Юлий Цезарь

К счастью для Цезаря, трибун не был намерен умереть, защищая закон и свое священное право, и Цезарь смог овладеть 15 000 фунтов золота и 35000 фунтов серебра в слитках, а также 40 миллионами сестерциев в разменной монете,[642] не пролив крови неприкосновенного должностного лица. Но общественное мнение всех классов было глубоко оскорблено этим насилием, совершенным над самым популярным и священным из всех магистратов. Не было ли это первым признаком новой тирании, подобной тирании Суллы? И глава народной партии еще осмеливался утверждать, что он взялся за оружие в защиту прав трибунов? Конфискации и грабежи скоро покажут, чем был он на самом деле! Цезарь до такой степени был смущен этим недовольством, что решил уехать, не получив законного согласия на ведение войны; он даже отказался от мысли произнести большую речь к народу, которую уже приготовил.[643] Чтобы успокоить простой народ и показать ему, что он не желает быть новым Суллой, он заставил Антония предложить комициям упразднить тот чудовищный закон Суллы, который еще формально существовал, хотя и был почти забыт, и лишал прав на государственные должности потомков проскрибированных лиц.[644] Через 6 или 7 дней после своего возвращения в Рим, вероятно 6 апреля,[645] Цезарь покинул его в сопровождении немногих друзей.[646]

Недолгое пребывание в Риме было для Цезаря действительно скорее вредным, чем полезным. За эти несколько дней он потерял в общественном мнении все то, что приобрел за четыре предшествующих месяца. Многие беспристрастные люди, на которых произвело сильное впечатление проявленное им в январе и феврале миролюбие, теперь снова перешли на сторону Помпея. Искренность слов Цезаря о мире стала сомнительной для свидетели его насилия над трибуном и деяний банды сопровождавших его авантюристов.[647] Ему было невозможно поддерживать дальнейшую иллюзию: с такими товарищами он или должен был потерпеть полное поражение, или, если бы ему удалось победить, прежний друг Катилины не преминул бы оправдать надежды самых падших представителей Рима. Цезарю обязательно был необходим в Испании крупный успех. Помпей имел два легиона в Лузитании под начальством легата Марка Петрея; в ближней Испании у него было три легиона под командой легата Луция Афрания и два в дальней Испании, во главе которых был Варрон. Всего там было семь легионов, слишком привыкших, может быть, к партизанской войне в горах против варваров,[648] но все же легионов, уже имевших боевой опыт под командованием верных и опытных генералов. Помпей послал им приказ вести оборонительную войну, чтобы, угрожая перейти Пиренеи, удержать в Галлии часть армии Цезаря или заставить ее совершить рискованное вторжение в Испанию. Три генерала действительно действовали координированно в организации обороны. Варрон должен был остаться в дальней Испании с двумя легионами, чтобы держать там в покорности самые варварские и еще не полностью покоренные племена.[649] Афраний и Петрей, соединив свои пять легионов, должны были двинуться вперед до Илерды (совр. Лерида), укрепленного и выгодно расположенного города у границы Пиренеев, с тем чтобы ожидать там неприятеля, если он осмелится вторгнуться. Помпей в то же самое время убедил знать Массалии не принимать сторону Цезаря. Без дружбы с Массалией — Помпей понял это еще во время войны с Серторием — было трудно содержать армию в Испании, где население было бы, конечно, враждебно Цезарю,[650] потому что слишком хорошо помнило победителя Сертория, тогда как Цезарь был ему совершенно неизвестен.[651] Если испанские легионы не оказали того сопротивления, на которое надеялись наивные стратеги Рима, они тем не менее вместе с Массалией были серьезным препятствием на пути Цезаря.

Действительно, Цезарь скоро был остановлен. Прибыв, вероятно, 19 апреля[652] под стены города, он нашел ворота запертыми, а сенат под предлогом нейтралитета — враждебно настроенным. Так как для ведения энергичной войны в Испании было необходимо овладеть Массалией, то Цезарь тотчас решился взять ее силой и призвал три легиона из Галлии.[653] Но прежде чем он соединился со своими солдатами, для организации обороны в город морем прибыл Домиций. С ним в качестве противника осада Массалии становилась предприятием более продолжительным и более трудным. А Цезарю было нужно разбить испанскую армию возможно быстрее. Раздраженный этой неожиданной остановкой и готовый рискнуть всем, чтобы быстро окончить дело, Цезарь принял совершенно безрассудное решение. Он намеревался вывести все свои войска из Галлии, с тем чтобы ускорить в одно и то же время операции под стенами Массалии и в Испании. Немедленно по прибытии трех легионов он начал осаду и одновременно с этим приказал трем легионам, бывшим в Нарбонской Галлии под начальством Гая Фабия, и двум последним легионам, остававшимся в Галлии, вторгнуться в Испанию.[654] Фабий должен был стараться отвлечь от Помпея население Испании, в то время как сам Цезарь будет осаждать Массалию; когда же город будет взят, он пойдет в уже завоеванную наполовину Испанию, чтобы уничтожить армию Помпея.

Относительно Галлии этот смелый план вполне удался. Благодаря принятым Цезарем мерам и счастливому стечению обстоятельств, в Галлии не произошло никаких волнений. Цезарь с присущими ему быстротой и хитростью сумел подготовить этот успех, сменив еще раз свою политику террора на политику примирения; он не только принудил себя частично восполнить потери, причиненные последними войнами, но и вместо безжалостного преследования еще уцелевших вождей революции постарался заключить с ними мир. Таким образом ему, по-видимому, удалось установить соглашение даже с Коммием.[655] Он сделал даже больше. Знатные галлы были по большей части воинами. Многие из этих рыцарей и воинов, бывшие на жалованье у богачей, оставались теперь незанятыми. Много знатных, наполовину разоренных, охотно ухватились бы за удобный случай приобрести славу и богатство. Цезарь с помощью денег казначейства и тех, которые он получил взаймы от военных трибунов и центурионов, — это была полезная контрибуция и залог верности, — набрал в Галлии всадников и пехотинцев и принял к себе на службу много знатных, обещая им конфискованные имения. Таким образом, кроме пяти легионов он смог послать в Испанию 5000 человек вспомогательного войска и 6000 галльских всадников.[656] Благодаря своей чудесной ловкости ему удалось найти поддержку в Галлии, которая, по мнению его противников, должна была создать ему наибольшие затруднения. Напротив, его усилия быстро окончить войну вначале потерпели неудачу. В то время как он проводил работы по осаде Массалии и приказывал строить небольшой флот, Фабий перешел Пиренеи и так легко обратил в бегство Афрания и Петрея, что можно было заподозрить, не было ли это с их стороны маневром, завлекающим врага двинуться вперед. Цезарь расположился лагерем на берегах Сикориса (совр. Segre) в нескольких милях от Илерды, послал крупные суммы денег для раздачи в соседних городах, чтобы отвратить население от дружбы с Помпеем, и, несмотря на прибытие еще двух легионов, держался выжидательной тактики,[657] ожидая падения Массалии.

642

Таковы цифры Плиния (Η., Ν., XXXIII, 17), Орозий (VI, 15, 5) дает менее вероятные цифры.

643

Мы имеем достоверное свидетельство Куриона о том, что Цезарь был очень смущен негодованием простого народа на его угрозы трибуну. Cicero (Α., Χ, 4, 8); см. также: Cicero, Α., Χ, 8, 6.

644

Dio (XLI, 18), Плутарх, Caes. (37), однако, относят эту реформу ко времени его возвращения из Испании.

645

Cicero, Α., Χ, 8, 6; см.: Groebe, App. ad Druma

646

Из шести легионов, бывших у Цезаря под Корфинием (В. С, I, 25), три, конечно, вновь набранных, были посланы гарнизонами в Брундизий, Тарент и Синонт (Cicero, Α., IX, 15, 1), один был дан Кв. Валерию и два Куриону (Caesar, В. С, I, 30). Война в Испании и осада Массалии, следовательно, осуществлялись восемью легионами, остававшимися в Галлии.

647

См. очень важное письмо Цицерона (Α., X, 8), особенно Λ6 и 7.

648

Cesar, В. С, I, 44.

649

Таков был, по-видимому, по словам Цезаря (В. С, I, 38), истинный мотив, по которому Варрон остался в дальней Испании, а вовсе не по другой причине, как утверждает Цезарь (В. С, II, 17). Его рассказ, в котором чувствуется злоба и даже злословие, не может быть правдивым и, должно быть, был написан в момент крайнего раздражения Варроном, ибо противоречит не только рассказу самого Цезаря (В. С, I, 38), но и характеру Варрона, правда, сдержанному и холодному, но достойному и честному.

650

Эту кампанию можно понять, лишь уяснив, что военные операции в Испании и осада Массалии были тесно связаны друг с другом. Это очень хорошо понимал Цицерон; однако это упускают из виду многие современные историки (см.: Cicero, Α., Χ. 12, 6).

651

Caesar, В. С, I, 61.

652

Schmidt, В. W. С, 176.

653

Из шести легионов, бывших у Цезаря под Корфинием (В. С, I, 25), три вновь набраннных, были посланы гарнизонами в Брундизий, Тарент и Сипонт (Cicero, Α., IX, 15, 1), один был дан Валерию и два — Куриону (Caesar, В. G., I, 30). Война в Испании и осада Массалии, следовательно осуществляялись восемью легионами, остававшимися в Галлии.

654

Caesar, В. С, I, 37.

655

Мне кажется, можно таким образом истолковать свидетельство Диона (XL, 43).

656

Caesar, В. С, I, 39.

657

Текст Цезаря (В. С, I, 39), где перечислены посланные в Испанию силы, испорчен. Но мы можем вычислить, что легионов было пять. Более четырех потому, что в битве, о которой говорит Цезарь (В. С, I, 40), Фабий вывел из лагеря четыре легиона против четырех легионов неприятеля и что, конечно, один легион оставил для охраны лагеря. Не более пяти потому, что Цезарь имел тогда четырнадцать легионов: три из них он оставил для охраны приморских городов Италии (Cicero, Α., IX, 15, 1), один послал в Сардинию, два — в Сицилию, а с тремя осаждал Массалию (Caesar, В. С, I, 36). Однако имеется одно затруднение: с какими силами Долабелла вел войну в Иллирии и откуда были взяты пятнадцать когорт, посланных к нему на помощь под начальством Гая Антония, о которых говорит Орозий (VI, 15, 9)? Остается предположить, что они были взяты из гарнизонов приморских городов; и это предположение тем более вероятно, что легионы должны были добираться в Иллирию морем.