Последний пророк

— Можно спросить, почему вы ушли со сцены? — спросил я, не отрываясь от монитора.

— Замуж вышла. — Я услышал щелчок зажигалки, потянуло дорогим табаком. — Потом дочка родилась. Сами понимаете.

— У вас тоже дочка? — почему-то обрадовался я. — Сколько ей?

— Шестнадцать.

— Танцует?

— Нет. Муж хочет, чтобы она стала юристом. Или занималась международной торговлей.

— А вы?

— Ну какая разница. Мужчина — глава семьи.

— Не всегда…

— Вы не согласны?

— Я за равноправие.

— Многие женщины думают иначе. Особенно на Востоке.

— Но мы-то с вами на Западе.

— Увы. — Ариадна Ильинична звякнула браслетами у меня за спиной. — Я недавно ездила к дочке в Лондон, она там учится в колледже, и знаете что? Мне не понравилось. Раньше, когда мы выезжали с труппой, все казалось так волшебно… А теперь совсем наоборот.

— У нас что, лучше?

— Повеселее. Но Эмине нравится там. Она по-английски говорит лучше, чем по-русски. Ее бойфренд — сын какого-то макаронного магната. Недавно разбил отцовский «феррари».

— Дорогой мальчик. А у вашей дочки интересное имя.

— У моего мужа еще интереснее: Аль-Факих аль-Латеф Мохаммед Юсуф Курбан. Я до сих пор сбиваюсь.

— Богато звучит. — Программа наконец начала грузиться. — Все, минут через двадцать закончим. Он у вас шейх?

— Нет, — покачала головой балерина. — У него в Москве бизнес. Включим кондиционер? А то слишком жарко.

Я кивнул. Супруга экзотического араба вынула из ящика стола пульт. Комната наполнилась равномерным вкрадчивым гудением. Повеял прохладный бриз. Я встал, потянулся, похрустел косточками. Отер пот со лба.

— Вы очень бледный, — заметила Ариадна Ильинична. — У вас такой усталый вид. Неужели вам на работе не дают отпуска?

— Читаете мысли? Буквально час назад шеф отправил меня в отпуск. Такое совпадение.

— Бедный, я вам не даю отдыхать! Вы, наверное, уже видеть компьютеры не можете.

— Примерно так, — уныло согласился я. — И компьютеры, и Москву.

— Тогда берите жену, дочку и поезжайте к морю! Машеньке тоже нужна разрядка. И она непременно должна побыть с родителями, со своей семьей.

— Надо бы поехать… В какое-нибудь дикое местечко, где нет этих огромных гостиниц, туристов, дискотек… Тринидад и Тобаго, например. Или в амазонские джунгли…

— Где много диких обезьян…

— Вот-вот. На необитаемый остров. Интересно, где можно достать путевку на необитаемый остров? Чтобы, кроме нас, там жил только Кинг-Конг.

— Любите экзотику? — глянула она на меня с одобрением.

— Скорее всего.

— А точнее?

— Просто нигде ее не встречал. Египетские пирамиды — это разве экзотика? Смотрятся как голливудские декорации. Не хватает только Элизабет Тейлор в роли Клеопатры.

— Поезжайте в Индию.

— Вот уж спасибо! Моя супруга учится в школе йоги, и в прошлом году их гуру побывал в Индии. Сбылась мечта идиота. И подцепил там жуткую дизентерию. Медитировал в туалете до конца тура. Даже из гостиницы не вышел.

— Ох эти русские йоги, — улыбнулась балерина. — Я вам другую историю расскажу. Один мой приятель начитался Хемингуэя и поехал в Испанию. Там, знаете, перед корридой по улице гонят быков, а народ их дразнит. Так вот, его укусил бык. Не забодал, а именно укусил! Представляете? Этот анекдот, наверное, до сих пор гуляет по Барселоне.

Я взглянул на монитор:

— Готово. Получите и распишитесь.

— Огромное вам спасибо! — Она снова протянула мне руку. Я собирался ее поцеловать, но все-таки пожал.

— Не за что.

— Дадите мне когда-нибудь пару уроков?

— С удовольствием. Она посмотрела на часы:

— Сейчас будет звонок. Кстати, у меня есть для вас одна идея. Насчет отдыха.

— А именно?

— Отец моего мужа владеет сетью отелей в Хаммарате. Очень симпатичное место, Средиземное море, тихо, уютно. И очень мало туристов. Вам понравится.

— Это где — Хаммарат? — С географией у меня всегда были большие проблемы.

— Северная Африка. Там пять лет назад сменилось правительство, ну, вы понимаете, возникли свои сложности. Теперь все в полном порядке, но турагентства не хотят рисковать. И совершенно напрасно. Сервис на европейском уровне, отличный климат, масса достопримечательностей. Есть на что посмотреть. Мы каждый год ездим туда отдыхать и очень довольны. Я всех знакомых агитирую за Хаммарат.

— Надо же поднимать экономику Северной Африки, — съязвил я.

— Вы напрасно так, — укоризненно возразила Ариадна Ильинична. — Я никогда не советую того, в чем сама не уверена на сто процентов. Если соберетесь, я позвоню тестю, и он вас прекрасно устроит со скидкой. Или вообще бесплатно.

— Хорошо, буду иметь в виду, — ответил я, и тут загремел звонок.

Настоящий, колокольно-пулеметный звонок, от которого дрожат стены и рвется наружу в экстазе школьная душа. Я его не слышал с незапамятных времен. Раскатистое эхо конницей пронеслось по коридорам. В нем можно было различить звон подков и шпор. Следом за тем по паркету застучали бескаблучные пятки — освободившиеся балерины сразу перешли в галоп. Дверь распахнулась, и мой зверек прямо с порога метнулся мне на шею: «Папа-а!» Маленькая, юркая, как ящерица, тяжеленькая, потная, с уже заметной округлой попкой и соломенной короткой трогательной косицей — моя дочь. Ткнулась мне в глаз мягкими губами: «Привет!»

— Соскучился, Еж?

Я ее называю Ежом. Может, и не очень хорошо для девочки, но нам обоим нравится.

— Соскучился ужасно!

— Тогда быстренько переоделся — и вперед! — с удовольствием командую я. — Сегодня у нас День исполнения желаний.

— А куда вы с папой пойдете? — педагогически тонко вставила Ариадна Ильинична.

— В зоопарк! — не задумываясь ответило дитя.

— Все, давай, жду, — сказал я и подтолкнул Машку к выходу.

— Приятно было познакомиться. — Балерина встала. — И огромное спасибо за ремонт. Передайте Татьяне Павловне, у нее замечательный муж. '

— Хорошо, передам. И осторожнее с компьютером, умоляю.

— А вы подумайте насчет Хаммарата. Там действительно очень славно. Возьмите мою визитку, позвоните, если что.

Машка, сияя, уже ждала меня в коридоре. За плечами — плюшевый рюкзачок в форме обезьянки. Мохнатая обезьяна уцепилась сзади и улыбается до ушей.

— Так что, зоопарк?

— Зоопарк, — подтвердила она, и мы вышли на улицу. Охранник помахал рукой нам вслед.

— А что случилось? — вдруг очень серьезно спросила Маша, едва лишь мы свернули в переулок. Я заглянул ей в глаза — густо-голубые, серьезные, с темными длинными ресничками. Дочка обещала расти красавицей — в мать. А ее мать я всерьез считал самой прекрасной женщиной на свете. Ха, разве это видно по моим поступкам?

— В смысле, Еж?

— Почему ты за мной зашел, а не мама?

— Потому что я, Машка, решил плюнуть на все и рвануть в отпуск. Вместе с тобой и с мамой.

— Правда?

— Правда. Чтоб у меня хвост отпал! — Моя самая страшная клятва.

— Ур-ра-аа!

Моя девочка очень непосредственно реагирует на хорошие новости. Она запрыгала на месте, размахивая руками, и завизжала так, что обернулись несколько спокойных прохожих. Я ощутил гордость за своего зверька, который растет свободным в несвободной по-прежнему стране. Естественным, как Маугли. По-моему, это здорово.

Впереди показалась пестрая будочка мороженщика. Машка-дикарка, уцепившись за мой палец, поволокла к ней папашу, как огромного несмышленого дога. Я повиновался безропотно.

— Заказывайте. — Седой нестарый дядька в фирменном переднике и колпаке походил на дореволюционного повара. На лице у него было написано добротное высшее образование.

— Так, — по-деловому заявил ребенок, оглядывая хозяйство высокообразованного дядьки. — Мне шарик клубничного с йогуртом, шарик орехового и шарик вот этого зелененького…

— Папайя, — подсказал продавец.

— И папайю. А папе… папа, что ты будешь?

— То же, что и ты.