Страница 8 из 142
Илья не успел обрадоваться, как предвестник беды тонко и быстро рассек морозный воздух, и тогда вздрогнул Сневар Длинный, ужаленный в спину черной стрелой. В разом наступившей тишине, когда и шум в селе тоже будто притих, старый викинг отчетливо произнес еще живыми губами:
— Эннер суоре…
И упал лицом в снег.
А на двор уже ступила согбенная фигура лучника, таившегося до поры на улице. Илья, не в силах поверить в случившееся, не дыша и не отрывая пальцев от заиндевевших шершавых досок, расширенными глазами смотрел на тело викинга и все ждал, что тот вот-вот поднимется. Но зловеще неподвижно торчала оперением вверх вражья стрела, и уже шел к крыльцу проклятый степной лучник.
— Матушка-Берегиня… Боги заступники… — одними губами прошептал Илья. Сердце бешено ударяло в грудь, онемели губы, и мороза вовсе не чувствовалось, будто не зима стояла на дворе. Лицо лучника зловеще осветила луна, и Илья хорошо разглядел его узкие глаза и скобу крепко сжатого рта. Наскоро надев лук на себя, он вытянул свой меч и ступил на крыльцо. Прошло непонятно сколько тягостно текущего времени, когда Илью ужалил испуганный крик Оляны.
Задыхаясь от волнения, Илья мигом выбрался из своего укрытия и очутился у ничком лежащего викинга. Присев и глотая текущие сами собой по щекам слезы, он принялся разгибать еще теплые пальцы: умерев, Сневар так и не выпустил меча из натруженной руки.
Крепко держа Оляну за волосы, на крыльцо ступил печенег и замер.
— Отпусти, вражина, — прохрипел Илья, обеими руками подымая тяжелый меч и пока не чувствуя его тяжести. Освобожденная Оляна скатилась вниз по ступеням — лучник перехватил свою саблю ловчее, готовясь к схватке.
— Беги! — сдавленно крикнул Илья подруге, не спуская глаз с супротивника.
Оляна, стараясь не реветь, отступила к сугробу у забора, в ужасе глядя на норманнский меч в руках Ильи. Степняк сразу понял, что имеет дело с юнцом, лишь понаслышке знакомым с боевым оружием, и усмехнулся.
— Оляна! Кому сказал! — прикрикнул Илья, осторожно отступая назад. Оляна, не в силах раскрыть рта, лишь истово замотала головой. И то верно, куда же ей, подумал Илья: на улице слышалось гиканье и лошадиный топот. Тогда он перехватил меч поудобней и отвел руку для удара. С перепугу он сделал два выпада подряд, которые печенег легко парировал, успев покоситься на замершую неподалеку Оляну, должно быть, жалея, что выпустил ее из рук. Решив покончить с заминкой, не мешкая, лучник пошел на Илью.
Тяжеловат был для Ильи меч старого викинга. Однако ему удалось отразить атаку степняка, отступив, правда, на целых пять шагов назад. Кони убитых норманном печенегов топтались посреди двора, и сражающимся приходилось их обходить. Лучник продолжил нападение, заставив Илью вновь отступить, укрываясь за крупами лошадей. Илья сразу почувствовал многолетнее умение степняка управляться со своим кривым мечом и понял, что бессилен перед ним, как одуванчик под косой на покосе. И не на кого было надеяться, а вот опасаться, что во двор заглянут подельники степняка, — стоило. Но видел Илья испуганную фигурку Оляны за спиной лучника и знал, что должен защитить ее во что бы то ни стало, вопреки своему неумению и страху, точившему его изнутри и заставлявшему ладони потеть да ноги отступать все дальше. Но невелик был двор пастуха Свири, да еще толпившиеся кони умерили его изрядно.
Улучив мгновение, степняк легко и неожиданно вскочил на одну из подвернувшихся ему лошадей, и теперь удары сыпались на Илью свысока. «Сейчас зарежет», — решил он, уже не помышляя об ответной атаке. Лучник верхом на коне стал будто вдвое проворнее и сильнее и теперь словно играл с Ильей, как играет сытый амбарный кот с пойманным мышом. И тогда Илья понял, что печенег и не думает его убивать, ведь пленный юноша — хорошая добыча. Наугад отбиваясь мечом, Илья пошарил глазами вокруг: справа была стена избы с прислоненной к невысокой крыше лестницей-жердянкой. В последний раз отведя саблю печенега в сторону, Илья кинулся к лестнице, не понимая, что будет делать после того, как залезет на крышу.
Сневар хорошо обходился со своим жилищем, доставшимся ему от пастуха Свири, что молчаливо подтверждали не только смазанные дверные петли, но и многое другое. Крыша, подновленная им, была как раз недавно очищена от снега, поэтому, оказавшись на дерновом скате, Илья легко полез к коньку. Добравшись до противоположного ската, он обернулся и обмер: печенег и не подумал лезть за ним — сидя в седле коня, он как раз клал стрелу на тетиву. Илья, стоя в нелепой позе на четвереньках на самой крыше, был у него как на ладони. Степняк чуть натянул тетиву, прижал стрелу к древку лука и коряво крикнул Илье:
— Ходи вниз! Эй!
Илья знал, что это было приглашение отправиться в мерзлую степь на невольничьем аркане. Илья судорожно зашарил взглядом по двору, отыскивая Оляну. Она стояла по другую сторону от дома и, сжавшись в струну, с ужасом смотрела на Илью. Он махнул ей рукой:
— Беги, глупая! Я тут… сам… Беги, говорю!..
Она не пошевелилась. Илья метнул взгляд на лучника. Тот снова что-то гаркнул ему, на сей раз непонятное, и стал целиться. Илья заметался, не зная, что учинить теперь. Что-то остро и коротко свистнуло у самого уха — он посмотрел на печенега и понял, что это была упреждающая стрела: тот уже налаживал вторую. Эта мимо не пройдет…
Прыгать по ту сторону дома, к Оляне, было нельзя. Степняк на коне живо окажется там же. Отчаянный взгляд Ильи зацепился за молодой дуб, росший на задах, почти вплотную к дому Свири, будто подсказывая, что делать. Меч Сневара помешал бы ему в задуманном — нелепом и отчаянном, но, как ему казалось, единственном решении.
Снизу грозил стрелой печенег, хищно прикрыв и без того узкие глаза. И тогда Илья, повинуясь внезапному порыву, швырнул клинок вниз, целясь в ненавистный взгляд. Лучник сбил прицел, тронув поводья, и конь шарахнулся в сторону. Меч старого викинга, сверкнув в лунном свете вытащенной из воды рыбой, жалко ухнул в утоптанный снег рядом с ногами коня. Негоже было так унижать боевой меч, но раздумывать о том было некогда: пользуясь секундным замешательством лучника, Илья выпрямился, перепрыгнул через отверстие дымохода и побежал по верху крыши к самому краю. Чтобы допрыгнуть до дуба, нужно было оттолкнуться посильнее. Илья уже высматривал место среди веток, куда сигать, как правую ногу что-то ужалило в икру. Он услышал, как вскрикнула внизу Оляна, с разгону наступил на раненую ногу, ощутив острую боль и слишком поздно поняв, что уже не допрыгнет. Крыша оборвалась под ногами, и Илья неловко взмахнул руками — ничто не могло удержать его на краю. Он успел заметить перьевой хвост стрелы, хищно торчащий из ноги, деревянный узорчатый знак Грома под охлупнем крыши, и на него опрокинулось черное небо, присыпанное звездами, и сквозь распахнутое око луны на него уже смотрел грозный Чернобог. Дух захватило, и тут же его страшно ударила по спине земля, впившись чем-то нестерпимо твердым в самый хребет, и тотчас же он перестал чувствовать свои ноги.
И тут снова закричала Оляна.
БЫЛЬ ВТОРАЯ: Вежда
Тебе говорю: встань, возьми постель твою и иди в дом твой…
Доска у самой стены немного горбилась, а третья за ней дала трещину: небольшую, всего в два волоса. А сучок — тот, что над самой головой, — был похож на бобра: и хвост у него как у живого, и даже острые зубы немного видны на щекастой морде. По стене у потолка пролегала муравьиная тропа: по ней редко, но все же проходили маленькие красные трудяги, иногда что-то несшие в челюстях. Паук пытался сплести свою сеть в углу, но мать не дала — прогнала веником. А жаль: Илье было интересно смотреть, как он работает.
И еще часто и доски потолка, и бревна стены, и все-все остальное было мокрым. Ведь когда смотришь на мир сквозь что-нибудь мокрое — скажем, через бычий пузырь во время дождя, — весь мир кажется мокрым.