркивая карандашом нужные ему места.

Вечером тележка, выкатившаяся из стены, привезла кувшин с отваром, напоминающим чай и кофе одновременно. Так же на ней было несколько изысканных блюд. Вся компания предалась трапезе. И за ней Строн разговорился.

Оказалось, что он может быть веселым, интересным собеседником. Вот только все рассказы носили отвлеченный характер. О своих знакомых и о себе он не распространялся, по укоренившейся привычке не расспрашивал и о других. Неписанные правила по этому поводу грубо нарушил Лаврушин, задав лобовой вопрос:

– Строн, а откуда вы знаете Кроса?

– Это не имеет значения, – лицо Строна помрачнело, он уставился в чашку с дымящимся «кофе‑чаем».

– Извините, – смутился Лаврушин. Он терпеть не мог топтаться на больных мозолях людей.

– К сожалению, – сказал, помолчав, Строн, – для меня это еще имеет значение. Есть долги, которые мы должны заплатить. Или умереть.

Высокий стиль изложения сейчас не коробил Лаврушина. Было заметно, что речь идет о наболевшем.

– Вам действительно интересна эта история? – спросил Строн, отхлебнув отвара и окинув землян печальным взором.

– Но если вы не хотите… – смутился Лаврушин.

– А, все равно. Теперь мы идем по одному канату.

Строн задумчиво забарабанил пальцами по столу. Потом осведомился:

– Вы что‑нибудь слышали о семьюстах семьях?

– Элита Джизентара, – кивнул Лаврушин.

– Была. Тысячу лет. До последних времен. Реальная власть – у семисот семей. Реальная собственность – у семисот семей. Но и ответственность за Джизентар – она тоже была у семисот семей.

– Что‑то не слишком часто они вспоминали об ответственности, – буркнул Степан.

– Как выходило… Среди них были подвижники и подонки. Злодеи и святые. Но они были основой единства Великого Джизентара.

– И вы – из одной из семисот семей, так? – спросил Лаврушин.

– Вы догадливы. Мой род по семейным преданиям берет начало от первоцивилизации.

– Грандаггоров?

– Да. Хотя, скорее всего, это сказка… Были семьсот семей. Была элита. Был Джизентар.