Фидель Кастро

Кастро проявил свой бунтарский характер, направленный против власти, еще в ранние годы, часто борясь с чьими-то упрямством и наглостью. Приблизительно в шестилетием возрасте юный Фидель был отправлен в Сантьяго для проживания в доме крестных родителей на время обучения в местной начальной школе. Одинокий и несчастный в своем новом доме, он однажды решил нарушить все школьные правила, чтобы заставить родителей перевести его в пансионат. За первым актом мятежа последовали другие дерзкие подвиги; казалось, юный Кастро развивал в себе чувство способности одолевать более высокопоставленных людей и мобилизовывать поддержку, как он заявил сам о себе в одном из интервью много лет спустя[21]. Позже он обучался в строгой, почти военной атмосфере школы иезуитов, сначала в столице Ориепте — Сантьяго, а затем в Гаване. Согласно рассказам Кастро, там он узнал цену самодисциплине, предприимчивости, упорству ii личным достоинствам, которые являлись главными пунктами в иезуитском образовании[22]. Почти спартанские привычки, приобретенные им во время обучения, не покинули его, как он сам заявил, и пятьдесят лет спустя. В школе Кастро проявил себя как блестящий спортсмен и популярный руководитель. Во время частых экскурсий к подножию Сьерра-Маэстры, около Сантьяго, Кастро взбирался на них, занимался плаванием, в каникулы он охотился или исследовал горный район вокруг поместья отца; все это пригодилось ему много лет спустя в партизанской войне, более сложной, чем подъем на Сьерра-Маэстры. В октябре 1945 года Кастро зачислили на юридический факультет в университете Гаваны. В то время он был высоким привлекательным девятнадцатилетним юношей, переполненным неопределенными стремлениями и дерзкой самоуверенностью. Фотографии этого периода выдают типичные испанские черты: поразительное мальчишеское лицо с выражением официального, не свойственного ему терпения. Вскоре он был втянут в студенческую политику, чего трудно было избежать. С двадцатых годов Гаванский университет был одним из центров политической жизни. Традиционно кубинская политическая элита выбирала своих членов из выпускников университета, особенно юридического факультета. В обществе, где классовые интересы и политические партии не составляли единого целого, высокополитизированное студенческое движение являлось важным источником поддержки или противодействия. Кроме того, недавние события представили студенческое движение в выгодном свете. Чтобы понять положение на политической арене, когда впервые выступил Кастро, необходимо кратко описать политическое развитие Кубы после 1934 года.

Получив власть во время революции 1933 года, бывший сержант-стенографист Фулхенсио Батиста определял политическую жизнь на острове. Батиста никогда полностью не забывал своего происхождения — выходец из народа, «униженный» мулат, который поднялся до ранга сержанта в армии, руководимой белой, высокопоставленной элитой. Хотя он и зависел от движения против Мачадо в 1934 г., установив новое правительство, более приемлемое для Соединенных Штатов и для кубинских организаций, Батиста защищал программу социальных и политических реформ, которые вряд ли нравились его новым союзникам. Через марионеточные кабинеты министров Батиста проводил меры, направленные на взятие под более тесный контроль государства сахарной и табачной промышленности и смягчение для мелких плантаторов и владельцев фабрик эффекта от колебания мировых цен. Он протолкнул еще ряд реформ, таких как ограничение перераздачи земель, социальные выгоды для рабочих и реорганизация налоговой системы. Реформистские направления его политики были сохранены в конституции 1940 года, социально-демократическом уставе, выполнение которого являлось главным требованием движения против Батисты под предводительством Кастро в пятидесятых годах.

Сознавая рост оппозиции деловой и профессиональной элиты на Кубе, Кастро добился поддержки среди народных масс, используя для лучшего эффекта скромное происхождение и природное обаяние. Он также пошел на сделку с коммунистами, узаконив их партию и позволив им взять под контроль реорганизованное объединение рабочих КТК. Коммунисты, следуя новой политике Коминтерна в 1935 году, пригласили Батисту на роль «демократического и прогрессивного руководителя» и были вознаграждены двумя местами в кабинете министров правительства 1940 года[23]. Вскоре партию переименовали в «Партидо Социалиста Популяр» (ПСГ1), что означало возрастающее отклонение от интернационализма к социальному демократическому национализму. Так как консерваторы были разъединены, главную опору оппозиции Батисте составляли последователи богатого врача и университетского профессора Рамона Сан-Грау, президента недолговечного революционного правительства 1933–1934 годов. Во время короткой ссылки в Соединенные Штаты Грау с помощью сторонников из среднего класса организовал новую партию «Партидо Революционарио Кубано Аутентико», или Аутентикос, приписывая себе роль настоящего последователя Марти. На выборах 1940 года, при поддержке значительных сумм денег от вновь склоненных на его сторону кубинских учреждений и при поддержке коммунистов, Батиста набрал большее число голосов против коалиции Аутентикос, которая стояла за радикальное реформирование правительства 1933–1934 годов. На протяжении шести лет Батиста контролировал политическую жизнь Кубы из-за кулис, теперь же бывший сержант стал президентом Кубы.

В стороне от армии, управляемый чиновниками, которые тесно соединились с его судьбой, новый президент не имел организованной базы, не мог даже напоказ представлять любую элиту или социальный класс на Кубе. Чтобы уравновесить различные силы кубинского общества, используя себя как точку опоры, Батиста последовал избирательной системе урегулирования и распределения, которая во многих отношениях напоминала современное общепринятое положение. Представители наиболее мощных секторов экономики — американские и кубинские сахарные плантаторы, владельцы крупного рогатого скота, табачные фермеры, промышленники и организованные коммунистами рабочие — торговались с министерствами в защиту своих монополистических привилегий, деля между собой прибыль, получаемую за счет экспорта сахара, или убытки от падения мировых цен. Батиста решил купить политическую поддержку, используя выручку от национальной лотереи: лидеры союзов, журналисты, служители церкви и другие получили незаконные выплаты. Государственный бюджет использовался для субсидирования кампаний союзников сопротивления безработице. То, что Батиста смешал корпоративизм и популистский национализм, являлось частью широко распространенного по всей Латинской Америке течения, происходившего вслед за депрессией тридцатых годов. Например, в начале сороковых годов в Аргентине Хуан Доминго Перон стал на такой же путь, пытаясь объединить капитал и труд вокруг проекта национального возрождения.

Годы мировой войны стали выгодными для экономики Кубы, спрос союзников на сахар и минералы принес значительную прибыль. Накопив состояние в форме недвижимости, Батиста покинул пост в 1944 году, как требовала конституция. Его преемником должен был стать премьер-министр, через которого Батиста мог бы продолжать применять выигранную им власть. В действительности оппозиционная коалиция под управлением Аутентикос обеспечила незначительное большинство против союзников Батисты (включая коммунистов). Грау Сан-Мартин был должным образом объявлен президентом, с которым кубинцы связывали надежды на социальные реформы и честное правительство. Далекое от выполнения обещаний, данных в 1933–1934 годах, правительство Грау, однако, открыло новый период коррупции, большей, чем во время президентства Батисты.

Аутентикос являлась избирательной партией, руководители которой почти полностью вышли из профессионального среднего класса. Без какой-либо организованной базы и стоя перед лицом потенциальной оппозиции армии и контролируемых коммунистами профсоюзов, Аутентикос использовала государственный бюджет в целях поддержки системы покровительства вооруженным действующим группировкам, оставшимся после борьбы против Мачадо. Одной из первых акций правительства Грау стала раздача общественных должностей, таких как начальник городской полиции, председатель по спорту, лидерам различных фракций, чтобы вознаградить их за помощь во время выборов и заручиться их поддержкой в будущем. Например, министр образования ассигновал на свои нужды предположительно 80 000 долларов США[24]. Политические банды, в свою очередь, обеспечили политиков Аутентикос небольшой частной армией, действующей в качестве охраны и контролирующей основные силы полиции, которая уравновешивала силу армии. Оки также помогали запугивать оппонентов членов правительства, а в случаях, когда запугивание не срабатывало, их просто убивали. Улицы Гаваны напоминали Чикаго по количеству запретов и ужасных фотографий жертв, которыми были заполнены ежедневные газеты. В качестве примера дегенерации политической жизни под руководством Грау может служить продолжительная перестрелка между двумя соперничающими группировками полиции, которая велась на улицах Мариапао, города-спутника Гаваны 15 сентября 1947 года.

21

Franqui С 1980 Diary of the Cuban Revolution. Viking Press, New York, pp. 1—8

22

Betto 1987 p. 114 — 22; Franqui 1980 p. 8

23

Dominguez J I 1978 Cuba: Order and Revolution. Harvard University, Cambridge, MA, p. 555, n 87

24

Suchlicki J 1969 University Students and Revolution in Cuba 1920–1968. University of Miami, p. 49