Страница 87 из 122
При Иоанне Грозном генеалогия Рюриковичей несколько пересматривается. В «Сказании о князьях Владимирских» Рюрика уже считают потомком Августа Кесаря. Забегая вперед, укажем, что ни один древний источник и такие серьезные, как упомянутые нами выше, ни словом не обмолвились о гипотетическом родстве Рюрика и Меровингов, на чем настаивает наш современный исследователь В. И. Карпец. Но об этом в свой черед. Говоря же об Анне Ярославне, скажем, что ее потомки правили Францией до XIV века, когда один за другим, по непонятным причинам, умрут дети Филиппа Красивого — непримиримого врага тамплиеров, и корона перейдет к их младшим кузенам Валуа.
У Анны и Генриха после первенца Филиппа были еще дети. Роберт умер в детстве, а Хьюго Великий положил начало ветви Вермандуа. Муж Анны Генрих неожиданно умирает в 1060 году. Незадолго до кончины Генрих хотел официально назначить Анну регентшей при восьмилетием Филиппе. Двор не возражал, но Анна отказывается от этой ответственной чести и остается просто воспитательницей своих детей, в том числе и малолетнего короля, пользуясь огромным уважением придворных. Затем у Анны возникает страстный роман с графом Раулем де Крепи. Франция в шоке. Римский Папа велит Раулю покинуть Анну и вернуть прежнюю жену. Влюбленные игнорируют указание папы, и их отлучают от Церкви!
Однако французы через некоторое время смиряются с неизбежным и принимают Рауля и Анну как супругов. Даже сын Филипп не держит на мать обиды и предлагает ей вместе с Раулем вернуться ко двору. Вернувшись, Анна уже не подписывается как королева, а только как «Мать короля». Ее сын Филипп тоже будет не в ладах с Римом. Спустя двадцать лет после женитьбы, при живой супруге, он похищает для сожительства графиню Де Анжу. После этого Папа накладывает на все Французское королевство интердикт, по которому запрещено совершать во всем королевстве любые христианские обряды.
Столь неблагополучные отношения Анны, Филиппа и Римского престола говорят только за то, что личное Евангелие Анны Ярославны не могло стать реликвией французской короны и церкви. Папы и клирики вряд ли бы терпели такое положение вещей при явном пренебрежении к ним со стороны Анны и ее сына. В 1074 году Рауль умирает, а в 1076 году умирает и прекрасная Анна. В соборе Сен-Дени, усыпальнице французских королей, нет надгробия Анны, хотя надгробие ее мужа имеется. Нет ее и в списке захороненных в Сен-Дени. В 1792 году революционная шваль выкинула на улицу кости королей и разбила саркофаги. Только после реставрации при Людовике XVIII кости и уцелевшие саркофаги были возвращены в собор. Останки монархов были собраны вместе и захоронены в крипте. Но костей Анны нет в этой братской королевской могиле. Возможно, она нашла последний приют в одном из аббатств, а может быть, как гласит одна из легенд, отправилась на родину, чтобы там и кончить свой славный земной путь.
Вряд ли будет большой натяжкой допущение, что история славянского Евангелия имеет глубокие исторические и священные корнита не является некой случайностью, как это казалось раньше, когда этой реликвии придавали характер исторического курьеза. На этом Евангелии приносили клятву все короли Франции вплоть до Людовика XVI и Карла X. Поиски этих корней приводят нас в низовья Рейна, где задолго до Рождества Христова жило загадочное племя моринов.
Здесь мы вынуждены сделать небольшое отступление от магистральной темы происхождения славянского Евангелия. Однако многочисленные тропки исторических сопоставлений непременно должны и будут неоднократно приводить нас все в тот же собор в Реймсе, к его сокровищнице.
А начнем мы с того, что отметим еще один примечательный факт французской истории. Дело в том, что славянское Евангелие было не единственной святыней французской монархии подобного рода. В 633 году в гавань города Булонь-сюр-Мер, что на северо-западе Франции, зашел таинственный корабль. На его борту не оказалось не единого человека, только небольшая статуэтка «Черной Мадонны» и рукописное Евангелие на арамейском языке, языке, на котором разговаривал Спаситель!
«Черная Мадонна» стала святыней местного кафедрального собора. Более тысячи лет верующие обращались за помощью к «Богоматери Святого Семейства». Мы не вправе игнорировать также и возможность столь же таинственного появления в Реймсе и Евангелия на славянском языке.
Во времена кровавой Французской революции обе святыни из Булонь-сюр-Мер разделили участь и других христианских священных реликвий. Они были целенаправленно уничтожены, как и многие другие исторические и священные реликвии, имеющие отношение к нашему исследованию, отношение к тому роду, с которым связаны многие загадки французской истории, к роду Меровингов. Например, останки святой Марфы, которые покоились в Тарасконе, подверглись той же участи. А ведь еще в жалованной грамоте Людовика XI, датируемой 1482 годом, упоминается о посещении этого места королем франков Хлодвигом — самым знаменитым из таинственного рода Меровингов. Останки же святой Марии Магдалины (которую современные нехристи пытаются представить супругой Христа и матерью его детей, с чем мы столкнемся, когда будем выяснять возможность «чудесного спасения» мужской линии рода Меровингов) долгое время хранились в аббатстве Сент-Максим, в тридцати милях от Марселя.
В 1279 году по повелению короля Сицилийского и графа Прованского Карла II были отчленены череп и плечевая кость святой. Выставленные для поклонения в оправе из золота и серебра, они чудом сохранились в таком виде до наших дней. Оставшийся прах святой Марии Магдалины был собран в урну и хранился до времен злосчастной бесовской революции. Его, как и святыни Булони, уничтожили предтечи поборников лжемеровингов, объявившихся в Европе в последнее время, вроде бы неожиданно, как экстравагантные исследователи исторических загадок матушки Европы. Не пощадили революционеры и другие исторические реликвии, связанные с Меровингами. Случайно ли это?
Можем ли мы подозревать, что сознательно уничтожалась историческая память об этом роде, чтобы уже в наше время представить оболваненной публике некий проект, ключевая роль в котором отводится самозваным и ложным потомкам Меровингов. Это отчасти так и, одновременно, не совсем так. Уничтожалась не память о Меровингах как таковая, уничтожению подлежали священные скрепы живой государственной ткани христианской Франции. В конце XVII века были найдены две группы меровингских саркофагов — в Бургундии и у церкви святого Мартина в Артонне, севернее Клермона. Обнаружили удивительные предметы: золотую чашу и крест, по преданию, принадлежавший королю Дагоберту (629—639 гг.). И та и другая реликвия были уничтожены паладинами антиклерикализма. Стоит ли удивляться, что мы, в отличие от Петра Великого, лишены возможности воочию лицезреть реликвию французских королей — Святое Евангелие на славянском языке.
Вернемся же к этой славянской реликвии французской Короны и начнем с поиска ее несомненных глубинных корней. В начале нашего исторического исследования нам предстоит разобраться в непростой этнической картине Западной Европы самого раннего Средневековья. Труд, поверьте, не праздный в нашем деле. И первыми, с кем нам предстоит столкнуться, и не где-нибудь, а прямо на берегу Северного моря, как раз в тех местах, где зарождалась династия Меровингов, будут таинственные морины.
Итак, кто же такие морины? И почему они нам так важны в вопросе о славянском Евангелии в Реймсе? Еще А. С. Хомяков в своей удивительной книге «Семирамида» высказал обоснованное мнение, что морины никак не могли быть германским племенем, и мы не можем причислить их и к кельтам. Хомяков считал, что перед нами славянское племя, родственное венедам Балтики, Адриатики и западного атлантического побережья древней Аквитании, далеко ушедшее на Запад во время своего переселения и оторвавшееся от основного массива славянства, что и обусловило его дальнейшую ассимиляцию в германоязычной среде.
Ученые считают, что в древних кельтских языках чередование букв «м» и «в» было вполне частым явлением, а названия древних племен Западной Европы дошли до нас из источников, на которые влияние кельтских языков несомненно. Таким образом, мы с большой долей вероятности можем допустить, что морины — это те же варины Балтийского поморья, известные в Средневековье как племя вагров, входившее в большой племенной союз славян — бодричей (ободритов), или же племя, родственное соседям бодричей, племени лютичей — велетов.