Страница 41 из 58
Эти постоянные изменения произвели немало беспорядка в сельской местности, хотя сами по себе они имели только временное значение. Однако, рядом с ними шел процесс, имеющий огромное значение для всего будущего российского общества. Это была консолидация класса землевладельцев через преднамеренную и поддержанную царем акцию выделения группы наследственных государственных служащих, которые должны были служить правителю в вооруженных силах или в администрации, тем самым сохраняя свое социальнее положение и свои земли.
Идея того, что служба правителю являлась условием удержания поместий и крепостных, ни в коем случае не была нова. Петр, однако, развил это обязательство, изменив все его возможности и характер. В семнадцатом столетий служба означала на практике относительно короткие периоды армейской обязанности, прерывавшиеся в немногих случаях дипломатическими или другими специальными миссиями; и даже это не было предписано твердо. Теперь это быстро принимало намного более смешанный и всесторонний характер. Новый флот, глубоко ненавидимый и мало понятый многими российскими землевладельцами, начал конкурировать с армией в праве на их услуги. Работа в государственном аппарате стала регулярным и систематическим обязательством для непригодных к службе или уволившихся из вооруженных сил, хотя долгая военная служба продолжала иметь большой престиж, как единственно верная «благородная» форма службы. Что еще более важно, служба теперь стала пожизненным обязательством, долговременной тягостной обязанностью, которая отрывала людей от их семей и поместий на несколько лет или даже десятилетий и причиняла им реальные финансовые потери и личные страдания. Относительно свободная атмосфера Московской Руси позволяла многим представителям дворянства скрываться в своих деревнях в течение длительных периодов, погружаясь в местные проблемы, и быть безразличными к национальным проблемам и вопросам высокой политики. Теперь это становилось все более и более трудным.
Старые служебные регистры были пересмотрены и поддерживались теперь на высоком уровне более тщательно, чем в прошлом: в 1711 году регистры, до настоящего времени державшиеся в Разрядном приказе (орган семнадцатого столетия, ответственный за отправление государственной службы землевладельцами), были переданы новому Сенату. Регулярные смотры молодого дворянства проводились так, чтобы ни один не проскользнул через чиновничью сеть. В 1722 году был учрежден новый пост герольдмейстера, контролирующего эту работу, а двумя годами позже этим чиновникам было приказано тщательно составить новые списки всех пригодных к службе, собрав вместе для этой цели отчеты вышеупомянутого Разрядного приказа, Сената и новых Военной и Адмиралтейской Коллегий. Молодые люди, которые уклонялись от служебной обязанности, попадали под угрозу серьезного наказания. В 1714 году было начато глубоко непопулярное нападение на традиционные права и позиции класса землевладельцев, когда указ запретил разделение земельных состояний между сыновьями владельца в соответствии с давнишней традицией. Они должны были переходить нераздельно одному сыну (не обязательно самому старшему); если не было ни одного сына, то дочери, а в случае отсутствия и сыновей и дочерей — любому другому родственнику. Это не влекло за собой создание системы майората в России, хотя реформа иногда описывалась как таковая, и Петр, кажется, был под влиянием информации Салтыкова относительно существующего закона майората в Англии. Она применялась к землям, принадлежащим горожанам, а также к землям дворянства и знати, и главной целью царя при введении ее было не просто предотвращение раздела поместий для собственной пользы. Он желал, во-первых, сохранить существование группы богатой знати со значительными землями; а также вынудить к государственной службе молодых членов традиционного класса землевладельцев, сделав невозможным для них заниматься хозяйством в провинциях на доле земель их отца. «Раздел земли между детьми после смерти отца, — гласил по этому поводу указ, — является большим вредом нашему государству как интересам правительства, так и интересам подданных», поскольку «каждый, являясь способным жить без работы, хотя и плохо, не будет служить государству или проявлять себя, если его не принуждать к этому, но пробует уклоняться от службы и жить в бездельи». Макензи, британский посланник в С.-Петербурге, правильно приписывал новое законодательство желанию царя «найти постоянный питомник господ для своего флота и армии». Новшество было настолько непопулярно, что твердо не могло бы никогда применяться; и оно было оставлено в 1730 году, спустя несколько лет после смерти Петра. В его основе был истинно петровский дух — восторг перед энергией и стремлением, презрение к инертному, нечестолюбивому и традиционному. Отношения Петра с российским классом землевладельцев сосредоточились вокруг поддержки стремления стимулировать и, если необходимо, заставить его соответствовать своим собственным стандартам деятельности и общественного духа.
Эти усиленные требования делали землевладельцев более зависимыми, чем когда-либо, от центрального правительства. Теперь они были привязаны к административной машине и были вынуждены принять ее нормы и ценности. Оторванный от своих корней в каком-либо отдельном поместье или деревне, принужденный думать и оценивать себя в рамках своего положения в официальной иерархии, российский землевладелец быстро созрел для того, чтобы принять перспективу, которая была все более и более авторитарной и бюрократической. Он теперь думал все более не о местных проблемах и особенностях, но о национальных потребностях и требованиях. Сильное и деспотичное руководство сверху, обязательные повиновение высшему чиновничьему сословию снизу: для знати, созданной долгими годами государственной службы при Петре и его преемниках, это казалось спасительным рецептом для решения проблем России. Идея службы безличному по сути государству, воплощенному в правителе и административной машине, пришла, чтобы заменить такую службу, несомую ранее самому царю, как человеку, которая была традиционна для Московской Руси. Это объясняет консолидацию в первой половине восемнадцатого столетия военно-бюрократической аристократии, которая должна была формировать столь многое в российской жизни для будущих поколений. Даже предпринятая реформа типа постановления 1714 года, что в будущем должностные лица должны будут оплачиваться только деньгами, а не как до настоящего времени еще и предоставлением земель, ускоряла возникающие изменения в характере бюрократии и класса землевладельцев. Это имело тенденцию усилить полную зависимость должностного лица от центрального правительства и ослабить те связи, которые до настоящего времени существовали между правительственной службой и деревенской и сельскохозяйственной жизнью[132].
В последнее десятилетие своего правления Петр провел административные реформы, более тщательно спланированные и более успешные, чем любые из предпринятых ранее. Это был период, когда он объединил многое из того, что было выполнено постепенно и без осторожного планирования ранее во время царствования. Так, Устав Воинский 1716 года и Морской Устав 1720 года были энергичными попытками поставить организацию вооруженных сил на систематическую основу, в то время как Духовный Регламент 1720 года был во многом логической кульминацией религиозной политики Петра в течение двух десятилетий или больше. Все же это были и годы, когда имелись существенные административные неудачи. Другое преобразование провинциальной администрации в 1719 году, которое разбило одиннадцать огромных губерний, созданных между 1708 и 1714 годами, на сорок пять (позже пятьдесят) меньших и более управляемых единиц, произвело большой хаос и никогда не работало должным образом. Попытка способствовать большему росту энергичного и инициативного торгового класса, передача муниципального управления в 1721 году избранным представителям недавно созданных гильдий, некоторые способы расширения идеи, проявившейся в создании Ратуши в 1699 году, — все это также имело только ограниченный эффект. Как всегда, Петр решил, что намного легче создавать новые учреждения, даже выигрывать войны, чем обеспечить общество жизнеспособностью и самостоятельностью, которые могли быть продуктом только медленного органического роста. Российские города, испытывая недостаток уверенности в себе, в основном маленькие и бедные, снова не сумели соответствовать его ожиданиям. Главный Магистрат, новое ведомство правительства, зависимое от Сената, который был основан, чтобы контролировать их, не делал ничего, чтобы усилить их робкое желание самоуправления. Но два нововведения последних лет Петра имели большую и длительную значимость: это были административные коллегии, основанные с 1718 года, и Табель о рангах 1722 года.
132
Н. Ф. Демидова. Бюрократизация государственного аппарата… С. 229–230.