Расплата за жизнь

— Скажите, а к вашей дочери никто не приходил от Быковых?

— Еще чего! С ними покончено. Не об чем говорить! И в дом никого не пущу!

— С матерью Быковых поддерживаете отношения?

— На что она мне сдалась?

— Она лежит в больнице. Ей сделали операцию. Вы ей не звонили по телефону?

— Да у меня своих забот полон рот! Она про нас никогда не заботилась. С чего бы я о ней помнила? На что мне надо ей звонить? Мы сами живем. Она ни разу внуков своих не навестила. Не спросила, как они тут. Ни разу не помогла. С чего мы про нее должны печалиться? Хватит с нас Быковых! Сыты по горло!

— Видите ли, живы они! Оба брата! А поскольку Иннокентий — муж вашей дочери, то может внезапно прийти сюда!

— Еще чего! Я ему приду! Ноги повыдергиваю! Голову откручу! Всю судьбу Тоськину изгадил, осрамил!

— Они скрываются от правосудия! И деваться им некуда! Потому…

— Где эта ваша правда была, когда он работал средь вас? Как он над дочкой изгалялся! Только теперь спохватились! Даже если на карачках станет ползать, не пущу! И не прощу! — зашлась баба в крике.

— Нам хочется помочь вам. И чтобы никто из Быковых не тревожил вашу семью.

— Так я вам и поверила, — усмехнулась Евдокия.

— Иначе бы мы не приехали сюда!

— Ну и что вы предложите? — насторожилась женщина, подперев крутые бока кулаками, смотрела на гостей с недоверием.

— Иннокентий Быков обязательно к вам заявится. Но не средь бела дня. Он от людей прячется. Ночью придет.

— Зачем?

— Причин и поводов у него много! Обязательно попытается увидеться с женой. И вот тут проявите хитрость. Пусть он задержится, а кто–нибудь из вас сообщите нам, что Быков у вас. Либо когда пообещает прийти в следующий раз, поделитесь с нами. Уж мы его встретим! Не промедлим. Надоело за ними гоняться по всему свету.

— Ну уж и не знаю, придет ли он к нам, Кешка мой норов знает. Я его спину оглоблей изломаю враз. Но если ихняя бабка в больнице, они ее точно навестят. Вот там и словите. А у нас им делать нечего! В куски порву, коль увижу! Говорить с ним не стану!

— Ради дела сдержитесь! Нам их обоих, вместе с Димкой, взять надо. Вдруг не в больницу, сюда заявятся! Помогите их взять. В больнице они от нас никуда не денутся. Но могут и не прийти.

— В квартире их застаньте!

— Там их давно ждут!

— Во бандюги!

— Евдокия! Мы договорились с вами? Телефон запишите… Мы ждем. Помогите нам и себе! — попросили гости, уходя.

Евдокия вечером рассказала Тоське обо всем. Та испугалась:

— А ему чего от меня потребуется?

— Попросит, чтобы спрятала и не выдала никому! Натворили делов. Теперь мыкаются неведомо где! Их по всему свету разыскивают! Уж и покойниками прикидывались, нехристи! Ан шила в мешке не утаишь. По пакостям признали, видать, что живы прохвосты.

В это время над головами женщин что–то зашуршало на чердаке. Обе мигом присели, притихли испуганно и огляделись по сторонам.

— Кого там черти носят? — округлились глаза Евдокии. И, спохватившись, она взяла из угла коромысло, выскочила к лестнице, ведущей на чердак. За нею Тоська. У нее от непонятного страха подкашивались ноги.

— А ну вылазьте, окаянные! — лезла Евдокия по лестнице, обливаясь потом. Открыла двери, погрозила коромыслом в темноту. — Ну я вас! Кобели шелудивые! Шкуры поснимаю с козлов вонючих! — ударила коромыслом по шевелящемуся сену.

Оттуда с кудахтаньем вылетела наседка, сумевшая втайне от хозяйки высидеть цыплят. Те в страхе запищали на все голоса. Евдокия растерялась. Искала зятя — своего врага. А тут — прибавка в хозяйстве. Приятно и неожиданно. Эта радость мигом вытеснила из головы Кешку. Да и кто он такой, чтобы о нем долго думать?

Тоська громко смеялась над недавним испугом, гладя пушистые комочки, успокаиваясь. Она уже привыкла к одиночеству и ничего не собиралась менять в своей жизни. Она ее устраивала. Женщина стала успокаиваться, понемногу забывала Кешку.

Лишь Савва помнил о братьях Быковых всегда. Именно из–за них он потерпел фиаско у Ленки. И пусть женщина потом сменила гнев на милость, Савва решил добиться своего.

Он узнал, что мать Быковых находится в больнице на операции, и постарался, чтобы именно эта информация облетела весь город, вошла в уши толпы. Чтобы она не минула обывателя, торговцев, рэкетиров, бандитов и воров, даже бомжей! Чтобы она дошла до слуха братьев Быковых в самом гнусном виде.

— У бабки Быковой рак! Последняя стадия! Лежит в палате подыхающих, инфекционных больных! Уже у нее мясо от костей отваливается! А как воняет! Тьфу!

— Сдохнет и хоронить некому!

— И то верно! Говорят, на уколах живет!

— Перестанут их делать, тут же сдохнет!

— Ей жить осталось с неделю! Не больше!

— Батюшки! Как бездомную собаку закопают старуху. И это при живых сыновьях! Срам–то какой! Уж лучше бы их не рожала, даже в последнюю минуту не сможет свидеться! — говорили люди по всему городу.

А Савва подогревал слухи:

— Быкова помирает! Ее квартиру уже опечатали. Все переписали в ней. Многодетным отдают. Бедным людям.

— Старуху уже помыли напослед, чтоб в морге с ней не возиться. Она уже сама знает, что последние часы доживает!

— Конец! Бабка Быкова приказала долго жить! Померла она! Вчера. Под утро! Ее в морг увезли! Уже в квартиру семья вселилась. Сама видела…

У Быковой и впрямь наступило ухудшение. Анализ крови был угрожающе плох. Поднялась температура. Но эти симптомы, характерные для подобных операций, не пугали врачей. В течение тринадцати дней всегда после них шла борьба организма за жизнь. Конечно, никто не мог дать заранее никаких гарантий. Все зависело только от больного, его состояния. Но не сделай либо промедли врачи с операцией, шансы на жизнь Быковой сводились к нулю.

Все врачи знали, что при блестящей операции последствия такой болезни могли сделать свое дело и организм мог не выдержать.

— Жива она иль нет? — подходили женщины, соседки по палате, к постели Быковой.

— Кажется, пока дышит…

С утра до позднего вечера не отходила от постели больной Люся Потапова. Врач следила за каждым изменением. Постоянно проверяла температуру, давление, анализ крови. Уколы, капельницы, таблетки, микстуры — самые совершенные — применяли постоянно. От больной ни на минуту не отходили медсестры и врачи. За состоянием здоровья следили многие. Им интересовались все по многу раз на день.

Савва почти не уходил из морга. Он тоже ждал своего часа и ловил удачу.

— Никуда они от меня не денутся. Пожалуют, как милые. Тут я их и накрою. Сам.

Патологоанатом решил наказать прокурора и начальника милиции за недоверие к его сведениям. И решил поймать братьев Быковых без их помощи. Он хорошо изучил за долгие годы работы психологию людей. И был уверен, что слух, пущенный им по городу, дойдет до братьев Быковых, и те обязательно заявятся в морг. Теперь им в больнице делать нечего, — потирал руки Савва…

Чекистам в те дни было не до Быковых. Одно за другим происшествия срывали их среди ночи в Нарышкино, Мценск, Волхов.

— Взорван элеватор!

— Убит начальник автостанции…

— Исчез депутат городской думы! — сыпались срочные сигналы с мест.

Каждое новое задание отнимало не только время, но и силы. Установить причину, найти виновного как можно скорее. А тут новая беда опережает прежнюю:

— В банке обнаружена мина!

Кто ее заложил? Кто посягнул на жизни работников? С какой целью?

И снова в путь, и ночи без сна, работа без отдыха и перерыва. Будь в сутках втрое больше времени, и его не хватило б…

Какой нынче день? Что там дома? Как там живут семьи? О том забыли. Не до того. Надо успевать.

Едва нашли рэкетиров, подорвавших элеватор, в тот же день поехали разыскивать убийц начальника автостанции. На третий день взяли обоих.

Депутата городской думы разыскали. За него требовали выкуп с семьи. Из рук пятерых матерых бандитов вырвали человека. Он уже с жизнью простился. Долго не мог поверить, что остался в живых. Почти неделю был заложником. А взяли прямо в подъезде дома, когда с работы возвращался. Не ночью, вечером. Ударили по голове чем–то тяжелым, затолкали в машину. Повезли куда–то.