Фокус

– Что ты скажешь насчет того, чтобы поехать куда-нибудь далеко? Например в Голливуд? – не поворачиваясь к ней, сказал он.

– Там дешево жить, – вглядываясь в группу на углу и не поворачивая головы, пробормотала она.

– Я имею в виду съездить на время. Это правда, что там можно купить карту, на которой показано где живут все звезды?

– Беверли Хиллз. Но у нас никогда не будет столько времени чтобы туда съездить.

– Кто знает.

– Пока мы не уехали отсюда насовсем, – сказала она едва слышно, когда они приблизились к группе на углу.

Это были мужчины, теперь он видел это. Ему хотелось пройти мимо них продолжая разговор, но его тело напряглось и приняло неестественно ровное положение и он вел Гертруду мимо них молча и смотря строго вперед. Они продолжали идти так еще с минуту. Его сознание уловило, как цокали по тротуару ее высокие каблуки, неритмично смешиваясь с его размеренными шагами.

Не поворачивая головы, она тихо сказала: – Почему это они перестали разговаривать?

– Разве?

– Ты узнал кого-нибудь из них?

– Нет.

– Ты что не слышал, что они замолчали?

– Нет, я ничего не заметил, – непонятно почему соврал он.

– Зачем это они стояли на холоде?

– Наверное вышли все вместе откуда-нибудь, – сказал он.

Почти квартал они шли молча.

– Давай поговорим о поездке, – сказала она.

Он не смог ничего ответить.

Напряженные, они подошли к кассе кинотеатра. Он купил билеты, а она, тем временем, прошла в вестибюль. Он положил сдачу в карман и присоединился там к ней и они вошли в темноту кинотеатра. Она придерживала вместе края воротника пальто возле шеи даже после того, как они вошли вовнутрь. Он заметил это, когда шел за ней по проходу между креслами.

Она не спорила с билетером о местах, как бывало иногда и сразу села там, где он показал. Он сел рядом. Она так и не убрала руку от воротника и сидела, соединив его края вместе.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы вникнуть в кинофильм, половина которого, как он понял, уже прошла. По мере того, как экран отвлекал на себя его внимание, Гертруда постепенно отошла на задний план и в темноте он устроился поудобнее.

Дикое поле, пустое ранним утром.

Появившиеся два низких куста приближаются. Из-за них поднимается мужчина. Он избит и похоже только что пришел в сознание.

Он трогает свою руку и начинает идти.

Он на дороге, подходит к дому, заходит в него. Теперь он идет медленно, с трудом.

Внутри дома одна комната. Это небольшой дом в крестьянском хозяйстве. (В Европе?) Очень бедная лачуга.

На кровати в углу лежит фигура. Мужчина подходит к ней. Это спящая женщина. Он долго смотрит на нее.

Потом он закрывает ее лицо одеялом. Значит она мертва. Он поворачивается и некоторое время размышляет – вот он выходит из дома на дорогу.

Улица в очень бедной части какого-то европейского города. Дома на улицах заколочены досками; виднеются надписи на польском или на русском языке. (Должно быть на польском.) Старик с седой бородой двигается по улице вдоль стен зданий. Он несет книгу и одет в черное, на нем широкополая шляпа.

Он свернул в дверной проем и поднимается по узким ступенькам.

В квартире сидят и ждут восемь или десять человек. Среди них стоит священник и бормочет про себя молитву.

Теперь в комнату входит седобородый старик, и все люди поднимают глаза. Он подходит к священнику и садится рядом с ним.

Ньюмен растерялся. Он не знал что именно в фильме его встревожило. Потом он заметил, что необычно много зрителей вокруг шепчутся. В нескольких рядах позади него какая-то женщина говорила, фактически не понижая голос.

Теперь бородатый старик начал разговаривать со священником. Он выяснил, что немцы планируют повесить «их» несколько позже. Священник думает, и затем говорит, что теперь им пришло время действовать.

Старик поднялся на ноги и открыл свою книгу. Мужчины и женщины в комнате смотрят на него с мольбой. Он начинает молиться, и немного раскачивается в то время, как его губы произносят иностранные слова. Священник стоит на коленях со склоненной головой и тоже молится.

Зрители медленно, непрерывно шевелились. Никто не кашлял. Это движение не было связано с перемещением тел. Ньюмен рассматривал экран и неожиданно вся картина попала в фокус.

Этот старик был раввином, это точно. А люди в комнате были евреями.

Мужчины молились, не снимая шляп, а головы женщин были покрыты платками.

Теперь весь экран занят фигурой коленопреклоненного священника. Он молится и его лицо обращено прямо к зрителям.

Позади Ньюмена с грохотом опустилось сиденье…

Снова показана вся комната. Священник поднимается на ноги. Вместе с раввином он ведет людей через двери из квартиры.

Ньюмену показалось, что его глаза увеличились до размеров зрительного зала. Он видел то, что видели сидящие вокруг него люди, и он видел это их умами. Он знал почему шумел зрительный зал. Персонажи были евреями и в основном их играли актеры с приятной внешностью. Хотя и смуглые, но ни у кого из них не было крючковатого носа и кривой ухмылки и зрителям это не нравилось. Экран снова овладел его вниманием…

Теперь небольшая группа людей идет за священником и раввином по улицам города.

Они подходят к площади. В ее центре стоит ряд высоких виселиц. Вокруг виселиц стоит много немецких солдат. Больше на площади никого нет.

По направлению к виселицам эту пустую площадь пересекает процессия. Теперь появляются заключенные, которых должны повесить.

Раввин и священник останавливаются возле немецкого офицера. Раввин начинает говорить. Он говорит, что эти заключенные невиновны. Он говорит, что они не должны быть убиты только потому, что они евреи.

– ХА!

Этот одинокий нарочитый смешок звездой пролетел через темный зал. Он раздался справа за мистером Ньюменом. Повернулись головы. В третьем ряду спереди спиной к экрану встал человек. Мистер Ньюмен не видел его лица, но тот, казалось, разглядывал зал. Потом он сел.

– Кого ты ищешь, Изя?

– Мистер Ньюмен не повернул головы. Все люди вокруг него поворачивались, чтобы посмотреть. Некоторые продолжали сидеть неподвижно, глядя на экран.

В кинокартине священник запрыгивает на помост с виселицами. Среди немецких солдат, которые пытаются забраться наверх и стащить оттуда священника, начинается большой беспорядок.

Священник кричит, что это не по-христиански убивать этих людей и что истинные христиане не могут осмелиться принять в этом участие. Теперь солдаты стаскивают его с помоста… Он старается, чтобы его слова были услышаны… Старый раввин падает, у него изо рта течет кровь…

В зале, вверх и вниз по проходам, наблюдая за зрителями, ходили два билетера. Они продолжали медленно прохаживаться. Мистер Ньюмен больше не видел экрана. Теперь движение охватило весь зал, вокруг себя он слышал вздохи.

Его кулаки разжались, когда на экране появились большие развевающиеся флаги – американский, британский, русский и другие. Играл оркестр. На экране появилось, а потом погасло слово «КОНЕЦ».

На экране появились цветные буквы «WB». Мультфильмы.

Зрители смеялись, что-то бормотали. На экране по лесу идет знакомый маленький поросенок с очень тяжелым ружьем. Сразу за ним на самокате едет кролик.

Рассудок мистера Ньюмена отвергал яркие и веселые краски мультфильма. Через некоторое время он взглянул на Гертруду. Она сидела, продолжая прижимать пальто к шее.

Экран как будто распахнулся, высунулось пухлое лицо поросенка и, размахивая на прощанье своей маленькой лапкой, он, смешно заикаясь, провизжал: – В-во, в-во, в-во, в-вот и все, ребята!

И, фыркнув от смеха, он исчез.

Когда Гертруда начала подниматься, мистер Ньюмен почувствовал на своей ноге давление. Он мельком глянул на нее, когда она встала, и торопливо вскочил. Они выбрались в проход, и он держался позади нее в то время как она большими шагами шла к выходу.

Рекламные огни уже были погашены. Только слабый отсвет из вестибюля отпугивал ночь от тротуара перед кинотеатром. На краю тротуара стоял горбатый старик с пачкой газет под мышкой. Ньюмен узнал в нем того горбуна, который продавал газеты перед тем собранием в зале. На нем была все та же широкополая шляпа, но теперь, в левой руке, показывая людям выходящим из кинотеатра, он держал газету под названием Бруклин Тэблит . В нескольких метрах от него, возле бордюра, повернувшись к пустому вестибюлю, стояла группа из пяти молодых парней и мужчины постарше.