Рой

– А где мама?

– Не знаю, сынок.

– Она уже уехала?

– Наверное…

Он посмотрел на меня, потом на нетронутую постель. И вышел из комнаты. Ему не захотелось с этим разбираться.

А я начал приходить к мысли, что мне разбираться придется. Возможно, придется даже проконсультироваться с адвокатом. Только мне почему-то казалось, что когда доходит до консультаций у адвоката – в этом есть что-то необратимое. Если дела настолько плохи, значит, изменить уже ничего нельзя. Мне не хотелось думать, что мой брак разрушен, поэтому я решил повременить и к адвокату пока не обращаться.

Тогда я и подумал, что неплохо бы позвонить моей сестре в Сан-Диего. Эллен – клинический психолог, у нее практика в Ла-Джолла. Было довольно рано, и я решил, что она еще не ушла в офис, поэтому позвонил ей домой. Эллен почти сразу подняла трубку. Мой звонок ее удивил. Я любил сестру, но мы с ней были слишком разные люди. Как бы то ни было, я рассказал ей о том, в чем подозреваю Джулию и почему.

– Ты говоришь, Джулия не приходила домой и не звонила?

– Да.

– А ты ей уже звонил?

– Пока нет.

– Почему?

– Не знаю.

– Может, с ней произошел несчастный случай и она пострадала…

– Вряд ли.

– Почему нет?

– О несчастных случаях родственникам всегда сразу сообщают. Никакого несчастного случая не было.

– Мне кажется, ты расстроен, Джек.

– Не знаю. Наверное.

Эллен немного помолчала, потом сказала:

– Джек, у тебя проблема. Почему ты ничего не предпринимаешь?

– Но что, например, я могу сделать?

– Например, ты можешь проконсультироваться у семейного психолога. Или поговорить с адвокатом.

– Этого только не хватало.

– Ты думаешь, не стоит? – спросила она.

– Я не знаю. Нет. Пока еще нет.

– Джек, она не ночевала дома этой ночью и даже не позвонила. Эта женщина бросает тебе такие толстые намеки, которых просто невозможно не заметить. Что тебе еще не ясно?

– Я не знаю.

– Ты слишком часто говоришь «я не знаю». Ты это хотя бы замечаешь?

– Наверное, да.

Моя сестра помолчала, потом спросила:

– Джек, с тобой все в порядке?

– Я не знаю.

– Хочешь, я приеду к тебе на пару дней? Я могу приехать, без проблем. Я собиралась выехать за город с приятелем, но его компания как раз делает закупки. Так что я свободна и, если хочешь, могу к тебе приехать.

– Да нет, все в порядке.

– Ты уверен? Я за тебя беспокоюсь.

– Нет, нет, – сказал я. – Беспокоиться не из-за чего.

– У тебя подавленное настроение?

– Нет. Почему ты об этом спрашиваешь?

– Спишь хорошо? Спортом занимаешься?

– Если честно, со спортом у меня не очень.

Эллен вздохнула.

– А на работу ты устроился?

– Нет.

– Есть какие-нибудь перспективы?

– Вообще-то нет. Нет.

– Джек, – сказала она. – Тебе нужно посоветоваться с адвокатом.

– Наверное, чуть погодя я так и сделаю.

– Джек, да что с тобой такое? Ты же сам мне все рассказал. Твоя жена к тебе охладела, злится на тебя. Она врет тебе. Она ведет себя странно с детьми. Она, судя по всему, вообще не заботится о семье. Она злится и подолгу не приходит домой. И чем дальше – тем все становится только хуже. Ты подозреваешь, что у нее появился любовник. Этой ночью она вообще не явилась домой и даже не позвонила. И ты не собираешься ничего предпринимать – пусть все и дальше продолжается в том же духе?

– Я не знаю, что мне делать.

– Я сказала тебе, что делать. Сходи к адвокату.

– Ты думаешь, стоит?

– Я совершенно уверена.

– Я не знаю…

Эллен вздохнула.

– Джек, послушай. Я знаю, что ты иногда бываешь излишне пассивным, но…

– Я не пассивный, – возразил я и добавил: – Терпеть не могу, когда ты заставляешь меня что-то делать.

– Твоя жена кладет на тебя, ты подозреваешь, что она готовит тебе судебный иск, чтобы отнять у тебя детей, а ты смотришь на это сквозь пальцы и ничего не делаешь. По-моему, это и есть пассивность.

– А что, по-твоему, я должен делать?

– Я тебе уже сказала, – Эллен снова вздохнула. – Хорошо. Я приеду тебя навестить, на пару дней.

– Эллен…

– Не спорь со мной. Я все равно приеду. Можешь сказать Джулии, что я хочу помочь с детьми. Сегодня днем я буду у тебя.

– Но…

– Не спорь.

И она положила трубку.

Я не пассивный. Я задумчивый. Эллен очень энергичная, и характер у нее самый подходящий для психолога – она любит говорить людям, что они должны делать. Если честно, я думаю, что она слишком напористая. А она думает, что я слишком пассивный.

Вот как Эллен обо мне думала. В конце семидесятых я поступил в Стенфорд на отделение биологии популяций. Биология популяций – чисто академическая наука, работу в этой области можно найти только в университетах. Но в наши дни биология популяций претерпела революционные изменения благодаря полевым исследованиям жизни животных и успехам в генетике. Для обоих передовых направлений необходим компьютерный анализ с использованием продвинутых математических алгоритмов. Я не смог найти программы, необходимые для моих исследований, поэтому я начал составлять их сам. Так я постепенно перешел в другую неперспективную, чисто академическую науку – компьютерное программирование.

Но мой переход к новой специализации неожиданно совпал с подъемом Кремниевой Долины и компьютерным бумом. Малочисленные специалисты в первых компаниях делали состояния в восьмидесятых, и я тоже неплохо заработал в первой компании, в которую устроился. Я встретил Джулию, и мы поженились, у нас появились дети. Все было прекрасно. Мы оба много зарабатывали, не особенно напрягаясь. Я перешел в другую компанию – на место с большей ставкой, большими приработками, большими возможностями. В девяностые я был на волне, работал в самой передовой области. К тому времени я перестал сам заниматься программированием и руководил разработкой новых программ. Все складывалось как будто само собой, мне не приходилось делать никаких особых усилий, чтобы добиться успеха. Я просто плыл по течению жизни. Мне никогда не приходилось самоутверждаться и кому-то что-то доказывать.

Так обо мне думала Эллен. Сам я воспринимал это совсем по-другому. В компаниях Кремниевой Долины была самая жестокая конкуренция за всю историю планеты. Каждый должен был работать по сотне часов в неделю. Постоянно приходилось гнать работу, чтобы не отстать от конкурентов. Время, отпущенное на разработку, постоянно урезалось. Сначала на разработку нового программного продукта или новой версии отводилось три года. Потом этот срок сократили до двух лет. Потом – до восемнадцати месяцев. Теперь на это отводится двенадцать месяцев, новую версию нужно выпускать каждый год. Если учесть, что на выявление и полное устранение дефектов уходит не меньше четырех месяцев, то на саму работу остается всего восемь. Восемь месяцев – на то, чтобы перелопатить миллионы строчек кода и убедиться, что они работают нормально.

Другими словами, Кремниевая Долина – не место для пассивных людей, и я никакой не пассивный. Я не сидел на заднице ни единой минуты, ни одного дня. И мне каждый день приходилось самоутверждаться и доказывать свою состоятельность – иначе я бы пропал.

Вот как я о себе думал. И я уверен, что прав я, а не Эллен.

Но кое в чем Эллен тоже права. В моей карьере долго держалась полоса удачи. Поскольку изначально я специализировался по биологии, это дало мне преимущество, когда начали делать компьютерные программы, имитирующие биологические системы. На самом деле были и такие программисты, которым приходилось метаться между компьютерными симуляторами и наблюдениями за животными в дикой природе, чтобы применить уроки, почерпнутые из одного, в другом.

Более того, я занимался биологией популяций – наукой о группах живых существ. А компьютерная наука развивалась в направлении все более массивного использования параллельных сетевых структур – программирования популяций самостоятельных разумных агентов. Чтобы разбираться с популяциями агентов, необходим особый склад мышления. А я много лет учился думать такими категориями.