Фидель Кастро

Однако существовало значительное отличие в их отношении к коммунистам, которое выявило прагматическую близость Кастро к их политической идеологии. С усилением «холодной» войны в конце сороковых годов, Чибас становился все более ярым антикоммунистом, сохраняя свою самую жестокую критику не для Соединенных Штатов, а на случай опасности посерьезней: угроза того, что тоталитарный коммунистический империализм, царящий в Москве, самый деспотичный, жестокий и агрессивный в истории, распространится по всему миру, на многие столетия разрушая демократические формы правления, самоопределение наций и свободу слова[30]. Далекий от отрицания своей принадлежности к коммунистам, Кастро не потворствовал риторике «холодной» войны и осторожно избегал чрезмерной критики Социалистической партии, переименованной в Коммунистическую партию Кубы. Но не потому, что он в этот период тайно симпатизировал их целям, а так как уже тогда Кастро был заинтересован в объединении для оппозиции правительству. Вопреки некоторым мнениям, предполагающим близость Кастро к идеям марксизма-ленинизма, Кастро, если вообще можно определить его политическую философию, больше относился к радикальным националистам с твердой верой в социальную справедливость[31]. В любом случае ПСП едва ли соответствовала типу политических суждений, которые Кастро на время нашел в партии Ортодоксос. После сотрудничества с правительством Батисты в начале сороковых годов ПСП добилась согласия с Грау в 1945 году, использовав свое влияние на профсоюзы для достижения политической власти. Новое поколение молодых радикалов, представителем которого был и Кастро, с презрением отвергало политику и «центра», и традиционных «левых» кубинской партийной системы. Для Кастро, и в то время и в будущем, важнее были тактические соображения, чем идеология.

В пределах партии Ортодоксос Кастро вскоре стал главным сторонником более радикальной стратегии политической перемены. Собрав вместе молодых членов партии, включая некоторых участников СРМ, Кастро организовал фракцию, названную «Аксион Радикал Ортодоксо». Новая группа стремилась не допустить традиционной избирательной тактики Чибаса и его последователей и провозглашала революционную дорогу к власти, используя примеры мятежей в кубинской истории. Несколько событий между 1947 и 1948 годами поддержали естественную склонность Кастро к экстрапарламентарным действиям. Летом 1947 года он принял участие в вооруженном походе, имевшем целью свержение диктатуры Трухильо в ближайшей Доминиканской Республике. Когда силы были уже собраны и произведена репетиция на пустынном острове на восточном берегу Кубы, экспедиция в последний момент была приостановлена Грау, возможно, под давлением американского правительства. По возвращении Кастро и некоторые его последователи организовали блестящий пропагандистский трюк, привезя в Гавану колокол Демаягуа, который в 1868 году извещал о начале первой войны за независимость, с целью использовать его как символ антиправительственного сбора. Во время сбора и при следующих демонстрациях способность Кастро организовывать акции и поднимать толпу своей страстной речью уже была очевидной.

Другим опытом, заставившим Кастро обратиться к антипарламентарной стратегии, было его случайное участие в городских беспорядках в 1948 году в Боготе. Во время неприятностей с полицией по поводу лживого обвинения в участии в убийстве лидера ДСР и председателя комитета по национальному спорту Кастро был в составе кубинской делегации, направлявшейся в столицу Колумбии на конгресс студентов Латинской Америки. По времени конгресс совпадал с общеамериканской конференцией и спонсировался Пероном, целью которого было найти поддержку свои требованиям на Фолклендских (Мал-винских) островах, организуя антиимпериалистическое движение среди студенческих объединений. Кубинская делегация, под руководством восходящей звезды оппозиции, молодого коммуниста Альфредо Гевары, была намерена склонить главную резолюцию в сторону приговора американскому, а не европейскому империализму[32]. Во время конференции лидер Колумбийской либеральной партии Хорхе Элисер Гайтан был убит в день, когда он должен был встречать во второй раз кубинскую делегацию. Гайтан был чрезвычайно популярным лидером оппозиции, мало отличающимся от Эдди Чибаса своим популистским радикализмом и политикой, которыми издалека восхищался Кастро. Убийство произошло в момент крупных социальных волнений в Колумбии и развязало восстание. В последовавшей атмосфере ярости Кастро присоединился к толпе, согласно своим убеждениям, приобретя винтовку, амуницию и полицейскую форму. После сорока восьми бессонных и наполненных опасностью часов Кастро направился в кубинское посольство и оттуда, вместе с остальными людьми из кубинской делегации, он улетел на Кубу.

Много лет спустя Кастро рассказывал об опыте в Боготе: «Картина абсолютно спонтанной общественной революции должно было оказать на меня огромное влияние»[33]. Он своими глазами увидел мощную силу, которую можно выпустить на свободу единичным событием, катализирующим недовольство широких слоев населения. Но без какого-либо центра, управляющего распределением этой силы, восстание было нескоординированно, а возникшие возможности для захвата власти были упущены. Это должно было усилить в Кастро уверенность, частично санкционированную кубинской историей, что мощные движения общественного протеста могут возникать спонтанно, но тесная связь с группами профессиональных революционеров также необходима для их организации. «Колумбийский парод, — как Кастро сказал позже, — оказался не в состоянии захватить власть из-за предательства фальшивых руководителей»[34].

Опыт, который получил Кастро за следующие четыре годы, с 1948 по 1952, способствовал окончательному разрушению его веры в то, что конституционные методы могут привести к политической и социальной перемене. Вскоре после беспорядков в Боготе пост президента вместо Грау занял еще один политик из Аутентикос. Им стал Карлос Прио Сокаррас, который, как и его предшественник, запутался в политической коррупции и протекционизме. В это время двадцатидвухлетний Кастро женился на юной студентке философского факультета из богатой семьи с Ориепте, Мирте Диас-Баларт, сестре его университетского друга. Хотя уже через год у них родился сын, казалось, что Кастро уделял мало времени новой семье, его жизнь была поглощена политической деятельностью в университете и за его пределами. В 1949 году он, наконец, снял с себя устоявшееся и наносящее политический ущерб обвинение в том, что он являлся членом СРМ, смело разоблачив пакт, недавно заключенный между президентом и этой бандой, через который последние согласились прекратить вражду в обмен на синекуры. Публичное разоблачение, сделанное Кастро, завоевало ему широкое общественное признание, а также гнев противников, и он был вынужден уйти в подполье, а затем и уехать до тех пор, пока ситуация не улучшится.

Вернувшись позже на Кубу, Кастро полностью посвящает себя учебе и оканчивает университет в 1950 году. С двумя другими выпускниками, имея небольшие средства, он устроился на практику в захудалом районе Гаваны. В последующие три года они взяли под защиту преследуемых рабочих, жителей трущоб, задержанных студентов и вообще всех бедняков, вряд ли зарабатывающих даже на ренту за жилье. Немного времени Кастро уделял пробиванию пути на общественную арену деятельности. Частый гость на радиопрограммах и сотрудник ежедневной газеты «Анерта», Кастро следовал примеру своего наставника руководителя Ортодоксос и журналиста Эдди Чибаса, бесстрашно браня администрацию Прио за ее продажность. Однако кампания по разоблачению правительства получила обратный ход из-за драматичного события: Чибас застрелился в финале одной из радиопрограмм из-за невозможности предъявить обещанные им очевидные доказательства причастности министра образования к актам коррупции. Самоубийство Чибаса было проявлением нестойкости, оно также выразило крушение надежд тех, кто пытался вызвать перемену на Кубе законным путем. Хотя многими годами позже Кастро объявил, что его политическая программа вдохновлялась Чибасом, он, в целом, ясно стремился к более радикальной стратегии перемен, что было очевидно из внутренних споров среди Ортодоксос между руководителями партии и его собственной небольшой фракцией АРО. От Чибаса Кастро много узнал о пропаганде, в частности о цене уверенности, о возможностях радиовещания в политике, по он не был так сильно убежден в нравственной кампании, как Чибас.

30

Из радиопередачи от 1 января 1951 года со ссылкой на Конге Агуэро Л 1955 Eduardo Chibás, el Adalid de Cuba, Jus, Mexico, p. 718

31

Позже Кастро отрицал свою позицию «утопического социалиста», тогда как Лайонел Мартин и ортодоксальная кубинская историография признают влияние на Кастро марксистских идей.

32

Беседа автора с Томасом Гутерресом Алеа, 29 августа 1988

33

Szulc. Т 1987 Fidel: a Critical Portrait. Hutchinson, London, p. 123. For Castro’s account of the Bogota-7.0, see pp. 120 — 3 and Franqui 1980 pp. 13—19

34

América Libre, 22–28 May 1961