Страница 14 из 110
— Пойдете ко мне работать на уборку сена? — спросил Бренгулис в первый же вечер, когда Зитар с Карлом заявились к старосте.
— Нам сначала надо построить временное жилье… — ответил капитан.
— Я даю в день два фунта сала и кормлю, — продолжал Бренгулис.
— Благодарю вас, но мы приехали сюда не в поисках работы, а в поисках земли, — с достоинством заявил капитан и положил на стол письмо из переселенческого бюро. — Нам сказали, что здесь много свободных земель.
Вот почему им пришлось ждать два дня, пока занятый староста освободился на несколько часов. Теперь его сопровождали все мужчины Зитаров, не исключая и Янки. Они уже заранее узнали от других беженцев, где находятся свободные участки, и присмотрели себе один отдаленный, более чистый участок у границы селения. Бренгулис повел их в сухой, заросший кустарником овраг. Туда не подходила ни одна дорога, к нему вела только узкая тропинка.
— Вот здесь можете поселиться, — сказал Бренгулис, указывая на дикие заросли.
— Мы поселимся на краю гари, — ответил Карл. — Или, может быть, вы приберегаете этот участок для кого-нибудь другого?
Бренгулис засопел, ничего не ответив. Эти приезжие — напористые люди. Они не пришли к нему, зажав шапки под мышкой, не жаловались и не клянчили, а требовали. И они не хотели работать на сенокосе за два фунта сала в день. Если они такие богачи, зачем же они приехали в лес? Почему не живут в городе?
Край гари находился примерно в трех километрах от селения, и Бренгулис не приберегал этот участок. Но, как человек сообразительный, он по-своему рассчитал, что, если Зитаров поселить в заваленной буреломом чаще, они там пробьются несколько лет, пока расчистят поле под картофель и луг под траву для скота, а в это время у Бренгулиса будет под рукой дешевая рабочая сила. В горелом же лесу четверо здоровых, сильных мужчин за одно лето натворят чудес, и сало Бренгулиса им совсем не понадобится.
Это было плохое начало — с первого же дня заслужить неблагосклонность самого могущественного человека в колонии. Но в старом Зитаре проснулся бывший капитан, а Бренгулис был для него, образованного, повидавшего свет водителя судов, всего лишь мелкотравчатым существом, перед которым он будет держаться гордо.
— Мы поселимся на краю гари, непреклонно заявил Карл, и на этом вопрос был решен.
Бренгулису ничего не оставалось, как указать им границы участка.
В тот же день новые поселенцы въехали со своими подводами в горелый лес и выбрали место для временного жилья. Ближайшие их соседи, поселившиеся за горой, уже к вечеру услышали, как падают первые деревья на участке Зитаров. Дотемна звенела пила и слышался стук топоров. Наутро Зитары встали с первыми петухами, и лес снова наполнился шумом.
Село Бренгули занимало территорию в двадцать квадратных верст. Лишь узкой полосой выходила она к опушке леса и пастбищу ближайшей деревни. По своей форме и расположению усадеб колония напоминала огромный амфитеатр: в самом центре стоял большой хутор Бренгулиса, по обеим сторонам — усадьбы Силиня и Весмана, остальные сорок хозяйств широким полукольцом окружили центр и, как в настоящем амфитеатре, размещались на естественных, постепенно поднимающихся к западу террасах. Один конец амфитеатра граничил со степью, другой простирался далеко вглубь тайги и кончался у большого лесного пожарища.
Лесной пожар случился летом в первый год войны. Тогда в тайге бушевала огненная стихия, истребившая широкую, в несколько верст, полосу векового леса. С того времени в этой местности исчезли змеи, которые прежде водились в огромных количествах. Растущим в тени и насыщенным влагой великанам тайги пожар не причинил особенного вреда, только опалил хвою и поджег кое-где сухие сучья. Зато кустарник был совершенно уничтожен, и долго не могли пробиться из земли длинные стебли травы, которую местные жители называли дудками. Огромные деревья, смолистые макушки которых обгорели, перестали расти и засохли. У беженцев оказался под рукой большой запас строительного материала, который без всякой сушки годился на постройку дома, а покрытая золой пожарища земля не требовала никакого удобрения.
Приезжие старались селиться обособленно, посредине своих участков; только некоторые беженцы построили дома группами, по три, по четыре вместе. Большинство усадеб было разбросано по лесной дороге и по горным оврагам, где всегда держалась вода. Здесь можно было встретить людей из всех районов Латвии, крестьян и жителей города, большие семьи и одиночек. Те, кто оказался более состоятельным, уже в первое лето приобрели лошадь, коров и соорудили себе какое-то жилье, но большинство боролось с нуждой. Было там и несколько женщин с детьми, кормильцы которых не вернулись с фронта или еще томились в немецком плену.
Большая часть беженцев жила в землянках, зарывшись, точно барсуки, на косогорах, другие не имели даже землянок и ютились в еловых шалашах, куда проникало малейшее дуновение ветра, где после каждого дождя земляной пол превращался в месиво. Эта были настоящие пещерные люди, с пропитанной запахом земли одеждой и покрытыми копотью лицами. Когда к их землянкам приближался кто-нибудь посторонний, женщины прятались в кусты, а мужчины, одетые в грубые, сшитые из мешковины рубахи и штаны, забрав мотыги, отходили на другой конец лесосеки, подальше от дороги.
Зитары и Валтеры поселились на самом краю пещерного участка. Их соседями оказались очень бедные поселенцы, и теперь также им предстояло, по крайней мере на некоторое время, стать такими же пещерными людьми.
На высоком южном склоне горы они вырыли углубления для землянок — настолько глубокие, что плотный слой глинистого грунта образовывал три стены. Наружную стену и двери укрепили крепкими кольями и засыпали толстым слоем земли, так же сделали крышу, а кругом вырыли канавы, чтобы дождевая и снеговая вода не заливала землянки. В сущности, это был скорее погреб, с той лишь разницей, что там, где обычно лежал лед, стояла чугунная печурка, а вдоль стен вместо закромов тянулись сколоченные из круглых еловых и осиновых жердей нары для спанья. На плотном земляном полу сделали высокий, на полфута от земли, настил из кольев, чтобы во время дождливой погоды или оттепели не ходить по мокрому, а посредине землянки в полу прорыли узенькую канавку, она отводила лишнюю влагу.
В таком помещении воздух всегда был душно-сырой, со специфическим запахом земли: все вещи и одежда быстро покрывались плесенью, а крохотное оконце даже в самые солнечные дни не могло рассеять серый полумрак, царивший здесь с утра до вечера. В таких землянках ютилось три четверти жителей села Бренгули, одни — первое лето, другие — уже второй год, а половина жила так все время.
Полторы недели провели Зитары за постройкой двух землянок: одной, побольше, для себя, и другой, вполовину меньше, для семьи Валтеров. Одну из лошадей обменяли в деревне на корову, получив еще в придачу двух поросят. Нужно было раздобыть косу и в оврагах, не так сильно заросших кустарником, накосить скотине сена на всю долгую зиму; Пока остальные косили и сушили сено, Эрнест с Карлом пилили бревна для будущего дома и между делом изготовляли кое-какую мебель: сухие еловые чурки для сиденья, стол из отесанных кольев. Заниматься посевом и огородом уже не было смысла, поэтому к очистке земли приступили позже, покончив со всем остальным. Обработку строительного материала и распиловку досок отложили на зиму, а бревна свезли в одно место. Теперь новоселы раздобыли мотыги, лопаты, топоры и принялись за самую главную работу. Когда выходит такой отряд работников, где мужчины вырубают кусты, корчуют пни и выкапывают корни, а женщины убирают и зачищают все, площадь поля растет на глазах. Вот уже очищено поле для картофеля, и можно посмотреть, где будущей весной сеять овес и просо и где еще можно расчистить кусок земли под сенокос. В воскресенье к новоселам мимоходом завернул сам Бренгулис, но он исчез так же быстро, как появился, ибо здесь даже в воскресенье звенели мотыги и из горящих костров навстречу гостям черными клубами валил горький дым. Нет, здесь нечего было надеяться на дешевую рабочую силу: эти не уймутся раньше, чем победят лес и на месте пожарища появится волнующаяся нива.