Платиновая карта

Последняя реплика прозвучала как угроза, но Ирина Генриховна лишь слабо улыбнулась в ответ.

Глава третья

Убийственная рыбалка

Легкое волнение, теребившее спокойную гладь водохранилища, мешало Ивану Петровичу Кожухину следить за поплавками. Когда начинал накрапывать дождь, волнение на какое-то время утихало и в душе Ивана Петровича вспыхивала надежда, но стоило дождю прекратиться, как ветер начинал дуть с новой силой.

После очередного такого порыва Иван Петрович вздохнул, посмотрел на колышущиеся кроны деревьев и нахмурил черные цыганские брови.

— При таком ветре рыбалки не будет, — посетовал он вслух.

В белом пластмассовом ведерке, стоявшем возле самой кромки воды, плескались три небольших карася — весь улов Ивана Петровича за два часа рыбалки.

— Пропал выходной, — вновь пожаловался водохранилищу Кожухин. — Чертовы синоптики, чтоб они сдохли!

Где-то за спиной у Ивана Петровича раздалось негромкое покашливание. Кожухин обернулся. По размокшей от дождя тропинке к нему приближался молодой мужчина в черной куртке с поднятым капюшоном. Поравнявшись с Иваном Петровичем, он остановился и весело спросил:

— Что, отец, не клюет?

— Клюет, — угрюмо отозвался Кожухин. Он терпеть не мог непрошеных гостей — ни дома, ни на природе.

«Житья от вас, уродов, нет», — подумал Иван Петрович и вновь уставился на поплавки.

Однако молодой человек не спешил уходить. За спиной у Кожухина щелкнула зажигалка, и вслед за тем в его сторону потянуло вонючим сигаретным дымком, которого Иван Петрович на дух не переносил.

«Долго он еще здесь будет стоять?» — гневно подумал Кожухин. Выждав еще минуту, он не выдержал и повернулся к незваному гостю:

— Слушай, парень, не отсвечивал бы ты здесь, а?

Лица молодого человека не было видно из-за низко опущенного капюшона, но, судя по всему, тот усмехнулся.

— А что?

— Да ничего, — зло ответил Иван Петрович. — На нервы ты мне действуешь, понял?

Лицо Ивана Петровича было багровым от гнева. Однако парня это нисколько не испугало.

— Не любите, когда дышат в затылок? — с ухмылкой спросил он.

Кожухин нахмурился еще сильнее и прорычал:

— Не люблю.

Парень понимающе кивнул и тут же спросил:

— А когда стреляют?

Смуглое лицо Ивана Петровича стало еще темнее. Глаза засверкали, широкие ноздри раздулись.

— Я пошутил, — быстро сказал парень, не дожидаясь, пока его обложат матом. — Шутка. Ладно, отец, извини. Не хотел тебе мешать.

Кожухин собрался было уже обрушиться на наглого сосунка всей мощью своего гнева, но тот охнул и ткнул пальцем в сторону поплавков:

— Отец, кажись, клюет!

Иван Петрович посмотрел на поплавки. Один из них и впрямь дернулся чуть сильнее, чем прежде. Иван Петрович наклонился к удочке, лежащей на куске бетонной арматуры, торчащей из воды, и взялся пальцами за удилище. Поплавок дернулся еще раз.

— Тяни, чего ждешь! — крикнул парень.

— Заткнись! — рявкнул на него Кожухин.

Он быстро поднял удилище и принялся крутить катушку. Леска натянулась. От волнения на широком лбу Кожухина выступили крупные капли пота.

— Похоже, крупная, — сказал за спиной парень.

Ответить ему Иван Петрович не успел, как не успел и вытянуть рыбу. Сильная, тренированная рука обхватила его за шею и швырнула в воду. Кожухин упал в обжигающе-холодные волны, но тут же попытался подняться. Молодой человек схватил Кожухина за волосы и протащил его по воде к куску арматуры, торчащему из ила, да так быстро, что Иван Петрович не успел даже сообразить, что с ним происходит. Лишь увидев у себя перед лицом арматуру, Кожухин понял, что собирается сделать молодой человек.

Удар был очень сильным, но Иван Петрович не потерял сознание. Он попытался вырваться из железных пальцев молодого человека, но не тут-то было. Незнакомец еще крепче обхватил его за загривок и окунул лицом в воду. Некоторое время Кожухин бил руками по воде, но потом затих.

Молодой человек выждал для верности еще минуту, потом отпустил Ивана Петровича и, кроя на чем свет стоит холодную воду, выбрался на берег.

То, что еще несколько минут назад было Иваном Петровичем Кожухиным, мерно колыхалось на волнах. Из воды торчал кусок бетонной арматуры, испачканный алой кровью.

Молодой человек выжал подол крутки, посмотрел на утопленника, затем усмехнулся и пнул ботинком по пластмассовому ведерку. Ведерко перевернулось, и ошарашенные караси, побив секунду хвостами по илистому берегу, скрылись в темной толще воды.

— Свобода, ребята, — негромко произнес молодой человек, повернулся и, зябко поеживаясь, пошел вверх по тропинке, туда, откуда пришел десять минут назад.

Следователь Истринской прокуратуры Юрий Алексеевич Мордвинов пребывал в дурном расположении духа.

Во-первых, с утра моросил мерзкий дождь; настраивая чувствительную душу следователя на меланхолический лад. Во-вторых, решив с утра попить крепкого кофе, чтобы прогнать сонливость, Мордвинов обнаружил, что банка «Нескафе», купленная всего неделю назад, пуста.

«Она себя так до сердечного приступа доведет», — подумал Юрий Алексеевич, уныло разглядывая пустую банку. Дело в том, что дочь Мордвинова, Марина, третьи сутки корпела над каким-то важным рефератом, от которого, по ее собственным словам, зависело ее будущее. Весь день Марина занималась черт-те чем и лишь на ночь глядя садилась за учебники и книги, а чтобы поддерживать тонус на должном уровне, глотала по две-три чашки кофе за час.

— Все, хватит, — пробурчал Мордвинов. — Больше никакого кофе на ночь. Куплю банку томатного сока, пусть глотает хоть литрами.

Выйдя на улицу и подойдя к своей белоснежной «десятке», Юрий Алексеевич с ужасом обнаружил, что два колеса из четырех проколоты чьей-то недрогнувшей и умелой рукой.

— Сволочи, — горестно проговорил Юрий Алексеевич. — Узнаю — убью.

Надежд на то, что злоумышленника удастся поймать, практически не было. Слишком многим следователь Мордвинов перешел дорогу. Слишком много дел довел до суда, обеспечив «клиентам» долгую, «сытую» жизнь на казенных харчах в местах не столь отдаленных.

Итак, день не задался с самого утра. Поэтому, когда Мордвинов узнал о том, что в бурных водах водохранилища найден утопленник, и что этот утопленник был не кем иным, как руководителем Союза инвесторов России, и что дело предстоит вести ему, следователю Мордвинову, Юрий Алексеевич ничуть не удивился.

После этого ему пришлось полдня бродить по скользкому, грязному берегу реки, беседовать со свидетелями, обнаружившими труп, с операми, первыми приехавшими на место происшествия. Юрий Алексеевич делал свою работу спокойно, размеренно и смиренно. Благодаря этому через несколько часов он имел примерное — и, прямо скажем, весьма точное — представление о том, что произошло в это утро на берегу водохранилища.

В четыре часа дня Юрий Алексеевич пообедал в кафе «Ундина», съев борщ, две котлеты и порцию картофельного пюре. После обеда он принялся наводить справки о погибшем рыбаке. А после этого занялся бумажной работой, которая заняла едва ли не больше времени, чем работа «на пленэре» (как называл это сам Мордвинов).

К семи часам у него уже была своя версия происшедшего, в правильности которой он нисколько не сомневался.

…Вечером того же дня Юрий Алексеевич сидел на кухне с женой и чаевничал. Он любил такие вечера: когда за окном тучи и дождь, а здесь, на кухне, тепло и уютно. На столе чайник, вазочка с вишневым вареньем и блюдце с печеньем. Напротив — любимая жена, несмотря на возраст сохранившая и лицо, и фигуру, и очарование первой молодости (по крайней мере, Юрию Алексеевичу так казалось).

Жена отхлебнула чаю и спросила:

— Значит, ты считаешь, что Кожухина убили. Ну и почему ты так решил?

Юрий Алексеевич вздохнул и ответил:

— Я не до конца в этом уверен. Просто не исключаю такой возможности.