Страница 22 из 44
— Кир и про заморозок, наверно, сочинил, чтоб только побывать на острове! — улыбнулся Борис и крикнул Ромке, сидевшему на другом конце составленных вместе столов: — Перегонишь лодки с того берега! На них и поедете… Одну Зевсу оставите! И привет не забудь передать!..
В десятом часу две лодки, нагруженные ящиками с овощами, отплыли от острова.
— Смотрите там! — неопределенно, но строго наказал Борис.
— Будь спок! — хохотнул Ромка. — Привезу тебе на тарелочке!
Связанные веревкой лодки плыли у самого берега — здесь встречное течение было не такое сильное. На передней лодке мощно и неутомимо греб Сеня. В задней сидел Ромка. Он тоже греб, но не напрягался, и веревка то и дело натягивалась, подтаскивая Ромкину лодку.
Так они и доплыли до Светлячков. Пустой выглядела в этот час центральная усадьба. Все были на полях и фермах. К берегу причалили у самой столовой. Поручив Сене выгрузку ящиков, Ромка разыскал директора. Пожилой, потерявший в Сталинграде руку, он встретил Ромку, как богатого поставщика, от которого целиком зависит снабжение столовой. Обрадованный таким приемом, Ромка прибежал к лодкам.
— Давай по-быстрому!
Он первый ухватил два ящика с луком и понес их в подсобку. Сеня потащил за ним два ящика потяжелее — с редисом. Директор заглянул в ящики и восхищенно зацокал языком:
— Первосортный продукт!
— Как вешать будете? — деловито спросил Ромка. — Каждый ящик или оптом?
— Оптом. — Директор показал на большие весы в углу подсобки. — Принесете все — разом и взвесите. Сумеете?
— Чего тут хитрого! — Ромка опустил ящики на платформу весов и поинтересовался: — А кто принимать товар будет?
— Сами, — сказал директор. — У нас в столовой, как и у вас, — полное самообслуживание… Когда закончите, приходите ко мне — оформим накладную.
Такого везения Ромка не ожидал. Подмигнув равнодушному Сене, он подтолкнул его к выходу. В несколько приемов они перенесли весь груз в подсобку. Сначала Ромка уложил на весы ящики с луком, навесил гирьки и вытащил из кармана листок бумаги и ручку.
— Ящики, — произнес Сеня.
— Что — ящики? — недовольно спросил Ромка.
— Сбрось.
— Ах, ящики! — Ромка поморщился. — Ладно, по кило на штуку сброшу.
— Мокрые они, тяжелые — по полтора.
— Много ты понимаешь? — рассердился Ромка.
— И землю сбрось, — продолжал Сеня, — которая на корнях.
— Не лезь в торговлю! — Ромка погрозил ему кулаком. — Это дело тонкое — не для тебя!
Сеня замолчал и больше в расчеты не вмешивался. Он послушно снял с весов ящики с луком, а вместо них нагрузил на платформу ящики с редисом. Ромка опять навешивал гирьки, смотрел в потолок и рассуждал вслух, косясь на Сеню:
— Та-ак!.. Долой по кило на ящик… Ну, еще сбросим кило на листья… Получается… Ага! Точно как в аптеке!
Взвесил он и салат и лихо подчеркнул три итоговые цифры.
— Пошли к директору!
Сеня вышел за ним из подсобки, но к директору не пошел — повернул к реке, не отвечая Ромке, который звал его с собой.
— Фефёла Фефёлой и останется! — обругал его Ромка и пошел один.
Вернулся он быстро, победно размахивая накладной.
— Смотри!.. Шестьдесят семь рубликов!.. Понял? Нет!.. Вот так дела делаются!
Сеня молчал.
— Директор хоть и шляпа, — хвастливо продолжал Ромка, — но зато не бюрократ! Никакой волокиты! Помножил мои килограммы на свою цену, и пожалуйста — шестьдесят семь целковых!
Сеня все молчал. Это не удивило Ромку. Конечно, ему бы хотелось услышать похвалу, но разве ее дождешься от Фефёлы!
Возвращаясь назад, они причалили к берегу около Ромкиного дома. Двери обеих квартир — и Ромкиной, и директора школы — были заперты. Вытянув одну лодку на берег, мальчишки поплыли к острову. Сеня греб, Ромка, развалясь, сидел на корме и не столько для Сени, сколько для себя рассуждал вслух:
— Завтра, пожалуй, рановато… Пусть подрастут… А вот послезавтра еще одну ездочку устроим!
— Один поедешь! — сказал Сеня и так жиманул на весла, что они затрещали.
Ромку откинуло назад, и он чуть не свалился в воду.
— Тише ты, бугай! Весла сломаешь!.. Чего озверел?
— Один поедешь, — повторил Сеня.
Ромка приоткрыл рот от удивления: безотказный Фефёла вдруг вздумал бунтовать! С чего бы это? Какая оса его ужалила?
— Устал грести?.. Давай вдвоем!
Ромка встал с кормы и, придерживаясь руками за борта, шагнул к скамейке. Выпустив одно весло, Сеня оттолкнул Ромку, и тот плюхнулся назад — на корму.
— Рехнулся?
— Ящики и землю люди не едят, — пробурчал Сеня.
— Никто их и не будет кормить этим! — усмехнулся Ромка. — Директор хоть и шляпа, но выкрутится, а мы без коммерческой хитрости из долгов не вылезем!.. Ты хоть представляешь, что такое четыре тысячи? — Не ожидая ответа, Ромка снова развалился на корме и философски добавил: — Каждому свое… Знай греби и не ломай голову над непосильными для тебя вопросами!..
Они успели к обеду. Подъезжая к острову, Ромка крикнул:
— Готовьте тарелочку! — Он помахал в воздухе накладной. — Бори-и-ис! Без благодарности ничего не получишь! Даже поглядеть не дам!
У Бориса радостно забилось сердце. Ромка так орал, будто вез накладную не меньше чем на тысячу рублей. Тысячи, конечно, не могло быть — это Борис понимал, но сто рублей он ждал. Такую гору овощей отгрузили!
— Сколько? — не вытерпел он.
— Вперед благодарность! — настаивал на своем Ромка.
— Как думаешь, сколько? — спросил Борис у Кольки.
— Жди поменьше — не так потом обидно будет.
— Меньше ста не жду!
— И половину хорошо бы! — сказала Зоя Бекетова. — Это покупать — дорого выходит, а когда продаешь — много не получишь.
Борис бросил на нее недовольный взгляд.
— Всегда ты… как водой холодной!
Лодку с Ромкой и Сеней Сивцевым подхватили и вытянули на песок. Кто-то изловчился и выдернул из Ромкиной руки накладную. Ребята сгрудились в кучу, мешая друг другу рассмотреть скрепленный печатью документ. Растолкав задних, Борис протиснулся в середину.
— Давайте сюда!
От волнения он не сразу нашел итог, а найдя, не поверил.
— Сколько?.. Всего шестьдесят семь?
— Мало? — возмутился Ромка, восприняв недовольство Бориса как личную обиду. — Да кто бы другой смог привезти тебе столько?.. Тут мой персональный вклад! Я там хитрил-мудрил, пыль в глаза пускал, а ему мало!
— Мало, — упавшим голосом произнес Борис. — Очень мало.
— Много! — сказал, как камень бросил, Сеня Сивцев и, когда все повернулись к нему, добавил: — Я с ним больше не поеду… Землю и ящики люди не едят.
— Вот дурной! — воскликнул Ромка. — Заладил одно и то же, как пластинка заезженная!
Он не чувствовал никакой вины перед ребятами и даже готов был похвастаться своей проделкой. Он понимал, что это не тот поступок, за который похвалят всюду, но здесь, среди своих одноклассников, его должны одобрить. С удивлением заметил Ромка, как поползли к переносице грозные брови Бориса.
— Что там вытворил? Говори!
— Ничего не вытворил! — заюлил Ромка. — Для всех старался — не для себя!.. Торговля — дело тонкое! Лопухом не проживешь! Ну прикинул пару кило сверху — столовая не обеднеет! Понял? Нет?.. А нам каждый рубль нужен — четыре же тысячи!
Ребята зашумели, заспорили. Голоса явно разделились.
— Жулик! — кричали одни. — Не посылать его больше!
— Ничего особенного! — возражали другие. — Проявил смекалку!
— Это же надувательство!
— Кто зевает, тот и отвечает!
— Ребятушки! — повысила голос Зоя Бекетова. — О чем вы спорите?.. Кто будет есть наш лук и редиску?.. Мама моя будет! Родители ваши!.. Кого же мы обманываем?..
Ромку поддерживали в основном мальчишки, но после горьких слов Зои они притихли. И хотя кое-кто все еще считал, что схитрить на общую пользу — грех не великий, вслух больше не высказывались: неудобно все-таки хвалить за обман.