Подкидыш

В эту ночь Калягин заночевал в гостинице в одном номере с Женькой. Водитель рассказывал Николаю, как работал без него, о всяких дорожных случаях.

—

Кстати, ты помнишь тех гадов-угонщиков, каких сам притормозил?

—

Конечно!

—

А бабу! Ну, жену угонщика, с какой Макарыч отметился? Шурку?

—

Припоминаю…

—

Так вот этот роман с продолжением получился. Макарыч обещал той бабе навещать ее! И слово сдержал.

—

Видно, понравилась?

—

Ох и не говори! Не столько она ему, сколько он ей. Мужика довела совсем. Он после того случая через три недели в петлю сам влез. А баба не скучала по нем. Едва мы нагрянули, сама на шее Макарыча повисла. Тот не промах… Не растерялся. И теперь, как говорят водилы, у той бабенки всякую неделю отмечается. Деньгами засыпал, подарками, харчами.

—

Может, женится? Остепенится?

—

Ее брата взял водителем на фуру. Он с Макарычем неразлучно. И, как говорят, доволен всем.

—

Ну и дела! — рассмеялся Николай, вспомнив поспешный отъезд Макарыча.

—

Охомутала его баба! Прибрала к рукам. Он и рад! Сам слышал, как говорил, что пусть и чужие дети, а уже отцом его зовут. И любят, как родного. А и ему есть теперь о ком заботиться. Мол, впервой в жизни узнал, что такое быть нужным в семье. А ведь это — здорово!

—

Ну, дай ему Бог! — порадовался Николай за человека. А в память внезапно и непрошено ворвались звонкоголосые петухи Варвары.

«Я тоже был нужен! Мог иметь семью. Ведь любили! Зачем уехал? Зачем променял домашнее тепло на стужу и коченелую кочевую жизнь?» — укорил самого себя.

Николай смотрел на машины, мчавшиеся по улицам города.

«Вот так бы сесть в какую-нибудь и укатить туда навсегда! В глушь, в тепло. А что мешает? Кто держит? Сам виноват. Думал, нужен семье? Как бы не так! Давно забыли! Вон Макарыч, старик почти, а и тот семьей обзавелся. Детей имеет. Тылы обеспечил под финиш».

Вспомнились Ленка и Любка. Эти умели и рассмешить, и согреть. Они уже совсем привыкли к нему. И ждали. Помогали. Просили рассказать сказку. Мыли его сапоги. Уговаривали пить молоко, есть пироги.

Варвара, прощаясь, плакала, звала вернуться хоть когда-нибудь…

«Арпик не заплачет. Лишь вздохнет с облегчением, поверив, что расстается навсегда. Не было тепла в ее душе к нему. А большего — не взыщи! На что надеялся, на что рассчитывал, дурак!» — чертыхнул Николай самого себя.

—

А знаешь, я тоже решил: последний год поработаю у Макарыча и баста! Уйду домой, к своим! К семье! Всех денег не заберешь. А дети должны со мной расти! Да и жена, покуда совсем не отвыкла и от рук не отбилась. Надоели кочевки. И здоровье не вечное!

Колька смотрел, слушал с пониманием.

«Этому есть куда вернуться. А меня станут ли ждать? — вспомнилась Варвара. — Дождется, если доживет! Она, конечно! А я дотяну до порога? Или вытряхнет душу какой-нибудь рэкетир, опередив мечту?» — вздохнул невесело.

Но уже через три дня позвонил Павлу, предупредив, что работы ему осталось всего на два дня и он уедет вместе с водителем из Красноярска далеко и надолго.

—

Как насчет встречи? — напомнил сыну.

—

Ой, извини. Совсем замотался с документами. Ты же знаешь, я уволился. Потому на работе не появляюсь. Беготня измучила. Все на ушах стоим. Помимо документов, сборы отнимают много времени. Квартиры продали. Тоже бумаг куча. Сейчас все живем у матери. Настоящим табором. Повернуться негде. Спим на полу, вповалку. Сюда я на минуту заскочил. Ты меня застал чудом. А там — у матери — не протолкнуться. Три семьи — в одну. Шум, гам стоит. Поговорить не дадут. Только ночью отдыхаем. Но времени мало. Устаем, — жаловался сын.

—

Я понял. Встречи не будет.

—

Ну почему? Конечно! Но не так, как хотелось. Без торжеств. Наспех. Но, думаю, поймешь и не осудишь, — извинялся заранее.

—

Давай завтра. Устраивает?

—

Только вечером. После работы.

—

Хорошо!

Я

приеду за тобой на склад, — предложил Павел.

Николай заранее купил конфет внукам, цветы — женщинам, коньяк и шампанское за счастливый путь.

«Все ж последняя встреча. Больше не увидимся и не к кому станет спешить в Красноярск. Чужим он станет мне. Ни одной родной души. А впрочем, так и было всю жизнь. Пустые иллюзии питал, как дитя, верил в сказку. За то и наказан. Значит, это будет прощание с памятью, с пустотой. Тем лучше. Надо рвать по-мужски! Без сожалений!» — убедил себя. А вечером, увидев Павла, спокойно сел в такси и, не дрогнув, вошел в квартиру, где ждали его как гостя, но не более…

Николая встретили здесь настороженно. Стихли голоса, оборвался смех. Дети, робко поздоровавшись, поспешили уйти с глаз в спальню. Даже конфеты забыли, не прикоснулись к ним. Невестка наспех запихнула цветы в банку. Забыв поблагодарить, скрылась на кухне. Наташка накрывала на стол. Арпик села напротив Николая, задавала скучные вопросы:

—

Как устроился? Где?

—

На прежнее место вернулся.

—

Опять бродягой будешь? Подумай о своем возрасте! Пора бы и поспокойнее место подыскать.

—

Теперь не до выбора! Устроился там, где платят. Сама так советовала.

—

Где остановился?

—

Как всегда. В гостинице…

—

Чего ж сюда не вернулся?

—

Самим тесно. Куда мне приткнуться? В прихожей — на полу? — усмехнулся криво.

—

Потеснились бы…

—

Зачем?

—

Ну, тебе виднее, — не знала о чем спросить еще.

И, стараясь не испортить встречу, избегала щекотливых вопросов.

Невестка с Наташкой уже накрыли стол.

—

А где внуки? Почему они отдельно?

—

Я

их уже покормила. Пусть там, в спальне побудут. От их шума голова болит. Посидим спокойно, сами, — позвала к столу Павла.

Тот откупорил шампанское:

—

За что выпьем? Предложи, отец!

—

За отъезд! Пусть светлым будет ваш путь! — поднял стакан. И выпил до дна.

—

Спасибо вам! — повернулась невестка к Николаю и чмокнула в щеку.

Калягин заметил в приоткрытой двери спальни два любопытных глаза. Они зорко следили за взрослыми, не выпуская из виду ничего.

—

Внукам разрешите побыть с нами!

—

Не надо. Дети должны воспитываться правильно и знать свое место! Нечего им скакать тут! — огрызнулась Арпик и добавила, строго глянув на дверь спальни: — За рубежом считается неприличным сажать детей к столу вместе с гостями!

—

Эх, Арпик! Ты забыла главное! Они мои внуки.

Я

к ним пришел, — увидел, как снова приоткрылась дверь спальни.

—

Когда мы поговорим, разрешим им пообщаться с тобой. Но не теперь, когда за столом взрослые. Так принято за рубежом. И мы заранее приучили своих к порядку.

—

У

меня времени немного. К одиннадцати нужно вернуться в гостиницу, — напомнил Николай, тяготясь занудливостью и скукой за столом.

—

Ты снова спешишь! А ведь эта встреча, возможно, последняя! — напомнила Арпик.

—

Именно потому прошу…

—

Скажи, ты когда-нибудь любил меня и сына? Почему же теперь тебе нечего нам сказать?

—

Я говорил с Павлом. Больше добавить нечего. Все сказано.

—

Отец! Скажи, у тебя есть адрес, куда тебе писать? Куда сообщить, как мы устроимся, обживемся на новом месте! Ведь нам нужно поддерживать отношения, если ты не против, — предложил Павел.