Страница 10 из 24
А может, были тут резоны особые, идеологические.
Представим себе коридоры власти, где в начале семидесятых «утверждался» список городов, включаемых в Золотое кольцо. На совещании в ЦК КПСС присутствуют люди самые разные, но среди них, конечно, есть ученые, которые объясняют, отвечают на вопросы. Учтем, что мероприятие с самого начала идеологическое, потому как, во-первых, иностранцы, а во-вторых, история. А уж когда они соединяются вместе, то бдительность удесятеренная.
И вот представим, что, дойдя до Юрьева-Польского, выслушав рассказ о монастыре, расположенном там музее, Георгиевском соборе, большой партийный начальник спрашивает:
— А что там еще есть?
Ученые люди, не привыкшие к количественному критерию оценки памятников истории, тем не менее поддаются логике начальства и добавляют:
— Там еще рядом Липицкое поле, на котором Липицкая битва произошла.
— Какая такая Липицкая битва? — удивляется начальник.
Ученые рассказывают, объясняют, и чем дальше, тем сильнее хмурится начальник, атмосфера совещания недобро сгущается. Это чувствуют и ученые, но поздно — слово вылетело.
— Ни в коем случае! — постановляет начальник. — Не хватало еще иностранцам про это рассказывать.
— Так мы и не будем! — пытаются оправдаться ученые и начальники рангом поменьше. — Мы и не включили Липицкое поле в маршрут, да там и возить некуда и показывать нечего, иностранцы про него и не знают.
— Ну да, не знают! — саркастически обрывает их большой начальник. — А как только попадут туда, так сразу и начнут выспрашивать да выпытывать. А потом растрезвонят по «голосам». Нет уж, Юрьев-Польской вычеркиваем! И вообще! — поднимает он голову и обращается уже ко всем. — Внимательней надо быть, товарищи. Не вам объяснять, какая сейчас обстановка в мире, так что мы тут все должны учитывать!
Повторюсь: это — мои домыслы, предположения. Возможная модель возможных событий. Скажем так, вполне вероятных. Потому что более весомых причин для невключения Юрьева-Польского в Золотое кольцо просто нет.
Страшная сеча на Липице
А малоизвестная и поныне Липицкая битва, или битва на реке Липице, близ города Юрьева-Польского — самая страшная в истории средневековой Руси сеча между русскими и русскими.
Чтобы представить масштаб ее, перечислим участников, удельные княжества, которые выставили своих воинов.
С одной стороны — все вооруженные силы Владимиро-Суздальского великого княжества. «И были полки у них очень сильны, — отмечает летописец, — из сел погнали даже пеших». То есть было нечто вроде тотальной мобилизации. Владимир, Суздаль, Муром, Переславль, Нижний Новгород, Торжок, Юрьев — всех собрали. А еще были в том войске и не владимирские люди, а пришлые, наемные, называли их бродниками.
Против владимирской рати вышли на поле битвы объединенные войска Новгорода, Пскова, Смоленска и Ростова Великого...
Рязанские в сече не участвовали. Рязани тогда не было. Накануне ее дотла сжег, камня на камне не оставив, великий владимирский князь Всеволод Большое Гнездо.
Рязань всегда держалась наособицу. Но если бы вступила в нынешнюю распрю, то наверняка бы на стороне Новгорода и против Владимира — своего заклятого врага. И это сразу бы дало новгородско-псковско-смоленско-ростовскому войску очевидное преимущество, потому что в те времена рязанцы считались самыми отчаянными вояками.
Особое ожесточение противостоянию придавало то, что в обоих лагерях и войсках во главе стояли выступившие друг против друга в смертельной вражде родные братья — сыновья Всеволода Большое Гнездо.
Вражда между ними началась из-за отцовского наследства. Умирая, Всеволод Большое Гнездо хотел, по обычаю, передать великое княжение старшему сыну, Константину, дав ему Владимир, а второму сыну, Юрию, — Ростов. Но Константин захотел и Владимир, и Ростов. Им руководила не жадность, а боязнь за свою, еще неполученную власть. Хотя Владимир и считался столицей великого княжества, но все же Ростов — древнее, значительнее. Княжение Юрия в Ростове он посчитал угрозой для себя. Отец же разгневался и лишил его старшинства. Передал великокняжеский стол Юрию. По тем временам — поступок чрезвычайный, чреватый многими последствиями. Так и вышло. Сразу же после смерти Всеволода в 1212 году началась распря. Три года междоусобной войны привели к Липице...
Владимирской ратью командовали князья Юрий и Ярослав Всеволодовичи, помогал им младший брат Святослав, а в противостоящей объединенной новгородско-псковско-смоленско-ростовской армии вместе с Мстиславом Удалым тон задавал их старший брат Константин Всеволодович, князь Ростовский, боровшийся за то, чтобы ему, старшему из сыновей Всеволода, и достался по праву отцовский престол во Владимире. Да и Мстислав Удалой тоже не чужак — он был тестем своего врага Ярослава.
И все же, когда рати выстроились друг против друга, за день до битвы, противники попробовали договориться. К Ярославу и Юрию пришли послы с предложением: «Дадим старейшинство Константину, посадим его во Владимире, а вам вся Суздальская земля». Юрий и Ярослав дали Константину такой ответ: «Пересиль нас, тогда вся земля твоя будет». Потому что они накануне уже все поделили. После битвы смоленские ратники в одном из брошенных шатров нашли «грамоту», в которой письменно был закреплен их устный договор: «Мне, брат Ярослав, Владимирская земля и Ростовская, а тебе — Новгород; а Смоленск брату нашему Святославу, а Киев дадим черниговским князьям, а Галич — нам же».
Все поделили.
А чтобы имена их не были отвлеченными, напомню, что Юрий — это тот самый Юрий, который через двадцать один год не придет на помощь рязанцам, бьющимся с Батыем. Что делать, в те века рязанцы и суздальцы были заклятыми врагами друг другу... И Юрий вскорости сам бесславно погибнет на реке Сити в битве с теми же монголо-татарами, которые, разгромив рязанцев, придут и на суздальскую землю...
А Ярослав впоследствии родит сына Александра, который станет Невским. Затем Ярослав, будучи после Юрия великим князем Владимирским, предложит русским князьям назвать Батыя «своим царем». Ярослава отравят в Орде по доносу боярина Федора Яруновича. Сыновья Ярослава, Александр и Андрей, убьют клеветника. Александр Невский станет побратимом ордынского царевича Сартака, приемным сыном Батыя и заключит союз Руси и Орды.
А князь Святослав после смерти Ярослава станет великим князем Владимирским. Но ненадолго. Его свергнет Михаил Тверской. Остаток дней своих он проведет в Орде, добиваясь справедливости. Но в истории тихий и смирный Святослав останется другим — в 1234 году он закончит в Юрьеве-Польском строительство Георгиевского собора, не просто уникального, но самого загадочного творения древнерусской архитектуры....
Но это — будет потом, потом, через два десятка лет. А пока — войска стоят друг против друга. Одни — на Авдовой горе, другие — на Юрьевой горе. Меж ними — ручей Тунег. Чуть в стороне — речка Липица и то самое поле, куда они сейчас отойдут и где начнется та самая битва.
О предстоящей жестокости сечи говорило и то, что некоторые особо отчаянные воины на поле боя «выскочили босыми...». Летописец никак не комментирует, не поясняет сию деталь. Видно, для современников она и не требовала объяснений. Мне же остается только предполагать. При тогдашних нравах мародерство, «обдирание мертвых», то есть раздевание и разувание убитых почитались чуть ли не нормой. И потому, наверно, демонстративно разуваясь, воин как бы объявлял, что не рассчитывает остаться живым, выходит на смертный бой. В предположении этом можно быть уверенным, если вспомнить, что некоторые князья в самые отчаянные схватки вели своих воинов с обнаженной головой. То есть знать снимала шлем, а простолюдины скидывали сапоги и лапти...
Когда закончилась сеча, «можно было слышать крики живых, раненных не до смерти, и вой проколотых в городе Юрьеве и около Юрьева. Погребать мертвых было некому... Ибо убитых воинов Юрия и Ярослава не может вообразить человеческий ум».