Страница 2 из 64
Эд все не мог сказать хоть что-нибудь. Рылся в памяти в поисках подходящих слов, но там было пусто как никогда, и только тонкий звон начинался где-то глубоко внутри и тянулся к ней наружу…
Наконец он выдавил нелепое:
- Спасибо…
Кому спасибо? И за что?
Но она уже была у стойки, а он все сидел и пытался…вдохнуть?…запомнить?…осознать?
Вдруг необходимость закурить свела все тело. Эд схватил, комкая, полупустую пачку, но долго, очень долго не мог выудить из нее двадцать шестую за сегодня сигарету - так бешено тряслись его пальцы! Ну вот… затяжка, еще, еще одна…
И взгляд. Искоса. Мельком. Так, чтобы только убедиться - просто показалось. Почудилось!
Это - лишь глупые игры подсознания… Или жестокие - сознания? Нет, ерунда! На самом деле все совсем не так!…
Но через два столика именно она сидела к нему вполоборота. Не близко, но каждое ее движение откликалось в нем. Эд мог бы вовсе не смотреть и видеть тем не менее предельно ясно и резкий взмах руки, и блеск на ровных ослепительных зубах. А ее волосы, собрав весь свет до капли, сияли. Она сама сияла - тепло и трепетно, как живой огонь. Молода, нет, юна! Насколько же его моложе? Лет на десять? Больше?
Она была невозможно, невообразимо, нестерпимо прекрасна! На нее было больно смотреть.
Эд выдохнул, дрожа.
Время двигалось рывками.
То он слышал каждый звук, слетавший с ее губ, и теплый ветерок дыхания, казалось, дотягивался до его щеки. Но почему-то эти отчетливые звуки нельзя было собрать в слова, найти в них смысл. И он просто наслаждался мелодией ее голоса…
А то обрушивалась тишина, и тогда, забыв про осторожность, Эд встревоженно оглядывался - здесь ли она? Или уже исчезла? А найдя, удивлялся: почему люди вокруг не смотрят на нее, почему делают вид, что в мире все как обычно? Ведь вот она сидит - через два столика и вполоборота!
Неожиданно в происходящем обнаружилась странная логика: алкоголь начал действовать. Море, влитое внутрь, в конце концов собралось с силами и оттеснило мир, преломляя его в своей толще по-новому. Так бывает во сне, когда абсурд вдруг становится кристально ясен, но секунду спустя смысл ускользает, оставляя тебя ни с чем. Как сейчас.
Эд видел, как она пила пиво из горлышка и неловко курила (неудобное положение сигареты в пальцах подсказывало: она делает это редко). Эд слушал, как звенят бокалы за их столом, как громогласно смеются ее подруги, а иногда надолго затихают, перешептываясь о чем-то, как все дочери человеческие…
И не мог ни черта понять!
Но тут его взгляд споткнулся о дальний столик - за ним низкими рокочущими голосами галдела обыкновенная попойка. Парни - около двадцати пяти, стрижки ежиком, джинсы и кожаные куртки. Ничего особенного. Если бы не один из них - чуть ниже остальных, в стильном пальто. Его выделяла какая-то неопределенная женственность. Нет, мысли о нетрадиционной ориентации не возникали при взгляде на него. Скорее о том, что он косит под Дориана Грея: холодное самовлюбленное лицо и вьющиеся волосы почти до плеч. И отталкивающе-светлые глаза, которые смотрели жестко и прямо.
Прямо на нее.
На недолгое время ситуация зависла в ледяной неподвижности: Эд смотрел на мальчишку, мальчишка - на нее, а она ничего не замечала - болтала, рассыпаясь серебристым колокольчиком. Пока наконец подруги не обратили ее внимание на пристальный взгляд «красавчика» (и что находят женщины в таких хлыщах?!). Она помедлила секунду, а затем со всем кокетством юности и с притягательностью невинности бросила через плечо один-единственный взгляд. В нем были и вопрос, и призыв, и предостережение… Но тут же отвернулась к подругам, рассмеялась и всколыхнула волосы, брызнув искрами на соседние столики.
Через пару секунд мальчишка был рядом с ней. Он склонился слишком близко (наглец!) и зашептал на ухо что-то, заставившее ее покраснеть (паршивец!). Эду стоило нечеловеческих усилий просто усидеть на месте, когда так хотелось сломать этому гаденышу хребет о край стола!
…Но только еще одна сигарета скрипнула в пепельнице, и зло блеснули черные стекла очков.
А в зале уже переставляли стулья, сдвигали столы - не теряя времени, дам ринулись обхаживать друзья «красавчика». Сам он сел рядом с ней - где же еще? Все они пили, курили, смеялись, что-то яростно обсуждали, а «Дориан Грей», жестикулируя, размахивал пивом так, что едва не облил ее (вот урод!). Взгляд Эда прикипел к спинке стула девушки - там расслабленно покоилась рука соседа. И время от времени слегка (будто невзначай) касалась обнаженной спины в глубоком вырезе блузки. Эд чувствовал собственной кожей каждое мерзкое прикосновение, и желание раздавить этого червяка усиливалось: он видел себя огромным призрачным филином, кружащим над девушкой и над расклеванным трупом у ее ног…
И вдруг вечер закончился. Оглянувшись вокруг, Эд понял: кроме него самого и ее компании во всем баре осталось только трое. Бармен многозначительно поглядывал на часы - до закрытия оставалось минут двадцать. Сейчас он прокашляется и напомнит об этом посетителям - он всегда делал именно так. Было самое время расплатиться и спокойно уйти самому. Не привлекая внимания.
Эд поднялся и направился к стойке. Хорошо, что никто не видел, как дрожат его руки, отсчитывая купюры… Хотя какая разница? Дурак бармен наверняка подумал, что он пьян, как и большинство покидающих заведение в эту пору. Вот и все.
Эд прошел мимо ее столика, специально пошатываясь. И даже ни разу на нее не взглянул (вот как он умеет держать себя в руках!)… А потом вывалился в холодную фиолетово-черную осеннюю ночь, прислонился к стене, упоенно и глубоко дыша, и подумал: если в мире есть хоть капля справедливости, ему не придется ждать долго.
Машина была холодной, и он пережил несколько тревожных минут: а что, если не заведется? Но его любимица, его гордость - недавно отреставрированная «Волга» («полночь» снаружи, «топленое молоко» внутри) - не испортила игры: взревела на первом же повороте ключа.
Эд отъехал от бара совсем недалеко - до огромной ивы, росшей за квартал, и погрузился в тень. Он закурил, не смея включать музыку, игнорируя зов природы, думая только о том, что его цель близка. Что вот это еще мгновение, и вот это еще - и она появится…
Дверь приоткрылась (Эд перестал дышать), и, натягивая кепку, вышел пацан. За ним - коротко стриженый крепкий мужик средних лет в длинном пальто и почему-то с тростью (нашел место франтить!). Потом полилась толпа: одна ее подруга, другая, третья, парни… Дверь закрылась.
Все же почудилось. Так нелепо! С другой стороны, а чего ждать после всего выпитого? От своей и так не самой здоровой головы. Да еще в эту ночь! Придется тормознуть у первого попавшегося ларька, купить еще бутылку чего-нибудь покрепче и поехать в парк…
Неожиданная вспышка в темноте - дверь распахнулась, и яркий свет ударил по глазам. Эд ослеп на миг, а потом разглядел разноцветный шарф вокруг шеи, покачивающуюся походку нетрезвой и стремительной молодой женщины. Она споткнулась и едва не упала, но удержалась за фонарь, выронив букет. На это ее подруги отозвались хохотом и долго комментировали ее неуклюжесть. А ему в этот момент больше всего хотелось уничтожить их, ощутить запах их ужаса - да как они (курицы ощипанные!) смеют разевать свои поганые рты! Потешаться над ней! Но она подхватила цветы и засмеялась вместе с ними, беззаботно и радостно - без малейшей нотки обиды. И душная волна гнева отступила.
Эд долго смотрел, как они шли от фонаря к фонарю, и ее волосы вспыхивали золотом через равные промежутки. За плечи ее, пьяную и веселую, вальяжно обнимал все тот же хлыщ. Наконец они отдалились достаточно - стали почти не видны. Эд затушил сигарету, хлопнул дверцей и поспешил за компанией.
Следовать за ними было несложно - навеселе они громко разговаривали, хохотали, шутливо толкались, то и дело отхлебывали из бутылки, передавая ее из рук в руки. И не оглядывались.
Эд скользил взглядом по спинам и не видел их - растворяясь в ритме ее походки, он ловил себя на мысли, что, наверное, мог бы предугадать каждый следующий шаг, а возможно - даже понять, где она живет.