Ришелье

Завершающий период государственной деятельности Ришелье был отмечен резкими переменами, происшедшими в рядах его критиков и защитников. Главным критиком кардинала среди памфлетистов был Матье де Морг. 3 июня 1635 года он был заочно приговорен к смертной казни в Париже. Его обвинили в заговоре против государства и покушении на жизнь кардинала. На самом деле он всего лишь критиковал в печати политику Франции. В своем «Catholicon francois» Морг осуждал Ришелье за использование религии для достижения политических целей: «Вы используете религию так же, как показывал ваш наставник Макиавелли, делали это жители Древнего Рима, придавая ей определенную форму, постоянно изменяя ее тем или иным образом, применяя ее постольку, поскольку это способствовало выполнению их замыслов. Ваша голова столь же готова носить тюрбан, сколь и красную шляпу[81] при условии, что янычары[82] и паши сочтут вас достаточно честным, чтобы избрать своим императором».

Это сочинение вызвало ответ со стороны Сирмона, озаглавленный «Advis du francois fidelle aux malcontents nouvellement retires de la Cour». Он обвинил представителей высшей знати, отправившихся в изгнание, в том, что они поставили свои личные интересы выше интересов государства, и убеждал их подчиниться Людовику XIII и согласиться с политикой Ришелье, одобренной самим королем. За этим последовала другая филиппика де Морга. Его «Derniers advis a la France par un bon Chrestien et fidele citoyen» (1636 г.) открывался яростной атакой на внешнюю политику Ришелье: «Его гнев привел в нашу страну готов, его безумие призвало поляков, казаков, кроатов и венгров во Францию и дало нам столько врагов, войн и беспорядков, сколько у Франции не было с начала ее существования». Решение, которое предлагал де Морг, состояло в свержении тирана: «Все добрые французы, раскройте глаза, чтобы увидеть, в каком жалком положении вы сейчас находитесь, подумайте хорошенько, чтобы понять, какое великое разорение нам угрожает. Не позволяйте слабому человеку, немощному телом и разумом, тиранически господствовать над телами и душами такого множества разумных людей и обращаться с собой как с галерными рабами отступнику монаху (отцу Жозефу), его главному советнику. Отбросьте прочь два ужасных орудия».

Самый громкий спор середины 30-х годов, касавшийся внешней политики Ришелье, был разрешен трактатом Янсениуса «Mars Gallicus» (1635 г.). Этот трактат основывал свои доводы на непреходящем значении религиозных ценностей. В предисловии к своему трактату Янсениус заявил, что все истинные католики оплакивают политику Франции, направленную на войну против поборников католицизма в союзе с еретиками. Он не принимал в расчет аргументы в защиту высшего суверенитета и престижа Людовика XIII среди европейских правителей. Он исследовал и отверг доводы, обычно приводимые французами для оправдания их союза с еретическими державами. Голландцы и шведы, полагал Янсениус, стремятся распространить еретичество, нанеся вред испанцам. Помогая им, французы повинуются своим королям, но подвергают опасности свои души. Тот аргумент, что французский король не может совершить ничего предосудительного, дурного, не производил никакого впечатления на Янсениуса. Французская политика, заявил он, противна незыблемым христианским принципам и потому ей следует противостоять.

Перед лицом такого нападения Ришелье был вынужден предоставить читающей публике свои опровержения. Он поручил Дени Коо, епископу Нимскому, сочинить ответ, но был явно разочарован полученным результатом. Куда более действенной оказалась книга Даниэля де Приезака «Vindiciae Gallicae adversus Alexandrum Patricium Armacanum theologum» (1638 г.). Ее рассматривают как «одно из наиболее ценных исследований основ государства, опубликованное с санкции Ришелье, в последние годы его правления». Назначение Приезака членом Французской академии в 1639 году может служить доказательством того, что кардинал одобрил его работу. В трактате Приезака было мало новых идей, но свое дело он отстаивал достаточно убедительно. Автор подчеркивал христианский характер французской монархии и описывал великие услуги, оказанные французскими королями христианскому делу. Он утверждал, что французская монархия является самой подлинно христианской монархией в Европе. Рассматривая внешнюю политику, он настаивал на том, что договоры с еретиками, заключенные в оборонительных целях, санкционированы божественным законом, и приводил примеры из Библии в подтверждение своей точки зрения. Так как все державы осуществляют свою внешнюю политику без огладки на религию, о всех следует судить одинаково: несправедливо критиковать одну Францию. «Война справедлива, — писал Приезак, — когда намерение, приведшее к ней, является справедливым». По его мнению, война Людовика XIII против Габсбургов является войной, которую он предпринял не для того, чтобы захватить новые земли, но для того, чтобы защитить угнетенных, сохранить королевство и оградить католическую веру. Что до королевских подданных, то они не должны сомневаться в его побуждениях: «это право ни в коей мере не принадлежит тем, которые рождены повиноваться, право вмешиваться в государственные дела и критически рассматривать его основные максимы, выяснять, почему государь начал войну».

Несмотря на обременительные министерские обязанности, Ришелье находил время на два главных литературных произведения: свои мемуары и свое «Политическое завещание». По поводу подлинности обоих произведений немало спорили, но теперь уже признано, что они были задуманы кардиналом. Фактически, однако, все написано его секретарями, достаточно посредственными людьми, довольно близкими к Ришелье, чтобы знать его мнение, но которые бы никогда не отважились внести в то, что они писали, собственные мысли. Мемуары должны были стать пространным и всесторонним отчетом о карьере Ришелье как государственного деятеля, но этот замысел не осуществился, вероятно, потому, что был чересчур амбициозным. Мемуары представляли собой собрание извлечений из документов, писем и фрагментов всех видов, расположенных в хронологической последовательности и связанных комментариями. Факты занимали первое место; идеологические проблемы лишь затрагивались. Божественное право верховной власти и необходимость могущественного премьер-министра считались само собой разумеющимися. Постоянно констатировалось, что Бог избрал Ришелье, чтобы тот вел Францию в опасную эпоху, и направлял его действия. Во внешней политике мемуары отмечали решимость кардинала сохранить христианскую справедливость среди наций. Его противники неизменно изображались врагами французского государства.

«Политическое завещание», несомненно, удостоилось куда большего внимания со стороны Ришелье. Определенные части и в самом деле могли быть написаны или продиктованы только им самим: в частности, посвящение и отдельные отрывки, в которых были допущены ошибки. Общий план, многие идеи и даже отдельные афоризмы не могли не принадлежать кардиналу. В то время как мемуары были задуманы масштабным произведением, «Завещание» добровольно ограничивалось лишь существом достижений Ришелье и его рекомендациями относительно будущего. Оно было адресовано Людовику XIII, и мы не можем утверждать, что «Завещание» с самого начала имело в виду более обширную читательскую аудиторию, хотя это вполне вероятно, учитывая известное желание кардинала увековечить свою репутацию и славу. Если так оно и было, «Завещание» является бесценным источником для современных исследователей, так как в нем более полно, чем в каких-либо других документах, приведены многие из основных идей Ришелье.

Французское государство согласно «Политическому завещанию» обладает иерархической, корпоративной и органической структурой, состоящей из отдельных лиц и групп лиц, занимающих особое положение и вносящих определенный вклад в жизнь нации и ее развитие. Все это здание основывается на той истине, что человеческие существа, даже если все они перед лицом Господа равны, на земле находятся в глубоко не равном положении. Они отличаются из-за различия склонностей и способностей, а также благодаря их принадлежности, обычно по рождению, к определенной социальной прослойке. Главная цель монархии состоит в обеспечении того, чтобы каждый человек мог исполнять предписанную ему свыше роль, какой бы скромной она ни была. Это может быть достигнуто наилучшим образом устранением всякой опасности социальной стабильности. Так, Ришелье оправдывал сокращение числа высших учебных заведений тем, что чрезмерное количество образованных людей лишает их ответственности перед обществом. Это может привести к экономическому упадку, сократит численность рекрутов в армию и заполонит нацию спорщиками, вносящими разлад в семьи и хаос в королевство. В «Политическом завещании» много говорилось о роли духовенства в жизни нации. Оно оправдывало реформы, связанные с церковными назначениями, юрисдикцией, дисциплиной и многими другими вещами. В отношении знати оно признавало наличие у нее финансовых затруднений и упадок, в целом, второго сословия, но было полно сочувствия к его кодексу чести и рассматривало возможности восстановления всего прежнего блеска знати и ее традиционных функций. Третье сословие разделялось на две группы: королевские чиновники и обычные люди. В отношении первых Ришелье хотел бы уничтожить злоупотребления, препятствующие правильному отправлению, надлежащей организации правосудия. Среди них был и подкуп, но Ришелье считал, что его искоренение может создать больше проблем, чем те, которые будут разрешены этой мерой. Настоятельной необходимостью являлось назначение высококвалифицированных судей безукоризненной честности. Относительно простых людей Ришелье вряд ли было что сказать. Им не должно быть слишком хорошо, в противном случае они могут уклониться от исполнения своего долга. «Их надо сравнивать с мулами, которые, привыкнув к тяжестям, больше портятся от долгого отдыха, чем от работы». Это утверждение часто приводилось в качестве доказательства бессердечия Ришелье. Но он отнюдь не оправдывал угнетение низших слоев населения, считал, что те должны платить разумные налоги. Все, что он защищал, заключалось в правильном функционировании общества таким образом, чтобы все из этого могли бы извлечь выгоду.

81

Красная шляпа — головной убор кардинала.

82

Янычары — гвардия при дворе турецкого султана; часто не без ее помощи свергались с престола султаны и возводились на него новые.