Столетняя война

Англия уже ощущала последствия этих непоправимых катастроф, беспомощно наблюдая синдромы, предвещавшие начало ужасной гражданской войны. Первым из них было падение Саффолка, чья политика мира с Францией и союза с Анжуйцами потерпела крах. Горящие ненавистью баронство и общины искали только повода, чтобы его погубить. Его обвинили в смерти епископа Адама Молинса, убитого в Портсмуте в январе 1450 г. Когда он попытался оправдаться, парламент начал против него процесс по обвинению в государственной измене. Король отправил его в изгнание, пытаясь тем самым спасти, но все равно 2 мая 1450 г. Саффолка убил матрос на корабле, идущем во Фландрию. Не нашлось ни одного способного человека, чтобы заменить его в руководстве государственными делами. Над Сомерсетом, назначенным его преемником, тяготел весь груз поражений в Нормандии. Оскорбленное национальное достоинство, гнетущее бремя бесполезных налогов, непрерывный отток солдат, побежденных и склонных к грабежам, из Франции, всеобщая нищета породили в юго-восточных провинциях острова новую жакерию, может, еще более опасную, чем восстание 1381 г.: ведь ее поддержало мелкое дворянство и некоторые священники. Во главе ее стоял авантюрист из графства Кент — Джек Кэд, 31 мая давший знак к восстанию, потребовавший смещения дурных советников, захвативший Лондон, предавший смерти королевского казначея и устроивший грабежи. Генриху VI понадобился месяц, чтобы собрать армию, которая 5 июля наконец разгромила повстанцев. Последствий эти события не повлекли — во всяком случае, в социальной сфере. Но зато возникла серьезная политическая проблема. В самый разгар восстания из Ирландии прибыл герцог Ричард Йорк, который был там губернатором. Это был ближайший родственник короля и его официальный наследник, которого назначили в расчете, что узаконенные Бофоры не станут претендовать на трон. Став преемником Глостера в качестве главы партии войны, он сделался врагом королевы Маргариты Анжуйской и соперником Сомерсета. Вокруг обоих соперников уже начали возникать аристократические группировки в зависимости от предпочтений и родства. Близость неизбежной схватки парализовала Англию в тот самый момент, когда на ее последние континентальные владения вот-вот обрушится вся мощь французской державы.

Не отвлекаясь на переустройство отвоеванной Нормандии, возложенное на коннетабля Ришмона, Карл VII решил бросить все наличные силы на Гиень. Предварительные операции, предпринятые летом 1449 г., дали пока немного. Все побуждало гасконцев к сопротивлению: корыстная преданность герцогской династии, вековые привычки к политической автономии, торговые связи с Англией, обеспечивавшие их процветание. Вести завоевание без поддержки населения было бесконечно трудней. Пока граф Фуа действовал в долине Адура, небольшая армия графа Пантьевра с солидной артиллерией 10 октября 1450 г. взяла Бержерак, захватила База и, подойдя к столице Гиени, обратила в бегство коммунальные ополчения. Наступление зимы вынудило прервать операции. Но в апреле 1451 г. мощная армия под началом Дюнуа выступила в решающий поход. Она вступила в область Бордо, взяла там одну за другой крепости Блей, Фронсак, Сент-Эмильон и начала блокаду Бордо, который не мог держаться долго при полном отсутствии английских подкреплений. Переговоры о сдаче были поручены Жану де Фуа, капталу де Бушу, до сих пор сохранившему верность Ланкастерам. Он договорился, что город капитулирует 23 июня, если прежде для его освобождения не придут подкрепления из Англии. Дюнуа вошел в Бордо 30 июня. Сразу же без боя сдались все еще державшиеся крепости, кроме Байонны, для которой пришлось устраивать правильную осаду. Этот город в свою очередь капитулировал 20 августа. Подчинение Гиени, как и Нормандии, заняло ровно год.

Вскоре по вине победителей все эти достижения оказались под угрозой. Конечно, Карл VII везде ставил гасконцам очень либеральные условия подчинения. Одна Байонна была наказана за строптивость: на нее наложили репарацию и лишили ее коммунальных свобод. В остальных местах победитель подтвердил местные привилегии и сохранил все институты. Но он совершил ошибку, доверив управление Гиенью французам с Севера, не слишком склонным к снисходительности и быстро снискавшим ненависть населения, — бретонцу Оливье де Коэтиви, ставшему сенешалем Гиени, и финансисту Жану Бюро, которого назначили мэром Бордо. Их излишние придирки, бесчинства их воинов, полное прекращение морской торговли разозлили гасконских горожан, знать и чиновников, вытесненных со всех должностей. Они были готовы восстать в любой момент и сообщили об этом в Лондон. А Сомерсету, который в то время пришел к власти, был нужен военный успех, чтобы остановить падение своей популярности. Побежденный при Кале был, к великому негодованию аристократии из партии войны, назначен коннетаблем Англии. Йорк, сделавшийся его соперником, обличал его в Совете, собирал войска и грозил начать гражданскую войну. Сомерсет сумел на время нейтрализовать угрозу с этой стороны. Предложения гасконских заговорщиков, сделанные в августе 1452 г., дали ему средство восстановить пошатнувшийся престиж. Подкрепления, первоначально собранные для обороны Кале, уже ожидали в портах на Ла-Манше. Эти четыре-пять тысяч человек отдали под начало старого Тальбота, графа Шрусбери, единственного воина, который мог успешно сражаться за Ланкастеров. Хоть со времен его последних побед прошло двадцать четыре года, бывший полководец Бедфорда выказал незаурядную энергию. Высадившись 17 октября в Медоке, через четыре дня он вступил в Бордо, где до его прихода вспыхнуло всеобщее восстание. Все крепости от границы Ланд до границы Ангумуа открыли ему свои ворота, прежде изгнав французские гарнизоны.

Карл VII не успел вовремя среагировать на эти события. Он знал о приготовлениях Тальбота, но полагал, что англичане пойдут на Нормандию, оборона которой и была усилена. Теперь, когда Гиень снова оказалась потеряна, на подготовку ответной операции требовалась целая зима, что, конечно, давало бордосцам возможность получить новые подкрепления из Англии. Когда весной 1452 г. королевская армия вступила в Гиень, она была столь велика, что Тальбот не посмел напасть на нее. Он выждал, чтобы она разделилась на несколько корпусов, позволил графу Клермонскому пойти к Медоку и сам двинулся на менее многочисленное соединение, только что осадившее Кастильон невдалеке от Либурна. Тальбот рассчитывал, что со своими семью тысячами легко одержит здесь победу. Но обнаружил, что враг, усвоивший уроки Креси и Азенкура, прочно укрепился за частоколами. Не раздумывая, он со своим привычным напором атаковал противника. Сначала ряды англо-гасконской конницы поредели под огнем артиллерии Жана Бюро. Потом началась рукопашная — в условиях, неблагоприятных для наступающих. Фланговая атака контингента бретонских «копий» решила исход сражения в пользу французов. Пав на поле брани 17 июля, Тальбот унес с собой в могилу и последние надежды англичан сохранить аквитанский Юго-Запад. Главным событием этой кампании стала осада Бордо, предпринятая сразу же и усиленная морской блокадой со стороны устья Жиронды. Осада ожидалась трудной — гасконские горожане и знать были готовы к яростному сопротивлению. Но, не получив никаких подкреплений и даже поддержки со стороны последних английских отрядов, уцелевших при Кастильоне, но не пожелавших возвращаться в Бордо, жители города в конце сентября пошли на переговоры. 19 октября гасконцы и англичане сдались на милость победителя.

Горожанам их мятеж радости не принес. На сей раз с ними обошлись безжалостно. На Бордо был наложен коллективный штраф; самым скомпрометированным горожанам пришлось отправиться в изгнание. Парламент, пожалованный Гиени в 1451 г., не стали восстанавливать; как и в прошлом, теперь по судебным делам следовало апеллировать в Париж или в Тулузу. Французскую власть, суровую и придирчивую, здесь по-прежнему не любили. Но, по крайней мере, в заслугу ей можно было поставить тот факт, что она удержалась. Пришел конец долгому трехвековому союзу между гасконцами и английскими королями, прекратил существование крупный фьеф Аквитания, из-за которого началась война.