Страница 30 из 121
Лилия поправила волосы. Всю дорогу она чувствовала себя спокойно, но теперь, когда цель была близка, вдруг сильнее забилось сердце, и решительную девушку охватила робость. Ей было всего двадцать лет, а то, что она собиралась сегодня предпринять, требовало сильного, закаленного характера. Матери легко давать советы — не ей пришлось ехать к Зитарам. Хоть бы злоба или досада появились — это облегчило бы задачу. И погода сегодня, как нарочно, такая тихая! Если бы лил дождь, а морской ветер, гоняя по небу свинцовые тучи, гнул деревья на дюнах, и у нее в душе появились бы суровость и смелость. Тропинка спускалась под гору, но Лилии казалось, что она поднимается на скалистый обрыв.
— Komm, Ами, komm! [15]— послышался внизу чей-то голос. Лилия увидела молодую девушку, шедшую в ее сторону. Собака нехотя встала, потянулась и с безучастным видом последовала за девушкой, которая продолжала говорить ей что-то по-немецки.
«Вероятно, дачница…» — решила Лилия, медленно шагая навстречу девушке. Около конопляника они встретились. Эльза успокоила заворчавшую собаку. Лилия поздоровалась с ней по-немецки и спросила, это ли дом Зитаров.
— Да, — с готовностью ответила Эльза. Несложным вопросом, произнесенным на немецком языке, Лилии удалось завоевать уважение и благосклонность девушки. — Вам кто нужен?
— Дома ли госпожа Зитар?
— Да, конечно. Идемте, я вас провожу к маме. Перестань, Амис! Не бойтесь, барышня, он не кусается.
Значит, эта стройная девушка — сестра Ингуса. Лилия, следуя за Эльзой, украдкой разглядывала ее. Она была немного похожа на Ингуса, только походка у того не такая самоуверенная и черты лица грубее. Его сестра, должно быть, барышня гордая. Узкая шерстяная юбка, белая блузка и туфли на высоких каблуках говорили о том, что она не простая крестьянская девушка. Волосы собраны в узел на затылке и заколоты красивым гребнем, украшенным мелкими блестящими камешками, на правой руке золотой браслет, в левой — пестрый зонтик. А тут еще обращение к собаке на немецком языке. Лилия в душе порадовалась, что брала уроки у госпожи Гаусман. Сегодня она впервые убедилась в пользе этих занятий.
— Вы, вероятно, приезжая? — спросила Эльза, осматривая костюм Лилии. Тонкое светло-синее платье, соломенная шляпа с двумя вишнями, черные остроносые ботинки на шнурках — все было прилично и каждая вещь достаточно добротна, но в целом все как-то не сочеталось между собой. Следовательно, она не горожанка и приехала не затем, чтобы снять комнату на летние каникулы. А узелок?
— Да, я приехала на пароходе, — ответила Лилия, неизвестно почему краснея. — У нас в этом году будет плохой урожай яблок. Червь напал на цвет.
— Да? Не знаю, как у нас. Вы издалека?
Лилия тихо произнесла название местечка.
— Вот как? — заинтересовалась Эльза. — А у меня брат там учился в мореходном училище.
— Да, я знала его. Он у нас жил.
— Ах, как приятно! Тогда вы нам сможете многое порассказать. Ингус сам больше молчит.
— Он дома?
— Нет, он еще в прошлом месяце ушел в плавание. Теперь уж, наверное, они далеко отсюда. Как хорошо, что вы приехали! Вы же не уедете сразу?
— Увидим, как будет. Возможно, что я… смогу некоторое время задержаться.
— Куда вы направляетесь?
— У меня дела в здешних местах.
— Ах, вот что! Пожалуйста, заходите, я сейчас позову маму. Постарайтесь устроить дела так, чтобы немного погостить у нас. Я занимаюсь немецким языком, но дома нет никого, с кем бы можно было поболтать.
Эльза ввела Лилию в гостиную и предложила сесть, а сама прошла в соседнюю комнату. Сидя на мягком кресле, Лилия осматривала комнату. Плюшевые сиденья, тяжелая шелковая скатерть с золотистой бахромой, по стенам картины и фотографии, дорогие обои, широкие дорожки на полу — все говорило о состоятельности семьи. Такой занавески с вытканным посередине парусником не было даже у местечкового врача. А стенные часы с золоченым маятником Лилия видела впервые. Печь была облицована цветными изразцами, а вокруг висячей лампы переливались прозрачные стеклянные подвески, похожие на сосульки, застывшие на утреннем морозе после оттепели. Здесь неплохо бы пожить…
Она не успела еще всего осмотреть, как вернулась Эльза. За ней следовала полноватая женщина средних лет с покрасневшими от сна веками и помятой правой щекой, на которой еще виднелся отпечаток кружева наволочки.
— Вот эта барышня, мама, — представила Эльза.
Лилия встала и смущенно пожала госпоже Зитар руку. Альвина недоверчиво взглянула на узелок, который Лилия не выпускала из рук, затем, приветливо улыбнувшись, предложила гостье сесть.
— Значит, вы барышня Кюрзен? Мы уже кое-что слышали о вас, мой муж хорошо знает вашу семью. Эльза, ты приготовила бы для гостьи чай. Вы ведь побудете у нас немного? Пополдничаем и поболтаем. Расскажите, что у вас там хорошего.
— Да, мама, я посмотрю, может, в кухне еще чай не остыл, — отозвалась Эльза, выходя из комнаты.
— Вас, значит, привели сюда дела, — продолжала Альвина, садясь на диван. — У вас здесь есть родственники?
— Нет, я так… Госпожа Зитар… Я пришла…
В этот момент Альвина зевнула и не расслышала слов Лилии.
— Что вы сказали? — спросила она, мигая заспанными глазами.
Щеки Лилии горели, как маков цвет. С опаской поглядев на дверь, за которой скрылась Эльза, она, потупив глаза, теребила узелок своего свертка.
— Госпожа Зитар, мне нужно что-то сказать вам. Я бы хотела поговорить с вами так, чтобы никто не слышал.
Альвина зевнула еще раз, но взглянула на гостью уже более внимательно.
— Да? Тогда пойдем в соседнюю комнату. Я скажу Эльзе, чтобы она не входила, — приоткрыв дверь в переднюю, она позвала Эльзу и сказала: — Накрой на стол и подожди нас в гостиной. Мы с барышней Кюрзен побеседуем. Заходите, здесь нас никто не побеспокоит,
Лилия последовала за Альвиной в спальню. То ли почувствовав какую-то тайну, то ли из уважения к гостье капитанша перестала улыбаться. Ее серьезность придала смелость Лилии. Сев около окна, она, несколько помедлив, собралась с духом и сразу откровенно в нескольких словах рассказала все.
— Ваш сын жил у нас. Я его невеста, и этой весной перед экзаменами мы с ним обручились. Если не верите, взгляните на эту карточку.
Лилия вынула дрожащими руками из сумочки фотографию, где они были сняты вместе с Ингусом. Она сидела, а он стоял около нее, положив ей на плечо руку. Альвина взглянула на фотографию и тихо произнесла:
— Нам он об этом ничего не говорил. Да, ну и дальше? Что вы еще хотели сказать?
— Он обещал жениться на мне. Я ему поверила, потому что он порядочный юноша, и родители мои не возражали. А теперь… он больше не пишет. Мать гонит меня из дому, все презирают, и я не знаю, что мне теперь делать.
Так. Теперь все сказано, и у Лилии сразу отлегло от сердца. Будь что будет, самое страшное позади. Она украдкой взглянула на госпожу Зитар. После долгого молчания Альвина оторвалась от своих неприятных дум.
— Почему же ты не пришла раньше, когда Ингус был дома? — спокойно, без тени раздражения спросила она.
— Я не знала, что он так скоро уедет.
Теперь следовало бы заплакать, но у Лилии не было слез. Она молчала. Капитанша еще и еще раз сбоку осмотрела девушку. Выглядела она неплохо, не казалась слишком простенькой, такой же была и Альвина лет двадцать назад. Но Андрей был старше ее десятью годами и имел уже изрядный стаж капитана, когда заговорил о женитьбе, а эти оба молоды. Она хотела бы, чтобы ее любимец еще несколько лет погулял на свободе.
— Скажите, что мне теперь делать?.. — спросила Лилия, не выдержав тягостного молчания. — Мне некуда деваться.
Альвина вздохнула.
— Я не имею ничего против того, чтобы Ингус на тебе женился, если он, конечно, желает этого. Но тебе нужно сейчас же отправиться обратно к родителям и ждать, пока Ингус вернется из плавания. Тогда вы сможете пожениться… если таково будет ваше обоюдное желание. Сейчас об этом говорить преждевременно.