Страница 68 из 121
Ехать домой нельзя было, в строю почти не осталось офицеров. Ходили разные слухи о событиях в Петрограде. В Государственной думе депутаты произносили бурные речи, кругом открыто поговаривали о внутреннем распаде государства. В Риге уже наблюдались тревожные симптомы: неповоротливых городовых обучали шагать в строю, везде шныряли жандармы, а солдатам запретили отлучаться из казарм без разрешения командиров. Стрелки, особенно рижане, не очень-то с этим считались, и многих из них на улицах задерживал жандармский патруль.
Как-то утром Карл, выйдя с ротой на прогулку, увидел около двадцати сибирских стрелков, которых конвоировали жандармы. Когда рота проходила мимо арестованных сибиряков, произошло замешательство, строй рассыпался, и сибиряки перемешались с латышской ротой. Жандармы выхватили шашки. Казалось, сейчас начнется свалка.
Карл, недолго думая, дал команду:
— По казармам, бегом — марш!
Рота вместе со сбежавшими из-под конвоя сибирскими стрелками вскоре нашла приют в маленьких домиках Задвинья. Через некоторое время явилось отделение жандармов, возглавляемое офицером, с требованием выдать сбежавших солдат. Много глаз в эту минуту испытующе, с немым вопросом устремились на Карла Зитара. Тот некоторое время молчал, погрузившись в раздумье.
«Неужели можно выдать боевых товарищей, с которыми мы шли в бой в ту мрачную рождественскую ночь? Тогда мы вместе проливали кровь; тысячи наших братьев вместе полегли костьми на Тирельском болоте… Их так же, как и нас, обманули и предали те, в чьих руках власть. Нет, нельзя этого делать! Будь что будет».
И он спокойно ответил жандармскому офицеру:
— Вам придется поискать их в другом месте. Здесь ваших арестованных нет.
— Позвольте тогда произвести осмотр помещений вашей роты! — сердито потребовал жандармский офицер.
— У вас есть на руках предписание о производстве обыска? — спросил Карл.
— Предписания нет, но ведь это только пустая формальность. Вы, как офицер, должны это понять.
— Я, как офицер, скажу вам следующее… — ответил Карл, пристально вглядываясь в лицо откормленного ротмистра. — Уходите отсюда, и как можно быстрее, иначе я не ручаюсь за ответ, который вы можете получить от моих стрелков. Их оскорбляет ваше присутствие здесь.
Одобрительный гул прокатился за спиной Карла Зитара из домиков, где у открытых окон столпились латышские и сибирские стрелки.
— Хороший у вас командир! — говорили сибиряки. — Молодец! Побольше бы таких.
— Мы на него не в обиде, — отвечали латыши. — Не выдал ведь!.. Да и вы не подвели нас на Тирельском болоте.
Жандармы мялись в нерешительности. Герои тыла хорошо знали, что имеют дело с видавшими виды фронтовиками, и это, конечно, не прибавляло им мужества.
А минутой позже началось такое, чего жандармы никак не могли предвидеть: из окон домиков, где расположилась рота Карла Зитара, в жандармов полетели котелки с супом и поленья. Послышались выстрелы с той и с другой стороны. Убедившись, что здесь ничего не добьешься, жандармы пустились наутек.
— Ну, теперь жди расправы, — рассуждали стрелки, когда суматоха кончилась. — Густую кашу мы заварили.
— А сибиряков мы все-таки не выдадим!
— Ни за что!
Карл Зитар понимал, что ему придется отвечать за столкновение. С минуты на минуту можно было ожидать появления жандармов или следственной комиссии.
Но будь что будет, ведь он не один: вместе с ним, готовая на все, его рота и все эти вырученные из беды сибирские стрелки.
Но все обошлось неожиданно благополучно. Не пришли ни жандармы, ни следственная комиссия. В тот же день, вскоре после этой стычки, по полкам и ротам распространилась весть: «Царь отрекся от престола — в Петрограде революция!»
Чаша народного терпения переполнилась.
— Наконец-то! — ликовал Карл Зитар. — Свершилось! Теперь все пойдет по-иному.
Среди стрелков роты — и не только роты, но и полка — после столкновения с жандармами авторитет Карла Зитара неизмеримо вырос: стрелки считали его своим человеком.
Неделю спустя, после того как весть о революции уже облетела всю необъятную Россию, Карл получил краткосрочный отпуск и поехал домой. На побережье, от Пярну до Гауи, стояла армейская резервная дивизия, и вполне понятно, что один из поручиков этой дивизии нашел радушный прием в Зитарах. Двенадцатый или тринадцатый по счету в коллекции Эльзы, он ничем не отличался от своих предшественников. Красивый, опрятный, сентиментальный, всю войну прятавшийся в тылу, он по сравнению с Карлом казался денди, и Эльзе вначале было неловко знакомить его со своим обтрепанным братом, на шинели которого в нескольких местах виднелись заплаты, папаха была продырявлена пулями, а носки сапог порыжели и голенища собрались в гармошку. Да и сам он совсем разучился улыбаться — все время мрачный какой-то, злой, нервный, с вызывающе угловатыми движениями, громким голосом — настоящий фронтовик. Вместо того чтобы радоваться встрече с родными, Карл доставлял им одни неприятности.
Заметив сидящего в комнате незнакомого офицера, Карл раздраженно отказался знакомиться с ним.
— Кто он такой?
— Командир роты, — поспешила сообщить Эльза. — Такой же, как ты. У отца под Москвой две большие фабрики.
— Скоро у него этих фабрик не будет, — зло усмехнулся Карл. Он с досадой вышел на кухню и уселся на подоконник. Эльза последовала за ним.
— Он живет здесь? — спросил Карл.
— Нет, просто заходит иногда. Очень симпатичный человек.
— Вот как! И что ему здесь надо?
— Какие ты странные вопросы задаешь! Почему же ему не прийти, ведь скучно все время возиться с солдатами. Он же интеллигентный человек…
— Ах, ему скучно! — рассмеялся Карл. — Пусть едет на фронт, это его развлечет. Бедняжка, соскучился. Ха-ха-ха! Не знает, как отцовские деньги спустить.
В кухню вошла мать. Она смущенно переглянулась с Эльзой, но не осмеливалась ничего сказать. Неужели это Карл, тихий, скромный мальчик?
— Кто он тебе? — допытывался он опять.
— Кто? Ну, знакомый, — надулась Эльза. — Тебя не поймешь. Чего ты хочешь от человека? Видно, зазнался на войне.
— Не твоего ума дело, милая сестричка! Но прошу запомнить одно: мне надоело в каждый свой приезд встречаться с этими паразитами, с этими скучающими тыловыми господами. Они мне осточертели до смерти. А сейчас одно из двух: или пусть он сию минуту убирается, или уйду я!
— Ну что вы ссоритесь, дети! — вмешалась мать. — Неужели нельзя по-хорошему? Что тут особенного? Обыкновенный человек. А ты уж сразу взъелся.
— Он или я! — повторил Карл, вставая. Мать только руками развела и вышла.
Эльза презрительно усмехнулась:
— Ты просто стал зазнаваться, вот и все.
— А тебе не стыдно водить знакомство с подобными типами? — резко заметил Карл. — Сын фабриканта… Ха-ха!
— Если ты так рассуждаешь, лучше бы тебе не приезжать. Конечно, ты не ради нас приехал, у тебя здесь свои интересы. Ну в чем ты меня упрекаешь? Разве сам ты не бегаешь на свидания к своей каштановой симпатии? Теперь уж нечего скрывать, мы все знаем. Беги скорее, наверно, заждалась. Она дома.
Карл вспыхнул, не то от злости, не то от смущения. Не говоря ни слова, он вышел в коридор и поднялся по лестнице. Эльза услышала его громкий стук у дверей Валтеров.
— Не удержался. А других осуждает.
Как бы там ни было, но поручика все же следовало удалить. Не придумав никакого повода, Эльза собралась в лавку, и угодливый офицер вызвался проводить ее. Обратно она вернулась одна. Карл еще был у Валтеров.
— Вот соскучилась — и отпускать не хочет, — издевалась Эльза.
— Ладно уж, пусть, — уговаривала ее мать. — Ты с ним будь поласковее. Ведь он не такой плохой, каким кажется. Он немало перенес, совсем доконали мальчика.
— Пусть не вмешивается в мои дела, тогда и я ничего не буду говорить.
Но когда мать послала маленькую Эльгу за Карлом и он спустился к обеду, Эльза все же не удержалась:
— Ну, налюбезничались досыта? Смотри, уже три часа.