Страница 50 из 56
— А зачем вы ходили к нему домой?
Он холодно посмотрел на меня:
— Мы были однополчанами. Люди, сражавшиеся бок о бок в таких условиях, как я и Юхан, стараются держаться вместе. Хотя порой это бывает весьма обременительно.
— И вот однажды он куда-то пропал?
— Да, я это прекрасно помню.
— Хорошо. А вы пытались найти его?
— Я? Это я предоставил полиции. А что, по вашему мнению, мне следовало делать? Обратиться к частному детективу?
— Мне трудно… Он перебил меня:
— Человеческие потери неизбежны, Веум. С годами сталкиваешься с этим все чаще. Люди умирают. Переезжают в другие города, в другие страны, а то и просто в другой район в вашем же городе, но вы перестаете встречаться. А бывает, что люди живут рядом, но все равно никогда не видятся. Дело случая, игра судьбы. Я иногда задумываюсь, вспоминая прошлое, скольких же друзей я потерял? И сколько осталось из них в живых? Нельзя сбрасывать со счетов, что жили мы в течение нескольких лет в тяжелейших условиях, а это не проходит бесследно. Многие из нас ушли из жизни, увы, слишком рано.
— Но согласитесь, то, что случилось с Юханом Ульсеном, совсем другая история.
— Да, — резко ответил он. И быстро добавил: — Может быть.
— Может быть, — повторил я, пытаясь проникнуть в истинный смысл сказанного.
Конрад Фанебюст сидел за своим рабочим столом прямой и тощий, как жердь. Скулы обтянуты кожей, волосы совсем белые. Больше всего в этот момент он походил на каркас незавершенной скульптуры, которую еще предстояло наделить плотью. Взгляд задумчивый и устремленный вдаль. В настоящее, в свой кабинет, он, правда, вернулся мгновенно, одним рывком.
— Интересно, а как же вписывается Юхан Ульсен в нарисованную вами картину?
— В понедельник вечером в Сандвикен погиб один человек. Вы, должно быть, читали об этом в газетах?
Он кивнул.
— Был найден труп Ольги Сервисен. Они жили с Юханом как муж и жена. В тот вечер, в тот последний для нее вечер, у ее квартиры видели мужчину. Он хромал.
Взгляд Фанебюста, обращенный на меня, был внимательным и напряженным.
— Не хотите ли вы сказать, что это означает…
Я ждал продолжения, но не дождался. И потому спросил:
— Так что же все-таки произошло с Юханом в 71-м?
— Он… — начал Фанебюст и вдруг словно язык прикусил.
— Так что же?
Глаза Конрада Фанебюста скользили по моей одежде, по моим карманам и пуговицам, осматривали ботинки. Затем он, наклонившись ко мне, проговорил завораживающим бархатным голосом:
— Юхан покинул страну. И я помог ему в этом.
— Вот как? — Я ждал продолжения.
— Мы и в самом деле виделись с ним тогда, в январе. А перед этим он приходил ко мне, доведенный до отчаянья той жизненной ситуацией, в которой оказался. Может, это и звучит высокопарно, но он насквозь пропитался алкоголем, запутался в отношениях с той ужасной женщиной, влачил жалкое существование, крайне нуждался и мечтал вырваться из этой среды. Юхан хотел, чтобы никто не знал, где он и что с ним. Он обратился ко мне за помощью. И я не мог ему отказать… старому другу.
— А что же произошло дальше?
— Ну, у меня ведь есть связи. В других странах тоже. В Испании, в Португалии, да мало ли где. С моей помощью он покинул Норвегию, а там, куда он прибыл, ему помогли устроиться. Я дал ему денег на первое время.
— Дали ему взаймы?
— Скорее вернул долг. Долг старой дружбы. Я крепко задолжал ему. Ведь после войны я нашел свое место под солнцем, а он жил в полнейшем мраке.
— Ну а потом?
— Что «потом»?
— Вы с ним поддерживаете связь?
— О нет, все связи оборвались. Такое он ставил условие.
— Как будто умер?
— Ну да. Люди так и подумали. Цель была достигнута.
— Вы сделали это бескорыстно?
— Разумеется. Да и что он мог предложить мне взамен?
Я смотрел на него, не отрываясь. Мне было необходимо встретиться с ним взглядом. И вот это произошло. Мы буквально уставились друг на друга. И вдруг в его лице что-то дрогнуло, и я почти физически ощутил, как сузились мои зрачки. Я первым нарушил молчание:
— У Верзилы Юхана были дружки среди докеров. Он мог попросить у них ключ от ворот, что на Северном мысу.
— Где на Северном мысу?
— Там, где был убит Харальд Ульвен, И, судя по следам на снегу, убийц было двое.
Его взгляд вдруг сразу стал колючим и напряженным, а рот превратился в узенькую щель, натянутую, как серая полоска трамплина. И тут же поскакали слова, как маленькие крепыши акробаты: «Ну и что из того? У нас не было другого выхода. Но то, что мы совершили, было справедливо».
42
Конрад Фанебюст не раз выигрывал баталии и посерьезнее. Ему ничего не стоило овладеть собой и на этот раз. Голос его был по-прежнему мягким и вкрадчивым:
— Ну что же, видимо, придется сознаться. Вдвоем с Юханом мы расправились с Призраком.
Он раскрыл портсигар, вынул сигарету, после чего с рассеянным видом предложил сигарету и мне. Я отказался, он закурил. Тяжело откинулся на высокую спинку кресла. Огонек сигареты отражался в стеклянных дверцах книжных шкафов. Закадычные друзья, если взглянуть со стороны. Вьется дымок, и один из нас готов сделать нешуточное признание. И, оказывается, мы уже перешли на «ты».
— Пожалуй, я расскажу тебе все с самого начала, — сказал мне Конрад Фанебюст, — все, как это было. Но только тебе, и никому другому, ни при каких обстоятельствах. Если тебе придет в голову возбуждать дело, ты же за это и поплатишься. Итак — исключительно для внутреннего пользования. Много времени это не займет.
— Я весь внимание, — сказал я.
— Как я тебе уже рассказывал, мы догадывались, что Харальд Ульвен — это и есть Призрак, но доказательств у нас не было. Шли годы, многих наших товарищей уже не было в живых, а Харальд Ульвен пребывал в добром здравии и в совершеннейшем ладу с собственной совестью. Мириться с этим становилось все мучительнее. Призрак был для нас чем-то вроде невыполненного задания. Еще во время войны мы решили уничтожить его. Война давно кончилась, а отомстить ему мы так и не собрались. В мирной жизни все вдруг стали такими добропорядочными, а Ялмар — тот и вовсе подался в служители закона. К тому же доказательств, повторяю, у нас не было никаких. И вот…
— Да?
— …я отправился к Юхану и выложил ему свою идею. Сказал, что мы обязаны восстановить справедливость, никто, кроме нас, этого не сделает. Словом, мы должны покончить с Призраком раз и навсегда. Оставалось только заманить его в безлюдное место. И Юхан согласился со мной. Он и предложил местечко на Северном мысу, недалеко от центра, совершенно безлюдное, к тому же… — короткий кивок в мою сторону, — он мог достать ключ.
— Ну а как же вам удалось заманить туда Ульвена?
Он криво усмехнулся.
— Мы сделали ему такое выгодное предложение, что он не мог не согласиться. Мы пообещали ему пятьдесят тысяч крон якобы за то, чтобы он еще раз продемонстрировал, как он может убрать свидетеля. Мы дали ему понять через знакомых Юхана, что обратиться к нему нам посоветовал один из его старых друзей. У меня были кое-какие данные о коллаборационистах, и он поверил во всю серьезность нашего предложения. К тому же я знал, что с деньгами у него плоховато — он работал тогда курьером.
— Что же было потом?
Он поморщился.
— Мы сделали то, что собирались. Война научила нас жестокости. Без этого было нельзя. И в тот раз, за пакгаузами, мы встретились лицом к лицу с нашим закоренелым врагом. Юхан зашел к нему сзади, а я вышел на свет, чтобы он увидел меня. Шел слабый снег, кружились снежинки, было холодно и промозгло. С моря дул колючий ветер. Я понял, что он узнал меня. Он хотел закричать, но я сделал знак Юхану, и тот сзади ударил его железным прутом.
— Потом вы превратили его в отбивную?
— Но мы не мучили его так, как фашисты мучили в застенках наших товарищей. Наверное, что-то давно копившееся в нас прорвалось, но мы убили его сразу. В отбивную мы превратили его уже потом.