Страница 86 из 95
— Да, — сказала Исса. — Это было умиротворительно, дитя, не грусти. — Она вздохнула. — Однако ж, как бы мне хотелось, чтобы она была здесь. У нее в рукаве был припасен не один трюк, чтобы помочь Бримстоуну уснуть.
— Она будет с нами, — сказала Кару, задаваясь вопросом когда, думая, как и размышляя, на что будет похоже сегодня. Тьяго поджег факелами и храм, и ревкиемную рощу. Прошло восемнадцать лет; выросли там новые деревья или нет? Роща была древней. Ей вспомнился лунный свет, на который она смотрела с верхушек деревьев, отблеск от крыши храма, который виднелся сквозь кроны, и как ее сердце учащенно билось от понимания того, что там, где-то внизу, ее ждал Акива. Акива ждал ее, чтобы подхватить прямо в воздухе. Акива лежал рядом с ней, проводил пальцами по ее векам, его касания были легки, как прикосновение мотыльковых колибри, легки, как бесшумное опадание реквиемных бутонов во тьме.
Она закрыла глаза и сложила руки, кисти на предплечьях, и почувствовала болезненность своих синяков. Тьяго — ее союзник; Акива — ее враг. Как все запутанно. Что делает кого-то врагом?
Нет. Она не могла забыть. Она вцепилась пальцами в свои синяки, чтобы встряхнуться и вспомнить: чернильные отметины, начертанные на руках убийц, которые наносили себе враги. Там, где стояли города, кружит пепел — и это дело рук врага.
Исса сделала еще стежок и обрезала нить. Кару поблагодарила ее и задумалась: «Что теперь?»
Солнце взойдет, а она не сможет вечно оставаться в своей комнате. Ей придется встретиться с химерами лицом к лицу. Она не может ждать, когда ее синяки пройдут. Заметят ли они их? Они считали ее синяки само собой разумеющимися. Много ли им известно о том, что произошло в яме?
Наверняка, не все, и (о боги и звездная пыль) лучше им и не узнать никогда.
Звук, он раздался рядом, и это было...
— Кару.
Надломленный шепот. Кару моргнула.
— Кто здесь? — голос Иссы был резок, и Кару знала, что она могла представить, кому бы мог принадлежать этот шепот, который раздался снаружи, но на сей раз это была не Баст.
— Пожалуйста.
Голос был бесплотным, слова растягивались, и был слишком низкий шепот, чтобы зазвучало богатство его голоса, но Кару знала, чей это был голос. Ее тело бросало то в жар, то в холод. Почему? Почему он вернулся? Она резко встала, и ее стул тут же отбросило назад.
Исса уставилась на нее.
— Кто это, дитя?
Но у Кару не было времени ответить. Болты на ставнях исчезли. Окно распахнулось. Исса вздрогнула, в свете свечи было видно, как ее мышцы напряглись, и по хвосту пробежала рябь, а Кару уклонилась от вторжения (и жара), поскольку в мягком мерцании исчезающего гламура появился Акива и рухнул на пол.
Прим. переводчика: *перенос изображения для создания впечатления движения
76
СМЕРТНЫЙ ГРУЗ
Он был не один. Кару почувствовала их присутствие еще до того, как чары пали и явили их. Тех двоих с Карлового моста. Она видела их всего раз, однако, сейчас они выглядели по-другому. Сестра — Лираз — с красивым лицом, таким выразительным и опасным, которое исказило горе. Она задыхалась, а глаза у нее были двумя красными впадинами горя — хотя, далеко не такими красными, как у Акивы, которые выглядели так, как в те далекие дни, когда Мадригал проникла в чужое тело, чтобы освободить его из заточения в Лораменди. Белки стали кроваво-красными от лопнувших капилляров. Что же случилось? Он выглядел, словно восковая фигура. Истощенным.
Но никто из них не изменился настолько, насколько изменился их брат. Который был... мертв.
Они с такой нежностью держали его на руках, будто он ничего не весил. Когда они опустили его на пол, он соскользнул и ударился. Лираз издала стон и бросилась на колени, чтобы придержать его голову, делая это так нежно.
Азаил, вспомнила Кару. Его зовут Азаил. Его глаза были распахнуты и смотрели в никуда, кожа мертвенно-бледная, шея и конечности уже окоченели. Крылья выгорели; его горящие некогда перья, теперь были ничем, просто перьями, которые истлели и опали. Он уже какое-то время был мертв.
Тело Кару все так же бросало то в жар, то в холод; она стояла, застыв на месте, пытаясь осмыслить происходящее. Первой медленно задвигалась Исса и поползла вперед, чтобы склониться над Азаилом и прикоснуться к его лицу. Кару только наблюдала, за странным отрядом, образовавшимся подле нее (вернулась прежняя нереальность, будто ее жизнь была театром теней, которая сейчас разыгрывала свой спектакль на этих стенах), и она ждала, что сестра сейчас яростно зарычит и оттолкнет Иссу, но она этого не сделала. Лираз потянулась к руке Иссы и сжала ее. Змеив в волосах Иссы и вокруг ее шеи стали тихими и напряженными, готовыми нанести удар, если потребуется.
— Пожалуйста. — Голос Лираз был сдавленным. Она перевела глаза с Иссы на Кару. Они были обезумевшими. — Спаси его.
Кару послышались слова, но в ее заторможенном состоянии, они, казалось, дрейфовали по воздуху. Ее взгляд метнулся к Акиве. То, как он смотрел на нее... было так осязаемо. Она невольно отступила назад. Его лицо было преисполнено беззвучной мольбы. Оно было почти такого же землисто-серого цвета, как и у его мертвого брата, который лежал на полу, где Кару колдовала над телами. Это был пол для воскрешений. Они все смотрели на нее. Даже Исса повернулась к ней.
Спасти его?
Они пришли просить у нее помощи? После того, как сожгли Бримстоуновы порталы — и самого Бримстоуна — после того, как уничтожили ее народ, они принесли своего убитого брата, чтобы она его воскресила?
Как долго они несли его? Их мышцы дрожали от напряжения. Акива прислонился к стене. Руки висели по бокам. Он казался скорее мертвым, нежели живым, даже еще мертвее, чем в тот раз, когда она его впервые увидела на полях сражений Баллфинча.
— Что с тобой случилось?
Она могла бы задать ему тот же вопрос, но не задала. Задал вопрос Акива, и он смотрел на ее щеку, губу, и зашитую мочку уха. Она неловко выправила волосы из-за уха, чтобы спрятать его.
— Кто так с тобой? — спросил он. Негромко. Его голос пылал гневом. — Это был он, не так ли? Это Волк.
Он не ошибся, и все, о чем могла думать Кару, видя ярость на его лице, так это о той живой шали, которую он когда-то создал для нее, о таком мягком прикосновении мотыльковых крыльев к своим плечам. Когда-то, давным-давно, Тьяго порвал ей платье, и под покровом фальшивых звезд фестивальных фонарей, Акива призвал живую шаль, чтобы прикрыть ее.
В ту ночь она сделала выбор, и он оказался неверным.
Но, то было тогда. Столько всего произошло с тех пор.
Столько всего.
Она проигнорировала его вопрос, ненавидя вещественные доказательства своей уязвимости, желая, чтобы ее руки были прикрыты, и, желая, чтобы она могла излечить себя. В конце концов, что такое какая-то там частичка боли? Она не должна выказывать слабость. Только не сейчас. Она сделала шаг вперед, обращая все свое внимание на Азаила. Акива принес с собой тело своего мертвого брата? Ну, что ж, он так же вернул ей ее Иссу. И Зири, она не должна забывать об этом, что бы с тех пор не произошло. Она опустилась на колени, рядом с телом (медленно, все болело) и задумалась, что заставило их принести его тело, сюда, в это богом забытое место.
Тела всего лишь смертный груз — в конце концов, мы все только сосуды, но понимать — это одно, а оставлять тела на произвол судьбы — совсем другое. Кару довольно хорошо это понимала. Тела — вот, что делает нас настоящим. Что есть душа, без глаз, через которые она смотрит на мир, или рук, которые могут осязать? Ее руки дрожали, и она сложила их на груди, чтобы прекратить это.
Под левой рукой у Азаила зияла рана. Там, где сердце. Это была быстрая смерть.
— Прошу, — повторила Лираз. — Спаси его. Я отдам все, что угодно. Назови цену.
Цену? Кару метнула на нее взгляд, но там не было и следа жестокости или суровости, которые она помнила, только точка.