Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 18 из 55

Привыкшая к мужскому вниманию и восхищению, она вначале даже не поверила в неожиданный прокол. Однако все ее попытки привлечь внимание Корсакова, множество тщательно организованных «случайных» встреч — все было напрасно! Более того, однажды произошла сцена и вовсе безобразная, в процессе которой Корсаков, не заботясь о Жениных чувствах, в весьма ядовитой форме выложил девушке все, что о ней думает… Естественно, ничего хорошего о Жене он не думал. Пережившая такое унижение впервые в жизни, буквально втоптанная в грязь, Женя проревела всю ночь. А наутро, глянув на себя в зеркало и едва не отшатнувшись от собственного отражения, поклялась рано или поздно отомстить обидчику.

Своего престарелого любовника она к тому моменту не видела уже недели три: возле постели умирающего воцарилась законная супруга, прекрасно знавшая о молодой любовнице мужа и яростно ее ненавидевшая. Последним ударом стало завещание старика, оглашенное после очень скоро последовавшей его смерти. Евгении он не оставил ни копейки! Словно ее и вовсе никогда не существовало в его жизни. Все свои немалые накопления бывший любовник распределил между законной женой и двумя двоюродными племянниками — за неимением собственных детей и более близких родственников. Одним из племянников вновь оказался ненавистный Корсаков…

Последующие несколько лет вспоминать Женя особенно не любила. Да и кому приятно сознавать, что ты содержанка престарелых козлов, переходившая из рук в руки?.. Свои сбережения, оставшиеся от первого любовника, она потеряла вместе со всеми гражданами, доверившими их «солидному» частному банку, когда грянул «черный август». Накануне Женя гордо расплевалась с очередным «старым козлом», не позаботившись о его преемнике. И единственное, что ей оставалось делать, — вспомнить о своем дипломе и, настроившись еще на одно унижение, попытаться устроиться на единственное платежеспособное предприятие, оставшееся в Северотуринске, — проклятый химический завод…

И тут судьба снова улыбнулась Жене — столкнув ее возле проходной с начальником охранной службы, владельцем только что им же созданного частного охранного предприятия «Щит» Василием Шмелевым. Так же как когда-то первый Женин старикан, Шмелев с первого взгляда влюбился в красивую смуглянку, в нерешительности топтавшуюся возле проходной. Как было не подойти и не поинтересоваться, что именно потеряла такая красивая девушка возле унылых корпусов завода?..

За всю свою жизнь Жене ни разу не удалось по-настоящему влюбиться ни в одного представителя сильного пола. Конечно, муж не стал исключением. Но и объекты ее всегда мимолетных романов, вспыхивающих за спиной супруга, исключениями в этом смысле тоже не становились никогда — вплоть до появления в ее жизни Романа Мозолевского. Изменяла Евгения Петровна своему Василию скорее по привычке, приобретенной за годы, потраченные на «стариканов». И поначалу ей казалось, что Мозолевский — из того же ряда время от времени сменяющих друг друга красавчиков, хотя и был он внешне, пожалуй, красивее всех, с кем ее сталкивала женская судьба.

Однако уже через месяц после начала их отношений Женя поняла, что ее Ромео — это совсем не то что остальные, а проклятая любовь, которую она всю жизнь считала сентиментальной выдумкой для законченных идиоток, и в самом деле существует. И к своей жертве подкрадывается незаметно.

И вот теперь, сидя на убогой Семиной кухне, превращенной им в контору, тупо уставившись в снимки, лежавшие у нее на коленях, Евгения Петровна прилагала немалые усилия к тому, чтобы не обнаружить перед детективом, которого втайне презирала, свои истинные чувства.

Снимков было три. Два из них Сема сделал в ресторане — ее любимом ресторане, что было особенно обидно и непереносимо: сколько раз именно там начинались их свидания с Мозолевским! Еще одна фотография запечатлела, очевидно, встречу любовников, поскольку хрупкая брюнетка с короткой стрижкой и глупым лицом висела на груди Мозолевского, поджав ноги и обхватив его шею руками. У самого Мозолевского было выражение лица, слишком хорошо знакомое Жене, чтобы она могла сомневаться в том, какого рода отношения связывают его с этой мерзкой вертихвосткой…

Евгения Петровна наконец справилась со своими ощущениями и, подняв голову, относительно спокойно посмотрела на Сему:

— Сколько я тебе должна?

— Если с пленками…

— Пленки на этот раз можешь оставить себе! — перебила она детектива.

— Ну тогда…

Расплатившись, Женя засунула карточки в сумку и поспешно покинула Семин дом. Оказавшись за рулем, она некоторое время сидела не двигаясь. Наконец, убедившись, что самообладание вернулось к ней, извлекла мобильный и набрала знакомый номер.



На этот раз Мозолевский взял трубку сразу, но голос у него был недовольный.

— Привет, Ромео, — как можно ласковее произнесла Женя. — Это я, дорогой… Звонил Василий, завтра он будет дома… Как насчет сегодняшнего вечера?..

— Какая жалость! — В голосе Романа звучало, как показалось жене, абсолютно фальшивое сожаление. — Сегодня я вынужден буду уехать на загородный объект и там же придется заночевать!..

— Вот невезуха… — вздохнула она. — Что-то случилось?

— Ничего особенного, но мое присутствие, к сожалению, обязательно.

— М-да!.. Что ж, придется мне, как верной и преданной супруге, сидеть дома и печь пирожки для прибывающего мужа…

— Надеюсь! — с неуместной веселостью произнес Роман. — По крайней мере на то, что ты и впрямь будешь умненькой девочкой!

— Не сомневайся! — искренне заверила его Женя. И, отключив связь, совсем другим тоном повторила: — Не сомневайся!

Глянув на часики, усыпанные бриллиантами, Евгения Петровна мысленно прикинула, сколько времени осталось до вечера, и поняла, что, если домой поедет прямо сейчас, его как раз хватит, чтобы привести себя в порядок — с учетом заезда в салон красоты, посещала который еженедельно уже не первый год. Она ни единой секунды не сомневалась, что ни на какой объект ее возлюбленный не собирается. И очень надеялась, что нынешним вечером Мозолевский не отступит от раз и, видимо, навсегда избранной в отношениях с бабами схемы. То есть эту свою мерзавку для начала приведет в свой любимый ресторан, расположенный почти за городом и славящийся действительно прекрасной, хотя, с точки зрения Жени, и немного пресноватой кухней.

Спустя три часа, в самом начале седьмого, Евгения Петровна Шмелева, заметно посвежевшая, с умело уложенными, распущенными на этот раз волосами, в короткой лайковой юбочке черного цвета, в таких же сапогах и курточке, наброшенной поверх вишневой шифоновой блузки, практически прозрачной, припарковалась возле упомянутого ресторана. Не там, где обычно они ставили свою машину — на платной стоянке, а за углом ближайшего дома, заброшенной пятиэтажки.

Несмотря на холод, Женя прямо в салоне сняла куртку, решив, что пользоваться услугами гардеробщика, прекрасно знавшего и ее, и Мозолевского в лицо, глупо: паршивый старикашка наверняка предупредит Романа о том, что она в ресторане. Ни метрдотель, ни официанты ее в этом смысле не беспокоили: примерно неделю назад хозяин сменил обслугу зала, наказав предыдущую команду за попытку добиться повышения зарплаты.

Евгения Петровна, прихватив вишневую, в тон блузке, сумочку, почти бегом преодолела под порывами холоднющего ветра расстояние до служебной задней двери ресторана (швейцар на входе тоже был знакомец Мозолевского) и весьма удачно проскользнула внутрь, никем не замеченная. Ориентировалась она даже в неизвестных местах прекрасно и спустя несколько минут уже входила в дамскую комнату, расположенную в передней части здания. Покрутившись возле зеркала и убедившись, что пробежка по холоду пошла ей только на пользу, подрумянив щеки, Женя направилась в зал. Выглядела она и в самом деле куда моложе своих паспортных тридцати девяти — обстоятельство, прибавившее женщине уверенности и спокойствия: за своего любовника она намерена была сражаться до последней капли крови…