Справедливость-это женщина

Бетт обняла мальчика и спокойно спросила:

– А что она тебе кричала?

– Она сказала, что Элизабет никогда… никогда не сможет быть моей девушкой в этом смысле; ничего подобного быть не может, сказала она. Она… она что-то говорила несвязно. Затем взяла меня за плечи, встряхнула и сказала, что Элизабет – моя сестра или сводная сестра и что мой отец – ее отец, а мать Элизабет – плохая женщина.

– О Боже!

Теперь Бетти поднялась, потянув за собой Мартина, и, взяв его за плечи, сказала:

– Теперь послушай меня. Все это – ложь. Ложь. Слышишь меня? Мать и отец Элизабет любят друг друга, и Элизабет – их дочь. Твой отец и Дэвид росли вместе, когда они были мальчиками, как ты. Он никогда бы, никогда… – Теперь она делала судорожные глотательные движения и трясла головой.

Схватив его за руку, она сказала:

– Возвращайся домой, скоро приедет отец, он все поставит на место. А это крайне необходимо.

– Нет, нет. – Мальчик противился ее попыткам тащить его. – Я не хочу его видеть, тетя Бетт.

– Тебе необходимо повидаться с отцом. Говорю тебе, что твоя мать не знает, что говорит, она больна. Послушай! – Бетти повернула в сторону голову. – По аллее движется автомобиль. Пойдем.

– Нет, нет, тетя Бетт.

Несколько секунд она беспомощно смотрела на него, затем сказала:

– Ладно, обещай мне одну вещь: ты не уйдешь отсюда, пока я не вернусь. Обещай мне это.

Он задумался на мгновение, а затем сказал:

– Хорошо.

Она побежала мимо теплиц, через теннисный корт и достигла аллеи, когда Джо уже входил через главный вход.

Когда Бетти окликнула его, он повернулся к ней, и она проговорила, тяжело дыша:

– Подойди на минутку, мне нужно кое-что тебе сказать. – И, повернувшись от него, она заспешила во двор к гаражу.

Он последовал за ней.

– В чем дело? В чем дело?

– Сегодня утром в доме была настоящая заваруха.

– О! – Джо кивнул. – Она узнала?

– О нас? Нет, не все. Я… я поругалась с ней. Я сказала ей, что уезжаю и… и о моем положении. Я также сказала Майку. Потом я услышала, что она занялась Мартином. Я только что от него. Он здесь, в лесу, он в ужасном состоянии, Джо… – Она протянула к нему руки, и, когда он схватил их, Бетти сказала: – Теперь… теперь ты должен сохранить спокойствие по крайней мере до объяснения с мальчиком. Очевидно, он сказал Элен, что Элизабет – его девушка; ну знаешь, как это принято у ребят, и она принялась на него кричать. Заявила, что это невозможно. – Бетти закрыла глаза, крепко сжала их на мгновение, затем открыла снова и закончила скороговоркой: – Она говорит, что ты – отец Элизабет и что они сводные брат и сестра.

Джо продолжал смотреть на нее, как будто не замечая, затем медленно проговорил:

– Ты имеешь в виду, что она…

Он не сумел подобрать нужные слова, когда она медленно кивнула, а затем сказала:

– Да. И он в лесу. Он в ужасном состоянии, тебе лучше сходить к нему. Он обещал мне дождаться моего возвращения.

Теперь он выглянул из двери гаража, затем повернул в сторону голову и, выдохнув, произнес:

– Нет, нет, – затем снова: – Нет, нет, приведи его, Бетти, я иду в дом.

– Джо! Джо! Пожалуйста, будь осторожен.

– Я осторожничал слишком долго. Да, и в этом моя беда, я осторожничал слишком долго.

– Джо, не делай того, о чем будешь сожалеть. Подумай… подумай, к чему это может привести?

По мере того как он теперь смотрел на нее, выражение его лица смягчилось, и он сказал:

– Я подумаю, к чему это приведет, дорогая. Не волнуйся. Не волнуйся. Приведи его.

Джо быстро пересек двор и достиг двери; он почти несся, не касаясь земли, и через несколько секунд был уже в холле и поднимался по лестнице.

Когда он резким движением открыл дверь гостиной, Элен стояла посреди комнаты. Солнце играло в ее волосах, обесцвечивая их; ее лицо, платье – весь ее облик походил на бледное пламя, слабое и хрупкое, которое можно погасить легким дуновением летнего ветра. Но Джо не интересовала внешняя оболочка, он смотрел на женщину, скрывавшуюся за ней.

Закрыв дверь, он сделал шаг вперед, затем остановился, его кадык судорожно дергался, когда он проговорил:

– Итак, я – отец Элизабет, верно?

– Тебе лучше знать. – Ее голос был высоким, но звучал подобно слабому шепоту.

– Грязная сука! – Он сделал по направлению к ней еще один шаг; и на сей раз она отступила от него, но ее голос был по-прежнему резким, когда она кричала на него.

– Не смей называть меня грязной; у тебя меньше всего прав на это! У тебя хватило наглости притащить этого ребенка в дом. В качестве доказательства достаточно посмотреть на ваши лица одновременно. Что же касается «грязной»… Гм! Ты говоришь, «грязная». Пришел черномазый и женился на ней. Это обескуражило тебя, верно? Ты ничего не мог с ним поделать, и взял его жену. Или вы делили ее на двоих?

Крик, который она испустила, когда он схватил ее за горло, всполошил весь дом, и когда дверь отворилась, он держал ее прижатой к стене.

– Джо! Джо! Боже мой! Отпусти ее! Отпусти!

Неожиданно он отпустил ее и отступил назад так быстро, что чуть было не сбил с ног Бетти.

Элен прислонилась к стене, она схватилась за горло, испытывая боль при дыхании. Она отвела голову в сторону и взирала на Джо взглядом, полным ужаса и ненависти.

Теперь Джо стоял у изголовья кушетки. Его тело бессильно было наклонено вперед, руки свисали; и, хотя его взгляд был направлен на Элен, он говорил, обращаясь к Бетти:

– Отведи ее наверх к отцу.

– К Майку? Но зачем?

– Через минуту узнаешь. Отведи ее, потому что… потому что я не хочу снова дотрагиваться до нее.

Озадаченная Бетти подошла к Элен и, осторожно взяв ее за руку, отвела от стены; затем, обойдя Джо на значительном расстоянии, вывела сестру из комнаты.

Оставшись один, Джо повернулся к изголовью кушетки и, ухватившись за него, склонился на мгновение, затем резко повернулся и подошел к окну. Он поднял его и стал кричать в сад:

– Дэвид! Дэвид! – Затем еще громче: – Дэвид! Дэвид!

Дэвид бежал через проход в ограде, граничившей с частью подъездного пути. Затем остановился и, взглянув в окно, крикнул:

– Что случилось? Я тебе нужен?

– Войди в дом.

Они смотрели друг на друга на расстоянии, затем Дэвид медленно проговорил:

– Что ты имеешь в виду под «войди в дом»?

– Ты же слышал. Я сказал: войди в дом, поднимись наверх.

– Зачем?

– Скоро узнаешь. Сделай, как я говорю.

Дэвид осмотрелся вокруг; затем вытер рот и медленно двинулся к входной двери и впервые в жизни вошел в дом.

В холле он остановился и огляделся, прежде чем подняться по лестнице и дойти до площадки, где стоял Джо. И когда они оказались друг перед другом, он спросил:

– Что произошло? Зачем я здесь нужен?

Джо не ответил, а, повернувшись, сказал:

– Пошли. – И Дэвид двинулся за ним по площадке, затем по крутой чердачной лестнице до гостиной, где спиной к подоконнику стоял Майк.

Элен сидела на стуле, прогнувшись вперед, а Бетти стояла позади нее.

Все повернулись к двум мужчинам, стоявшим в дверном пролете. Лицо Джо было мрачным, почти багровым от гнева, Дэвид стоял очень прямо с крепко сжатыми губами и взглядом, направленным туда, где находился Майк.

Теперь говорил Майк.

– Что привело вас сюда, а? Вы… вы что – с ума посходили?

Джо не сдвинулся с места, где стоял рядом с Дэвидом, а посмотрел прямо на отца и сказал:

– Расскажи им, какое отношение имеет Дэвид к тебе и ко мне.

Когда Майк отошел от поддерживавшего его подоконника, его палка завихляла в его руке, пока он по возможности не распрямился и не прорычал:

– Это что? Ты хочешь поставить все точки над «i».

– Вот именно, я хочу поставить все точки над «i». Давно пора.

Взгляды всех присутствующих были направлены теперь на Майка, а его взгляд был нацелен на темное лицо, взиравшее на него через комнату, и он сказал, обращаясь к нему: