Благими намерениями

Но на этот раз все пошло не так гладко. Мы подобрались к двери, и Антон занял свою позицию, а я только двинулся занять свою — под окном, как дверь снова открылась. В дверном проеме стоял тот же полицай, который выходил в прошлый раз. Что же он так часто во двор выходит? Но думать было некогда. Луч света из открытой двери сразу же выхватил меня из темноты, и нас спасло только то, что полицай, увидев меня, опешил. Вот представьте себе: вы после энной дозы алкоголя выходите ночью во двор и первое же, что видите — вооруженный мужик, покрытый с ног до головы еще не подсохшей кровью… Полицай дико завопил и начал пятиться, но тут же споткнулся о порог, сел в дверях и замолк, будто потерял дар речи.

— Гранату! — Мой крик прогремел во внезапно наступившей тишине не хуже того памятного взрыва на мосту.

Я выстрелил в сидящего в дверях полицая и, отметив, что моя пуля, да еще несколько пуль короткой очереди из пулемета Антона, которую он выпустил одновременно с моим выстрелом, бросили того на спину, метнулся к окну. Антон достал гранату как раз в тот момент, когда я подбежал к стене дома. Изнутри раздался выстрел, второй… Зазвенели над головой, разлетаясь осколками, стекла.

— Какого хера ты там копаешься? — Я присел под окном и повернулся к Антону. Тот как раз бросал в дверь РГД-33.

Грохнул взрыв, выбив остатки стекол, и выстрелы прекратились. Я вскочил и принялся сквозь окно разряжать винтовку в затянутое дымом помещение. Краем глаза заметил, что кто-то стреляет сквозь второе окно. Ян! А я, признаться, совсем забыл про него, когда в дверях появился полицай. Не подумал, что Ян может начать стрелять после моего первого выстрела и попасть под осколки гранаты Антона… Ладно, главное, что с ним все в порядке. Я продолжал стрелять, пока не раздался сухой щелчок бойка. Антон длинными очередями бил сквозь дверной проем из своего «дегтяря». Я бросил винтовку на землю — некогда перезаряжать! — и выхватил «парабеллум». Восемь выстрелов, и снова закончились патроны. Быстро перезарядил… Но все уже кончилось. Насколько я видел через свое окно, живых в домике больше не осталось.

— Ян, ты как? — крикнул я, не отводя взгляда от лежащих вповалку трупов.

— Живой! — раздался голос Яна.

— Антон, давай внутрь.

Антон поднялся и, осторожно водя стволом пулемета из стороны в сторону, вошел в дом. Он обошел комнату, осмотрел лежащих в разных позах полицаев и, закинув пулемет на плечо, повернулся ко мне:

— Все мертвы.

Я, засунув пистолет за пояс, переступил через лежащее в дверях тело и тоже зашел в дом. Вблизи картина побоища еще больше впечатляла. Вот лежит со вспоротым пулеметной очередью животом какой-то юнец, одетый в обычную сельскую одежду… Он лежит на боку, прижав руки к животу, а из-под его тела расползается лужа крови. Рядом с ним, прислонившись к стене, сидит другой полицай — то ли пулей, то ли осколками гранаты ему снесло половину черепа… Остальные тела лежали в не менее живописных позах. И приправой ко всей этой картине служил уже начавший рассеиваться, но все еще густой пороховой дым, в который вплетался запах крови и вонь внутренностей.

В дом вошли Ян со Славко. Весь лоб Яна был перепачкан кровью, которую тот время от времени вытирал рукавом.

— Окно разлетелось… — пояснил он в ответ на мой взгляд.

— Быстро собираем оружие и патроны, — сказал я и, подумав, добавил: — Прихватите документы, если найдете, еду… Короче, все, что может пригодиться. Антон, пойдем проверим тот сарайчик. Интересно, что они там охраняли.

Ян и Славко занялись сбором трофеев, а мы с Антоном вышли из дома и пошли к сараю. Увидев исколотое тело зарезанного мной охранника, Антон явно оценил количество ран на нем и, взглянув на меня, только покачал головой.

Я тоже промолчал. Что здесь сказать — ну не специалист я по работе с ножом! Вот если б взорвать что… Сарайчик, как я уже говорил, был небольшим. Больше всего он походил на место, где рачительный хозяин хранит садовый инвентарь и прочую полезную в хозяйстве мелочь. Вот только зачем оставлять часового? Охранять лопаты с граблями? Дверь сарайчика была закрыта на внушительный висячий замок, который я сначала осмотрел, потом подергал… Возвращаться и поискать ключ? Или, может, ключ у того охранника, которого я зарезал? Ломик бы… Пока я думал, Антон, которому, наверное, надоело ждать, аккуратно отстранил меня в сторону и ловко сбил замок прикладом своего пулемета. Я только крякнул от неожиданности. Вот тебе и ломик!

Не успел еще замок упасть на землю, как я уловил в сарайчике слабый, еле слышный шорох. Похоже, мне не показалось — тот же звук услышал и Антон. Мы одновременно, не сговариваясь, отпрыгнули на шаг назад и вскинули оружие.

— А ну, выходи! — крикнул Антон.

Снова шорох, но никакой другой реакции на слова моего товарища не последовало. Крысы там, что ли?

— Антон, — как можно громче, больше для того, кто мог прятаться в сарае, чем для Антона, сказал я, — если что — изрешетишь сарай из своего пулемета.

Я осторожно подошел к двери, чуть приоткрыл ее и, отступив и просунув ногу в открывшуюся щель, резко распахнул. Снова отскочил в сторону. Ничего не видно. В сарае явно что-то или кто-то есть, но фонарь мы с собой не взяли, а лунный свет внутрь не проникал. Что делать? Залезть в сарай? А если там все же кто-то есть и, судя по тому, что он прячется, этот кто-то явно недружелюбен? Или вначале выстрелить несколько раз, а потом уже заходить? Стоп! Стрелять нельзя. Если полицаи кого-то засунули и держали под охраной в этом сарае, то вряд ли он им друг. А враг моего врага… Хотя они могли ведь и своего за какую-то провинность закрыть на импровизированной гауптвахте. Или не могли?

— Считаю до трех и открываю огонь! — как можно более грозным тоном предупредил я и принялся считать: — Раз! Два!..

Снова зашуршало, на этот раз — громче.

— Не стреляйте! — донесся из темноты слабый, дрожащий голос.

В дверях появилась сгорбленная человеческая фигура. За ней — вторая, третья… Вскоре перед нами стояли четверо мужчин. Насколько я мог видеть — все разного возраста. Старшему, на взгляд, уже перевалило за сорок, а младшему было не многим больше двадцати. Стояли на ногах они очень нетвердо — все покачивались, а крайнего справа вообще поддерживал за плечо сосед. Запах, исходящий от них, я лучше описывать не буду.

— Вы кто такие? — Я опустил винтовку. Чем эти бедолаги могут мне угрожать, если сами еле на ногах держатся?

— С окрестных сел нас согнали, — ответил стоящий посередине — это его голос я услышал, когда пригрозил, что буду стрелять. — Заставили здесь работать…

— Ладно, — перебил его я. — Мы сейчас здесь заканчиваем. Пойдете с нами и потом все расскажете.

— Командир, мы уже все собрали! — послышался с обратной стороны дома голос Яна.

— Сейчас приду! — ответил я.

Внутри дома ничего не изменилось. Ну, почти ничего. Трупы, которые Ян и Славко тщательно обыскали, все так же лежали в различных, правда — уже иных, чем я помнил, позах. Все та же вонь, в которой запах пороха чувствовался уже гораздо слабее. Все те же лужи крови… Островком порядка среди всего этого хаоса выделялись только трофеи, аккуратно сложенные в кучку. Что тут у нас? Оружия мы собрали, если считать карабин охранявшего сарай полицая, — всего девять стволов. Два обреза и семь карабинов, один из которых, видимо принадлежавший немцу, был «маузером», аккуратным рядком лежали на чистом участке пола. По соседству, на расстеленном мешке, высилась внушительная горка патронов — не меньше двух сотен — и снятые с немца подсумки. Мое внимание привлекли три раздутых сидора и не менее набитый немецкий ранец. Это что ж туда Ян и Славко напаковали? Я нагнулся, чтобы развязать мешок, но тут один из освобожденных нами работников сделал шаг вперед.

— Ян, ты, шо ли?

— Генрих? — Ян присмотрелся к нему и хлопнул себя по бокам. — Точно, Генрих!

— Немец? — Антон тут же вскинул пулемет, но Ян отвел рукой ствол в сторону.