Изгои

Катька решила каждый день навещать Зинку в

больнице.

Понуро плелся за Катькой Голдберг.

Ну, что ты хвост волокешь на пятках? И тебе Зинку жаль? Пошли в аптеку, надо лекарств купить. Врач вон сколько понаписал. На целый мешок! О том не подумал, где столько денег взять? Нынче за эти таблетки нужно с месяц вкалывать, а мне — лохов трясти, если повезет. Даром ничего не дадут. Надо лечить, не то помрет Зинка. Слышь, черт лохматый? Тогда и вовсе без башлей останемся. Все, что скопили, на похороны пойдет. А жить как? Придется тебе за место Зинки побираться. Вот только кто подаст такому козлу? У тебя харя толще, чем у коммерсанта! Никто не поверит, что голодаешь. Тебе только в налетчики иль в рэкет. Там ты корефаном станешь, своим!

И

Подожди меня здесь. Я скоро! Только лекарства возьму! — ушла Катька.

Глава 2. Королева

Катька! Ты? — услышала девчонка, едва переступив порог аптеки, и увидела Ольгу, рослую, здоровуюдеваху из кодлы Чирия. Когда-то именно она вступалась за Катьку, не давая бомжам замордовать девчонку насмерть.

Тебя сам Бог привел. Дай стольник! Не хватает мне на колеса. Хочу отраву купить. Опять подзалетела с Колькой. Ох и надоело ковыряться. Осенью чуть не

загнулась. И теперь снова подхватила! — поделилась бомжиха, первая любовь Чирия. Она была на три года старше Кольки.

А зачем тебе отрава? — медлила Катька отдавать деньги, надеясь отговорить Ольгу от глупости.

Я не себе! Этому! — хлопнула себя по животу: — Уж чего только не пила. Пахикарпин и синестрол! Они должны были состряпать выкидыш, но ни хрена! Только сама оглохла! А этот зубами зацепился! Не хочет подыхать! Хоть ты его ломиком выковыривай. Катетер вставляла себе, и снова без проку. Во забил, козел! Будто цементом его обложил.

А может, родишь?

Ты чего? Крыша поехала что ли? На хер он кому нужен? Только этой заботы мне и не хватает! Теперь рожают только дуры! Я еще не свихнулась! Куда его дену? А и сама кому нужна?

Кольке! — неуверенно сказала Катька.

Да у него таких как я больше, чем мандавошек на хрену. Дети ему до задницы. У него их в яйцах — полдеревни пищит. Сама знаешь, он со всеми перетрахался. Узнает, что беременна и решила оставить, на- смех поднимет и выкинет из кодлы. А куда денусь?

Да, не повезло тебе!

Давай стольник! Не жмись! — протянула Ольга руку за деньгами.

Катька, вздыхая, отдала сто рублей. Ольга, поговорив с женщиной-фармацевтом, купила лекарства и тут же попросила стакан воды. Катька подала в окошко список лекарств, написанный врачом, и с ужасом думала, хватит ли ей денег рассчитаться за них Руки и лоб вспотели, пока фармацевт считала.

Когда женщина назвала сумму, Катька стала выскребать мелочь из всех карманов. Она не спешила выложить все сразу, чтобы Ольга, внимательно наблюдавшая за нею, не попросила денег еще.

Катьку торопила очередь. Та достала из карманов по копейке, сопя и кряхтя. Женщина в окошке ждала. Ольга наблюдала. У Катьки тряслись руки. Она очень не любила отдавать деньги.

Наконец кто-то в очереди не выдержал:

Сколько там у нее не хватает? —

подошел

Тридцать шесть рублей, — ответила фармацевт.

Я оплачу! Отпустите ее! Времени нет. Поспешите! — помог Катьке сложить в сумку лекарства и тут же забыл о ней, отвернулся к окошку.

Катька осторожно вытащила портмоне и заторопилась к выходу. Ольга увязалась следом.

Катька свернула за угол и уже оттуда услышала негодующий крик из аптеки. Девчонка затаилась. Ольга поняла все без слов.

Боковыми кривыми улочками они уходили от центра города. Когда расстояние стало безопасным, Катька остановилась. Она вовсе не собиралась вести Ольгу к себе и спросила:

Так ты иди к своим! Небось, ждут? А то мне еще кой-куда надо…

А я с тобой! Не помешаю…

Не могу! Там мне одной надо нарисоваться! — упорствовала Катька.

Я подожду!

На хрена? У тебя кодла! Чего ты от нее отмыливаешься? Я же откололась от вас!

От них! Я тебе никогда не была врагом. И помогаладышать, как только могла, — напомнила Ольга и добавила: — Нельзя мне теперь туда! Замокрят. Размажут как суку!

За что? — удивилась Катька искренне.

Иль мозги посеяла? Кому я там нужна сейчас? Покуда не скину выблядка, лучше не возникать. Уроют.

Так разве только ты виновата?

Дура! Кто о том вспомнит? Да и я не знаю точно, от Кольки подхватила иль от Червонца? А может

еще от

Ты чего, даже не проснулась? — изумилась

Катька.

Дурная! Выходит, лапшу на уши повесил Чирий, когда хвалился, что ломанул тебя! Иначе знала бы: по бухой ничего не помнишь.

Козел твой Чирий! Ничего у нас не было! Отмудохали его классно! Он умолял отпустить и обещал не возникать.

А натрепался, что оприходовал и остыл к тебе! Во, ботало! — внезапно сморщилась Ольга и схватилась за живот.

Ты чего?

Прокалывает. Больно, но ничего, это пройдет, — остановились у больницы.

Мне лекарства надо отдать. Своей кентухе. Ты иди куда-нибудь. Мне с нею побыть надо!

Пыли! Я тут поканаю, — простонала Ольга, и Катька поняла, ей не отвязаться от нее.

Отдав лекарства, она присела рядом с Зинкой, рассказала об Ольге.

Возьми ее на время. Ведь она помогла тебе выжить, а значит, и мне. Не прогоняй. Пусть переживет свое. Ведь в кодлу ей нельзя. Выходит, мы — единственные, кто примет. Не тяни время. Не мучай. Она ведь ждет. И Голдберга не забывай. Корми его, пока я здесь…

Катька вышла на улицу, надеясь, что Ольга ушла. Но не тут-то было.

Пошли, — поджала губы и повела девку домой, уговаривая Голдберга не рычать на чужую.

Ольга по пути несколько раз останавливалась, просила Катьку притормозить. Рот девки кривила боль, но она терпела молча.

Может в больницу тебя уложить? — предлагала Катька бомжихе.

Ты знаешь, сколько теперь стоит аборт? У меня нет столько башлей. Кодла не даст. Ей дешевле живьем урыть! Терпеть надо. Подожду, пока этот засранец сдохнет от лекарства и выскочит, освободит меня. В аптеке сказали, что к утру все кончится. Лекарство сильное, импортное, дорогое должно помочь! — вошла в дом, сцепив зубы.

Катька уложила Ольгу на полу, попросив Димку с Женькой накрыть на стол. Те послушно ушли на кухню, старались не шуметь.

Сядь рядом, Катюха! И за что тебя прозвали Дикой Кошкой? Ведь ты добрая и хорошая! Только недоверчива как все теперь. Если б ты была моей сестрой.

мы не стали

бы бомжихами. Я

бы работать,

в

вымученно

Сама с чего

загремела

Девка глянула, посуровев. С лица сползла улыбка. И рука, собиравшаяся погладить голову девчонки, упала на одеяло, ослабев.

Другого выхода не нашлось. Тогда, будь проклято это время, без работы остались многие. И мои… Отец и мать. Я училась в пятом классе, когда все стряслось. Завод, где работали мои, закрылся. Он разорился. Мать подалась в челноки. Моталась за тряпками в Польшу и Турцию. Отец их продавал. Так жили многие. Разными были лишь результаты. Понемногу стали привыкать, осваиваться, но… той прибыли, о какой мечтали, не получили. И оба начали пить. Часто ругались. Я не понимала тогда из-за чего. Отец упрекал мать, что другие бабы — оборотистые, менее разборчивы, больше о семье заботятся. Она его попрекала неудельностью. И снова уезжала то в Германию, то в Сирию. А он ждал и пил. Чем дольше ее не было, тем длительней были запои. И однажды я не выдержала, пригрозила, что расскажу матери, куда деваются деньги, что он — отец — заморил меня голодом, — выдохнула Ольга и, переждав очередной приступ боли, продолжила: — Зря я это сделала! Собираясь убить, нож не показывают. Тогда не знала той истины и ляпнула… Отец как-то странно оглядел меня. Никогда раньше так не рассматривал, словно впервые увидел, да и сказал: «А ведь ты уже большая и можешь вполне заменить свою мать. Вот тогда поймешь, от чего пьют мужчины?». Я не доперла, о чем он сказал, и ответила, мол, и так заменяю мать: стираю и готовлю, убираю в квартире, — чего еще от меня надо? Я и по магазинам хожу! Отец рассмеялся как-то нехорошо, схватил меня за шиворот и поволок в постель. Он был жутко пьяный, — всхлипнула Ольга, скорчившись на одеяле тою самой девчонкой-пятиклашкой. — Я ничего не понимала

и не

он заткнул рот

тому