Фокус

Эта широкая чистая улица была настолько малолюдна, что она могла свободно разговаривать. Она залпом выпила два неразбавленных виски, что немного нервировало его, потому что у него имелось определенное мнение о женщинах, которые пьют с удовольствием . Кроме того, она очень громко говорила.

– Да, – сказала она, произнося как да-а-у , – меня не назовешь девочкой из церковного хора. – Она глянула на него, готовая расхохотаться. – Вас это смущает, правда?

– Да ничего, – засмеялся он так, как будто этого было недостаточно, чтобы смутить его. Разговаривая так, она заставляла его томиться желанием к ней и пугала его.

– Я собиралась выйти замуж за актера. Никогда не выходите за актера. – Она засмеялась и дернула его за руку. Он засмеялся вместе с ней, но не так громко. Каждый раз когда она выпивала, этот актер казалось, пробирался в их разговор. – Он был моложе меня, но он был прекрасен. Понимаете, просто очарователен?

Ее ресницы как будто стали гуще. Она никогда не рассказывала о нем так много. – Однажды утром я распрощалась с ним, и больше он не вернулся.

Похоже, она была готова рассказать об этом субъекте.

– И вы до сих пор… мне кажется, вы все еще думаете о нем, – рискнул Ньюмен.

– Я? – Она саркастически засмеялась. – Тогда я была весьма сильной женщиной, сеньор. – Она время от времени повторяла это странное предложение. – Я продолжаю интересоваться вами. Неужели вы и правда, так ни разу и не были женаты?

– Нет, нет. Я всегда был закоренелым холостяком, – улыбнулся он.

– Как же вам удается так смотреть за собой?

– Ну, я просто аккуратный, вот и все.

– Действительно, – сказала она, осматривая его с некоторым удивлением, – вы из аккуратных людей.

– У меня тоже всякое бывает, – неуверенно сказал он. Он осознал, что они впервые по-настоящему говорили друг о друге.

Они дошли до парка Плаза и сели на скамью, с которой были видны выходящие на парк дорогие гостиницы. Рядом с ними, у тротуара стоял ряд запряженных лошадьми экипажей с пожилым кучером в шелковой шляпе возле каждого. Позади них журчал мраморный фонтан, сидевший на его краю мальчик опустил ноги в воду.

Она ни разу не выпустила его руки, даже когда они сели. Некоторое время они сидели молча, наблюдая, как к блестящим дверям элегантных гостиниц подъезжали лимузины.

Она тихо сказала, – Какая у вас машина?

– Плимут.

– Какой? Я имею в виду кузов.

– А. Седан, – сказал он, в то время как мимо них проезжал серый двухместный автомобиль с открытым верхом.

– Угу. – Она снова уставилась на проезжающие мимо машины. – Что вы обычно делаете, чтобы развлечься?

– Ничего особенного. Всю жизнь был слишком занят, в основном работал.

– У одних есть все, а у других ничего. – Ему нравились ее неожиданные философские отступления. Иногда она казалась возвышенной.

– Очевидно, это так. Хотя я свое получил, – вздохнул он.

– Да? И что же это? – равнодушно спросила она.

– Ну, чудесный дом, и… ну, и хорошую работу.

– А вы когда-нибудь проводили хорошо время?

– Ну, конечно, я… – Он начал было рассказывать, что играл в кегли с Фредом и весело проводил время, катаясь на автомобиле. Он повернулся к ней. – Думаю, что так, как вы имеете в виду, никогда, – сказал он.

– Лоренс, это ваш недостаток.

Он почувствовал, как съеживается, и ему нечего было сказать, кроме какой-нибудь глупости. – Гертруда, психотерапевты говорят о вытеснении желаний в подсознание, так это мой случай.

– Вот поэтому я всегда цепляю актеров. – Он не совсем понимал, что она имела в виду под «цепляю», но выбросил это слово из головы. – Актеры бывают стильными. Они зарабатывают доллар и тратят семьдесят пять центов. Все остальные экономят, чтобы оплатить страховку.

Она как будто сообщала ему, что знала, как трудно ему оказалось заплатить те два доллара и сорок центов за вход в Радио Сити два дня назад.

– Но ведь актеры зарабатывают гораздо больше, чем…

– Нет, нет. Вы бы удивились.

– Вы бы не хотели как-нибудь сходить в ночной клуб? – спросил он.

Она глянула на него и улыбнулась, – Неужели вы были в ночном клубе?

– В Нью-Йорке ни разу. Я бывал в одном в Куинзе вместе с Фредом. Это мой сосед, я рассказывал о нем.

– Ночной клуб в Куинзе, – произнесла она.

– В Куинзе есть довольно веселые заведения.

– Чем вы там занимались?

– О, мы пили и танцевали.

– Вы были с девушкой?

– Не всегда. Обычно я танцевал с женой Фреда. Но я не очень люблю танцевать. Я понял, что большинство женщин абсолютно глупы. Я имею в виду, что они несерьезны, – быстро добавил он.

– Вы много пьете?

– Немного. Только по случаю.

Некоторое время они сидели молча. Она продолжала смотреть на гостиницы на другой стороне улицы.

– О чем вы задумались? – сказал он, пытаясь хихикнуть.

Она неторопливо повернулась к нему. Действие выпитого виски прекратилось. – Вы собираетесь продолжать прогуливаться со мной? –напряженно спросила она.

– Вы бы хотели, чтобы я продолжал? – пробормотал он.

– Скажите да или нет. Я не из тех, кто вешается на шею, – сказала она со странным налетом раздражения.

– Да, конечно, с удовольствием. Я как раз размышлял о том, нравятся ли вам эти прогулки.

Она безжалостно не отводила взгляд. – Почему вы гуляете со мной?

– Мне нравится быть с вами. Это правда.

– Это все?

– Иногда вы… – он начал мягко делать ей замечание.

– Я бываю остра на язык, правда? – она отвернула голову от него как будто это ее беспокоило.

– Все нормально, – нашел выход он. Но она продолжала сидеть отвернувшись.

Через некоторое время он сказал: – Гертруда, расскажите о себе еще.

– Зачем?

– Мне кажется, я хочу знать вас лучше. Вы рассказывали, что бывали в Голливуде. Как вам там понравилось?

– О, там все в порядке.

– Вы пробовали сняться в кино?

– Угу.

– Как актриса?

– Я певица.

– Правда? Профессиональная?

– Конечно. У меня было больше двухсот выступлений.

– Что вы поете?

– Все что угодно. Шлягеры, блюзы или свадебные песни.

– Что же произошло? Пропал голос?

– К сожалению, нет.

– Почему вы так говорите?

– Я до сих пор хочу петь. Я все еще могу.

– Почему же вы не поете?

– Не нужно повторять собственные ошибки.

– Что вы имеете в виду?

– Я не хочу просто выступать с оркестром. Я хочу быть известной. Как в кино.

– Почему вас не взяли? Бьюсь об заклад, вы великолепно поете.

– У меня не тот тип красоты.

– О.

– Я была на прослушивании, но я выгляжу слишком трагично для певицы.

– О, – тихо повторил он.

– А потом куда вы пошли? Остались в Голливуде?

– Осталась ждать у моря погоды.

– И долго вы были без работы?

– Мне не совсем хорошо… Вы хотите, чтобы я рассказала?

– Да, Гертруда. Действительно хочу.

– Хорошо. Меня прослушали и не приняли. Потом я поняла, что это бесполезно, понимаете? Так что я бросила эту профессию. Хотя, я завязала определенные контакты, и думала, что, возможно, смогу получить какие-нибудь партии. Но все мои контакты устанавливались после одного и того же, и я дошла до того, что едва переносила, когда водитель автобуса касался моей руки чтобы положить сдачу. Так что я провела там два года, работая у человека который содержал маникюрный салон для собак. Знаете, купание и подстригание когтей…

– Да, я слышал о таких.

– Он хорошо ко мне относился, как может мужчина. Я пришла в себя. И снова начала бывать в обществе. Ну… – Она задумалась. Он наблюдал ее внутренний взгляд, в то время как рассеянный свет фар проезжающих автомобилей освещал ее расслабленное лицо, в котором он теперь видел величавость. – У меня был роман с этим актером. Я вызвала на свадьбу свою мать.

– Откуда вы родом?

– Из Рочестера. Нас семь сестер. Я самая старшая. Моя мать приехала, и он ушел.

– Он не женился на вас.