Подкидыш

— Нет. Нам надо закончить разговор. Ты думаешь, услышал все? А это лишь начало! — подала голос Арпик.

И Николай невольно содрогнулся, сжался внутренне: «Что может быть хуже? Но, раз не решились сказать враз, значит, что-то паскудное затеяли. Не мялись бы вот так, переглядываясь, кому меня добивать?»

— Понимаешь, если мы получим разрешение на выезд, нам нужно будет утрясти квартирный вопрос…

— Что ты имеешь в виду? — перебил Николай Арпик, непонимающе глянув на сына.

— Ну что тут непонятного? Мы решили продать квартиры. Все. И на эти деньги жить первое время. Уже имеются желающие купить их у нас. И эту — тоже, — замялся Павел, не решаясь продолжить.

— Понятно! Вы хотите,

чтобы

я

— Ну что ты? Мы тебя уже выписали, как покойного! — встряла Арпик.

— Тогда чего хотите?

— А ты не станешь настаивать на своей прописке сюда? — выпалила Наташка.

— Вы меня давно выкинули из сердец! И то я выжил! Что квартира? Потеряно

большее! Вы

— Да ты не обижайся, отец! Конечно, мы не оставим тебя без угла. Купим однокомнатную, где сможешь жить по-человечески. Писать будем. Может, когда смягчатся требования к эмигрантам, вытащим и тебя к себе! Мы не вычеркиваем тебя из памяти. Зря обижаешься! — пытался смягчить ситуацию Павел.

— Сынок! Меня не надо утешать! Я — не сопливый пацан и в сказки давно не верю. К счастью, подаяний тоже не просил. И от вас — ничего уже

не

хочу, — пошел в прихожую.

— Постой, отец! Это уж слишком! — схватил

за

руку сын. Удержал. Вернул на кухню. — Я не отпущу тебя! Поживи с нами! Еще неизвестно ничего! Могут отказать всем нам, а могут взять, но тоже не всех. И ты не будешь одинок!

— Эх, Пашка! Да вы все давно со мной

простились! И жалеете, что выжил я! Будь нужен вам, полегче была бы моя судьба! Но в том-то и беда, что я с вами одинок! Какой же смысл мне оставаться, если мать твоя, едва узнав, увидев, не меня жалела за пережитое, а деньги, что потратила на поминки, словно я ее о том просил.

— Не обижайся на нее. Она больная!

— Но не на голову!

— Не сердись! Ну, я прошу! Останься! Хочешь, у меня жить будешь.

— Не надо, Паша! Привыкать к твоей семье, чтобы вскоре проститься навсегда? Не стоит. Я ведь сердце не потерял. И, хотя в Сибири жил, не поморозил его. Этого испытания могу не вынести. Так что не обессудь. Мне ничто человеческое не чуждо.

— Не уходи. Прости нас. Поделились с тобой. Но не гоним от себя.

— А если завтра придут разрешенья, уедете не оглянувшись, забыв проститься. Станете торопить, чтобы скорее освободил квартиру. Сунете наспех в руки деньги на комнатуху с подселением и даже адреса на память не запишете. Разве я не прав?

Павел опустил голову, покраснев:

— В один день такое не решается! Не меньше месяца уйдет на оформленье визы.

— А что от этого изменится? Разлука неминуема. Стоит ли затягивать время?

— Ну что ты уговариваешь, если он не хочет побыть с нами? У него всю жизнь была аллергия к семейной жизни. Он — вечный бродяга! Таким только дай повод! Его к семье цепями не прикуешь! — попыталась изобразить обиду Арпик.

— Эх, женщина! Сколько раз в жизни ты обманывала и предавала меня? А теперь свою вину на меня взвалить решила? Еще недавно жаловалась на невестку. Оказалось, вместе с нею жить собираешься? Лгунья! Тебя ничто не изменит, ни жизнь, ни возраст, ни дети! Женою не была! И бабкой не стала. Как дерьмо в луже! Мотаешься по верху! Зачем живешь, сама не знаешь! — не сдержался Николай.

И решив досадить Арпик, снял пиджак с плеч, сказав:

— Остаюсь!

Наташка от неожиданности рот открыла. Арпик, стоявшая у стены, плюхнулась на стул.

«Уйти я всегда успею! Надо сначала найти место», — подумал Николай.

Павел облегченно вздохнул:

— Ну, теперь можно поговорить спокойно! Так, отец? Скажи, а кто тот грубиян, какой матери сказал о твоей смерти?

— Это Макарыч! Я с ним в зоне был знаком. Хороший человек!

— Ну и хороший! — фыркнула Арпик.

— Почему ты о нем спросил? — удивился Николай.

— Не случайно! — загадочно улыбнулся Павел.

— Вчера к нам целая колонна машин приехала. С товарами из Китая. А водители — наши. Зафрахтовали их мои партнеры. Привезли продукты, барахло, технику. А ответственный за доставку грузов уж очень похож, по описанию матери, на того гостя, какой тебя сумел безвременно похоронить. У него из сотни слов лишь одно приличное. А глотка такая, что мои компаньоны, на что люди тертые, уши затыкают. И что самое удивительное, редкостный нахал…

— В чем же это выразилось?

— Мою Татьяну, негодяй, схватил за грудь. Та ему по физиономии при всех влепила. А он расхохотался и брякнул: «Это она не от стыда! Не с гордости! За то, что я расколол ее! У нее сиськи не свои. Резиновые. Из китайских покрышек сделаны. Свои — только прыщики!»

Татьянка моя чуть не лопнула от злости. Но не станет же она оголяться, чтоб доказать обратное. Этот гад понимал и специально ее опозорил. Отплатил за свое фиаско, негодяй! А ты говоришь, хороший он человек.

Наташка еле сдерживала смех. Арпик откровенно улыбалась довольная, что не только ей досталось от Макарыча, а и невестке.

Николай заметил досаду сына и все же сказал:

—

Макарыч — мужик. Резковатый, грубоватый. Но никогда не врет. Мне с ним легко работалось.

—

Он не врет? А как насчет твоей смерти? — вспыхнул Павел.

—

Сказал то, что услышал. И предупредил о том. Недоразумение вышло. Сам по себе такое не придумает. Он не способен на ложь! Годами проверил. Ему я верю, как себе! Кстати, они уже разгрузились, уехали?

—

Нет! Ему еще дня четыре здесь быть. Мои партнеры — народ дотошный. Товар принимают внимательно. Все проверяют. Ох и орет там этот твой горлохват. Мол, кто ему простой оплатит? Торопит всех. Но мои партнеры свое дело знают. Не обращают внимания на крикуна.

—

Они где разгружаются?

—

У нас на складах.

—

Круглосуточно работают?

—

Конечно!

—

Мы можем сейчас туда подъехать? — загорелся Николай.

—

Можем. Но к чему спешить? Они никуда не денутся. Завтра утром встретишься. Мне домой надо возвращаться! — извинился сын.

—

Прошу тебя, Павел! Отвези к Макарычу, — взмолился Николай, ухватившись за сумку.

—

Что с тобой? Побудь дома!

—

Какой дом? Кому я здесь нужен? Не хочу прокисать с бабьем.

—

Мать больна! Удели ей внимание хоть раз в жизни! — настаивал Павел.

—

Тепло не вымолишь. Он никогда не нуждался в нас! Пусть идет! Не держи его! — попросила Арпик.

—

Выписали меня! Из квартиры и души. Из памяти еще быстрее выгоните! Зачем время тянуть. Расстанемся без боли! — предложил Николай.

—

А вдруг это не он? — спросил Павел.

—

Тогда вернусь! — пообещал Николай.

—

Если он? Что тогда?

—

Поговорим, — уклончиво ответил Калягин.

—

Ты опять уедешь с ним? — глянул в глаза Павел.

—

Не знаю!

—

Я

прошу тебя! Что бы ты ни решил, позвони, сообщи. Не забывай нас! Здесь о тебе всегда помнят! И еще! Если это он, все равно, ты знай, в запасе — четыре дня.

Я

жду тебя в воскресенье у себя дома, хочу, чтоб дети с тобой познакомились и жена.

Я

приеду за тобой сюда! Надеюсь, эти дни будешь ночевать здесь, дома?

—

Ну а где же еще? — удивился Николай.