Страница 100 из 110
Ингус на минуту прервал повествование и закурил папиросу. Кланьгис откашлялся и вопросительно посмотрел на жену. Лицо Эльзы вытянулось и сделалось серьезным, она больше не улыбалась.
— Но как же ты обходился эти годы… если не мог работать? — спросила она.
— Довольно хорошо, — ответил Ингус. — До этого несчастья у меня были накоплены деньги. В первый раз мне ничего не нужно было платить за больницу — все расходы покрыло пароходство. Приют моряков содержало государство, там все для нас было бесплатно. За операцию заплатил Волдис Гандрис. Это странный человек — он чуть меня не поколотил, когда я хотел вернуть ему деньги. Он взял меня из Манчестера, увез с собой в Барридок и устроил в пансионе моряков, хозяином которого был латыш. Там я играл для моряков на гармони, и мне за это платали; потом стал ходить по судам, играл то в Барридоке, то в Кардиффе, и, должен признаться, — это довольно доходное занятие. Во всяком случае, нужды я никогда не испытывал и всегда мог прилично одеваться. Со своей участью понемногу примирился. И хотя у меня нет и никогда не будет богатства, но нетребовательному человеку много и не надо. Свой уголок в спокойном месте, свой кусок хлеба — чего мне еще желать.
Эльза закашлялась и беспокойно переглянулась с Кланьгисом. На лицах обоих можно было прочитать заботу.
— Ты приехал домой совсем или только навестить родных? — спросила Эльза.
— Посмотрим, как выйдет. Может, останусь, а может быть, опять уеду.
— Конечно, тебе виднее, — согласилась Эльза. — Здесь жить — радость небольшая. У нас тоже всяко бывает.
— Да, — улыбнулся Ингус.
— Тебе нужен покой, а на мельнице всегда возня и шум, — продолжала Эльза. — Здоровому человеку и то трудно выдержать, не то что больному.
— Да, — опять улыбнулся Ингус.
— Но ты можешь поселиться в Зитарах. Пусть Эрнест прогонит цыган и отремонтирует верхний этаж. Там тебе будет спокойно. Если Эрнест заартачится, ты скажи нам. Мы с мужем поможем тебе.
— Разве Эрнест такой плохой?
— Этого нельзя сказать. С тобой он поладит, потому что ты старший брат и можешь потребовать усадьбу себе.
— Какой уж я хозяин?
— Ну, не скажи. Если ты пожелаешь, то в Зитарах у тебя надежный приют на всю жизнь.
— И кусок хлеба тоже, — добавил Кланьгис.
— Из милости я хлеб не буду есть, — ответил Ингус. — Он мне не нужен.
— Конечно нет, — поспешила согласиться Эльза. — Ты потребуй свою долю и не упускай ничего. Тебе полагается часть наследства. Если Эрнест не отдаст по-хорошему, подавай в суд.
— Я подумаю.
Пока Кланьгис ходил на мельницу посмотреть, как идет работа, а Эльза приготовляла ужин, у Ингуса было время поразмыслить. За ужином он вдруг спросил, нет ли у Кланьгиса свободной лошади.
— Хоть две, — гордо ответил мельник.
— Нельзя ли свезти мои вещи в Зитары? — продолжал Ингус.
— Почему же нет, — сказала Эльза, радостно подмигнув мужу. — Но сам оставайся у нас ночевать.
— Не знаю. Эрнест может обидеться, если я не навещу его в первый вечер.
— Ну, если так…
Сразу же после ужина работник Кланьгиса отвез Ингуса в Зитары. Всю дорогу Ингус не проронил ни слова, только улыбался так странно, словно думал о какой-то веселой шутке, которую собирается сыграть. Временами лицо его вздрагивало от сдерживаемого смеха и плотнее сжимались губы, и тогда его улыбка казалась холодной и презрительной.
Эльза, оставшись наедине с Кланьгисом, облегченно вздохнула.
— Слава богу. Чуть было не влипли на всю жизнь.
— Брат все-таки остается братом, — отозвался Кланьгис.
— Ты, надеюсь, не хочешь, чтобы я нянчилась со слепым нищим? Ведь за ним надо ухаживать, как за маленьким. Изредка помогать — это мы можем, но посадить себе на шею и обслуживать… Нет, пусть о нем заботится Эрнест.
В жизни человека бывают темные и светлые дни, когда одна за другой постигают его неудачи и неприятности или, наоборот, приходит избыток счастья. Такой темный день наступил сегодня у Эрнеста. Но разве мог он с утра это предвидеть? Совсем нет. Так уж повелось, что беда приходит без предупреждения. Да и зачем ей предупреждать? Радостный и полный надежд, хозяин Зитаров запряг лошадь и поехал в волостное правление, собираясь получить там ссуду. Он не просил слишком много, только двести латов. Но банковские дельцы, проводившие в тот день очередное недельное заседание, покачали головами и сказали, чтобы он зашел в другой раз, — им нужно все это хорошенько взвесить. Упорнее всех противился предоставлению ссуды трактирщик Мартын, тоже состоявший в правлении банка. И Эрнесту пришлось вернуться домой с пустыми руками. Здесь его ожидала новость: приехал Ингус и хотел остановиться в Зитарах, но, так как хозяина не было дома, он отправился на мельницу.
«Хорошо, если ему понравится на мельнице, — подумал Эрнест, — тогда он с моих плеч долой».
Но где тут! Не успел еще хозяин как следует прийти в себя после неудачной поездки, как во дворе послышался шум подъехавшей подводы и Ингус уже стучал в дверь.
— Проклятье… Войдите! Смотри, какой гость!
По-мужски, без слащавых излияний, они обменялись рукопожатием, поговорили о погоде и сразу же стали прощупывать друг друга.
— Верхние комнаты свободны? — спросил Ингус.
— Если б ты немного раньше приехал, пока я не впустил жильцов… — ответил Эрнест.
— Ну, хоть внизу-то найдется какой-нибудь свободный угол?
— Сам я живу в задней комнате. Только веранда еще не занята, но там выбито несколько стекол. Я думал, ты сегодня переночуешь у Эльзы.
— Можно принести немного соломы. Хуже не будет, чем в богадельне для моряков.
— Как? Ты жил в богадельне?
— В свое время, Эрнест. Или ты думаешь, я ради развлечения приехал домой? Без необходимости никто не будет менять привычного образа жизни.
Будь Эрнест цветком, он поник бы, как от мороза. «Бедняк, голодранец, подыхает с голоду, а я теперь заботься о нем!»
— Я что-то не пойму, — пробормотал он. — Ты же плавал штурманом и хорошо зарабатывал.
— Это было раньше. Теперь я уже давно не плаваю и, наверно, никогда больше ничего не заработаю. Человек предполагает, а бог располагает. Все мы игрушки в руках судьбы.
Ингус рассказал о своих глазах, и Эрнесту все стало ясно. Его охватило мрачное предчувствие. До сего времени он надеялся, что богатый брат великодушно махнет рукой на отцовское наследство: «На что мне эти пустяки? У меня без того денег достаточно». Полуслепой нищий, у которого ничего, кроме одежды, нет, посмотрит на это иначе. Полдома и пожизненное обеспечение — вот чего он потребует. А что ему ответить?
— Это печально, Ингус, — сказал Эрнест. — Жаль, что я небогат, не то мы как-нибудь прожили бы. Но ты ведь сам понимаешь, как мне живется. Из долгов никак не могу выпутаться.
— Откуда же взялись долги? У отца их никогда не было.
— Но мне же пришлось начинать все сначала. Как выглядели Зитары, когда я их принял? Все запущено, разрушено, до последней вещички растаскано. Вот и завелись долги.
— Да, Эрнест, ты много потрудился. Сколько у тебя нынче хлеба посеяно?
— Я сдал землю в аренду.
— Значит, ты ловишь рыбу?-
— Этим делом мы уже не промышляем. Не оправдывает себя — сети дорого стоят.
— На какие же средства ты живешь?
— Перебиваюсь кое-как. Получаю немного за аренду, постояльцы платят несколько латов, остальное собираю по крохам.
— Но ведь ты бы мог сам обрабатывать землю.
— Сейчас этот тяжелый труд не оправдывает себя. Я уже пробовал, и пришлось оставить это дело.
Ингус улыбнулся.
— А что, Эрнест, если бы мы стали с тобой хозяйничать?
— Разве ты способен работать?
— В Англии я зарабатывал игрой на гармони. Играл на судах, и мне за это платили чаевые. Может быть, Мартын позволит мне играть в корчме. Свой заработок я буду вкладывать в нашу общую кассу, так что на жизнь хватит. Ты предоставишь мне приют и уход, а я откажусь от дома в твою пользу, и нам обоим будет хорошо.