Седая весна

Гудит свадьба песнями и смехом. Верхний сосед, недавно заливший фекалиями огороды Андрея и Василия, отплясывает с Мариной. А дочери Андрея — с новым русским Иваном. Сегодня, впервые за год, он снял очки. Оказался сразу нормальным парнем. И брюки на нем приличные — взрослые, рубаха хорошая. Его в этом виде не враз узнал Василий. Только по стрижке.

Редко нынче справляют свадьбы в домах. Все чаще гробы выносят. Изменилось время, и люди разучились веселиться. Еще недавно по три дня, а то и по неделе пили за здоровье молодых. Тут же, уже на второй день мало кто пришел. Лишь те, у кого голову дома нечем было подлечить. У остальных неотложные дела нашлись, поважнее соседской свадьбы. Василию досадно стало. Но всем устроить пакость не мог. Хотя и обиделся на многих.

Васька поневоле примирил соседей, и теперь они собирались во дворах. Мужики забивали «в. козла», бабы на скамейке, как куры на нашесте, перемывали кости всех знакомых. С приездом Игоря и Катерине, и Василию стало недосуг. Уговаривали сына и невестку навсегда уехать с Севера, жить и работать в своем городе. ;

— Пойми! Тут и овощи, и фрукты свои. Жена забеременеет, не надо втридорога покупать. Сами заготовим на всю зиму. Опять же оба работаем. Не! станете в копейке нуждаться. Да и дом свой. Коль мал станет — расширим, достроим. Все в наших руках. Нанимать не придется. Внуков поможем подрастить. Зачем вам на чужом месте маяться? — уговаривали сына.

— Все так, но не хочу обузой вам стать. Ведь помогать я должен. Но не получается. А жить иждивенцем — не могу!

— Все люди нонче живут кучкой. На что внуки Петровича говно, и то вместе маются. Не кидают деда и слухаются. Да и он, не гляди, что старый хрен, за виски обоих тягает и подмоги ни у кого не просит. Сам справляется покуда. А и нам — чего делить? Свои, кровные! Зачем разбегаться по свету? Мы стареем. Придет время — вы досмотрите. На то она семья, чтоб друг другу помогать. В ней нет иждивенцев. И ты глупое закинь. Покуда мы с Катериной в силах — поставим новый дом — для внуков. Чтоб, взрастая, не смотрели на сторону и от своего дома сердцем не отворачивались.

— Пойми, отец, мы уже привыкли там.

— К чему? К общагам и голодухе? Тут твое гнездо! — упрямился Васька, привыкший за две недели к тихой, спокойной невестке. Она была полной его противоположностью.

— Отец! Да ты, если родятся дети, научишь их такому, что никто не обрадуется! — рассмеялся Игорь.

А чего? Коль мальчата появятся, с молочных ногтей обучу рогаткой пользоваться, — сознался Василий.

Во! О том и говорю!

Зато весело жить будете! Скучать станет некогда. А дом мне для вас вся улица поможет строить. Петрович с внуками…

Не-ет, этот не придет, — засомневался Игорь.

— Сейчас прибегут. Хошь? — открыл окно и, увидев во дворе машину, достал из кармана маленькую дудку. Взял в рот, и вся семья прильнула к окнам, не поняв, когда и зачем на их улице появились гаишники.

На звук сирены вся семья Петровича вывалила во двор. Даже старая бабка, держась за калитку, выглянула из-за двери. Васька хохотал, согнувшись к подоконнику. Игорь головой качал, улыбалась Лида. Катерина гордо вскинула голову:

— Гля, как напужались, аж ноги сдвинуть не могут, полные портки наложили. То-то! Коль душа чиста — бояться нечего. А эти — поусирались!

— Эй, Василий! Зачем озоруешь? — не выдержал Петрович.

— Пыли ко мне! Разговор есть! Это я вот так тебя позвал!

— Ты, твою мать, смени позывной! Не то в другой раз до разрыва сердца доведешь! Мы чуть живые от твоих шалостей, гад ты, окаянный, — вошел Петрович в дом.

— Уговариваю своих остаться. Ну и хочу им новый дом ставить. Снести сарай и на его месте заложить фундамент.

— Хороша затея, дельная. Коль что надо подсобить, мне скажи. Я с мальцами не промедлю.

— Вот спасибо тебе на добром слове!

— Коль еще пару мужиков кликнешь, за лето уложимся. Подведем под крышу. А внутри уже и зимой можно делать. При свете! Твоим поставим, потом моему Павлу. Тож остепениться решил, семью завести. Глядишь, наша молодь в новых домах заживет. Так и верно! Дай им Бог!

Игорь смотрел на отца, на мать, не понимая, что изменило их? Он узнавал и не узнавал обоих. Он не знал, как втай друг от друга мечтали они о внуках. Своих, родных. Но жизнь не дарила надежды. И родители глушили боль работой, не позволяли себе расслабиться ни на минуту. Выматывались, чтоб не только о предстоящей старости, а имя собственное забыть к концу дня. Потому не любили отпуски, выходные и праздники. Куда в них деть самих себя? Друг друга расстраивать не хотелось. Вот и жили… Одиноко и в страхе перед завтрашним днем. Его надо было скрасить. Чтобы отвлечься на подольше и не вспоминать, что из дома упорхнул единственный сын. Они видели отчужденье в глазах соседей. Вслух упрекнуть не всяк решался. Знали, Василий не простит и достанет любого. Но оставшись с самим собой — не соврешь. И человек изводил себя упреками. О том никто не знал.

— Я вот тут одеяло купила. Верблюжье. Все хотела послать его. Но если останетесь, укрывайтесь нынче. Вещи, как и люди, свой возраст имеют. Не бесконечные, — достала Катерина запрятанный пакет, искоса глянула на мужа, что скажет?

Тот вскоре приволок с чердака целый мешок заначек.

— Гля, какой горшок для внука купил! — налил воды, из горшка полилась музыка.

— Во! А когда сухой — молчит! Вот тут автомат, как всамделишный — соседей пугать. Трещит, ровно настоящий! А эта обезьяна — заводная. Сигает через голову. И верещит! — раскладывал игрушки, улыбаясь.

Игорь смотрел на родителей, и прежние обиды, боль — растаяли. Он понял, время сделало свое без его помощи. Он добился, дождался. А может, не совсем понимал своих родителей. Они все эти годы ждали его. Каждый день.

Василий с этого дня занялся делом — предстоящей стройкой. Возвращаясь с работы, разбирал старый сарай. Складывал на кучи доски, бревна. Ничто не должно пропасть. Все сгодится в хозяйстве. Ведь сын согласился остаться насовсем. Значит, Васька не так уж плох и, может, ему доведется растить своих внуков. А значит, продолжат род, его фамилию, будут жить в новом доме, на этой улице, станут здесь своими.

Спешит к Василию на помощь Петрович. Помирившись с соседями, даже помолодел. А может, приобрел новый смысл в жизни, подаренный внуками. Понял, еще нужен…

Глава 2 БОБЫЛЬ

Этот дом стоял враскорячку уже много лет. Он смотрел на улицу тусклыми, запыленными глазами-окнами, какие не мылись много лет подряд. И хотя он стоял рядом с домом Васьки много лет, между собою соседи не дружили.

Ни Катерина, ни Василий никогда не оглядывались на этого соседа, словно там никого не было. Даже из любопытства никто не заглянул за забор, что там делается? Жив ли человек?

Не только Василий, а и другие люди старались не замечать худощавого мужика лет сорока, живущего здесь с незапамятных времен.

Все на этой улице были людьми семейными. Имели жен, детей и внуков, другие даже родителей. Каждая семья дорожила своим укладом, авторитетом среди соседей, берегла от сплетен и пересудов свою фамилию. Этот сосед, да кто ж с ним общаться будет, всякий день приводил в дом новую бабу. Каждая баба много моложе хозяина.

— Во, кобель! Опять новую сучку зацепил! Поволок в свой бардак! — плевались старухи вслед.

— Гляньте, а накрасилась как! Своего, родного не видать!

— Как это? Ты посмотри, на ней даже юбки нет! Вся жопа голая! И не совестно ему рядом идти? — говорили пересудницы.

Мужики, глянув вслед, лишь поначалу завидовали. Живет же Серега! Никто схомутать не может. Какую приглядел, ту и заклеил — приволок в дом не оглядываясь, никого не боясь. Ему и заботиться не о ком, никто не пилит, не гонит в шею на работу, не отнимет рюмку. Сам себе хозяин, — вздыхали украдкой, пожалев об утраченной много лет назад волюшке. Но, оглядев детей и внуков, улыбались устало и светло. Вмиг забывали о непутевом соседе, считая, что семя, не давшее корней, — пропащее.