В сладком плену

— Вздор, — возразила Айви, наклоняясь и целуя его в щеку, — это я почти не сплю. Будешь ныть, когда у тебя в детской появится новорожденный. И да, — добавила она, отходя от вальяжно развалившегося брата и грациозно опускаясь в кресло напротив, — выкупаться тебе не помешает.

Ян усмехнулся.

— Спасибо, я знал, что ты меня поддержишь.

Айви склонила голову немного набок и посерьезнела.

— У тебя, в самом деле, усталый вид. Плохо спишь, да?

Раздражаясь, Ян сел прямо, заложил ногу за ногу и взлохматил пальцами волосы.

— Ты лучше о себе думай. Как ты, кстати?

Она помахала ладонью.

— Я в порядке. Рай от меня не отходит, и я уже как новая. А малышка вообще прекрасно себя чувствует.

Ян просиял от искреннего облегчения.

— Очень рад. Ты выглядишь счастливой.

Айви широко улыбнулась в ответ.

— Я безмерно счастлива, спасибо.

— Но ведь ты вызвала меня не для того, чтобы сказать об этом, — протянул он.

— Нет, — застенчиво ответила она. — Я хотела поговорить с тобой о другом.

Айви заерзала в кресле, села совершенно прямо, и Ян только теперь заметил, что она принесла с собой два предмета, похожих на две тоненькие книжицы, которые сжимала у себя на коленях, словно боялась, что он может выхватить их и сбежать.

— Что это? — спросил Ян.

— М-мм… Сейчас расскажу.

Ян ждал, наблюдая, как хмурится ее лоб. Айви уставилась в чайный столик между ними и жевала нижнюю губу, как это часто бывало, когда она собиралась с духом сообщить ему важную новость. Любопытство Яна начало нарастать.

Он нетерпеливо вздохнул.

— Айви…

— Что ты помнишь о времени, которое провел в темнице, Ян?

Воздух в малой гостиной вдруг показался Яну горячим, спертым и удушающим, и он потянул за ворот рубашки, чтобы ослабить его.

— А что? — спросил он через несколько секунд.

Сестра посмотрела ему прямо в глаза.

— В этой истории есть эпизод, о котором я тебе никогда не рассказывала, но теперь собираюсь, потому что… всплыли некоторые новые сведения, и я думаю, что это важно.

— Новые сведения о чем? — осторожно спросил он, подавляя в душе вспышку страха.

Немного помолчав, Айви пробормотала:

— В первые несколько часов, после того как тебя освободили, когда я сидела рядом с тобой, а ты был в бреду и так близко к смерти, я ухаживала за тобой, держала тебя за руку и пыталась кормить бульоном. Ты помнишь?

Приходя в волнение, Ян забарабанил пальцами по коленям.

— Не особо. Ближе к делу, Айви.

— Ты плакал, Ян, — сказала она, в тревоге понижая голос. — И все время звал Виолу.

Все его тело инстинктивно напряглось. Он понятия не имел, как ответить на такое откровение и что чувствовать. Но когда речь шла об ужасном испытании, через которое ему пришлось пройти пять лет назад, он бы никогда не смог усомниться в искренности сестры. Она спасла его, и сегодня он был жив благодаря ей.

— Тогда, — продолжала Айви, — я не знала, как воспринимать то, что ты говоришь в лихорадке; твоя речь была путаной и невнятной. Я думала только о том, как сохранить тебе жизнь, как вернуть тебе силы и здоровье. Мне приходило в голову, что ты зовешь Виолу Беннингтон-Джонс, но это казалось абсурдным, ведь она участвовала в твоем похищении…

— Она не участвовала, — возразил Ян. — Только ее сестры.

Айви склонила голову набок и с интересом на него посмотрела.

— Понятно. Тогда, пожалуй, все становится на свои места.

Она нервно потеребила свое обручальное кольцо и вздохнула.

— Я знаю, что с началом сезона ты переехал из Стэмфорда на Таррингтон-сквер, потому что леди Чешир вышла из траура.

Этим признанием Айви буквально выбила у него почву из-под ног. Сестра никогда не вмешивалась в его любовные интрижки, которые, впрочем, были довольно редкими после истории с похищением, и до сих пор не критиковала его за решение оставаться холостым. Поэтому после такого оглушительного заявления с ее стороны Ян даже не знал, попросить ли ее объясниться или потребовать, чтобы она не совала нос в чужие дела. Любопытство победило.

— С чего ты взяла, что я отправился в Лондон из-за нее?

— Так это правда?

Ян молча смотрел на сестру какое-то время, уже не справляясь с растущим раздражением. Понизив голос, он сказал:

— Почему бы тебе просто не сказать, что тебя тревожит?

— Ты, Ян, ты меня тревожишь. — Она немного ссутулила плечи. — Чего ты хотел: добиться ее руки или погубить ее?

— Зачем ты задаешь мне такие вопросы? — огрызнулся Ян.

Ничуть не смутившись, Айви слабо улыбнулась и ответила:

— Потому что любовь и ненависть — это страсти, которые легко спутать, особенно когда подводит память.

Ян вскочил с канапе как ошпаренный. Он понятия не имел, причем здесь Айви, но когда сестра упомянула о прошлом и о темнице и дала понять, что кое-что знает о его намерениях по поводу Виолы и близости между ними, у него душа ушла в пятки. И невозможность взять ситуацию под контроль бесила его.

Подойдя на негнущихся ногах к окну, Ян уперся ладонями в раму и выглянул на недавно подстриженную лужайку внизу. Его племянник, Джеймс, которому было уже почти четыре, стоял рядом с отцом и двумя лакеями, слушая, как тот, с некоторым недовольством на лице, объясняет ему премудрости пользования уздечкой. Или что-то в этом роде. Внезапно мальчик расплакался, и в следующую секунду Рай подхватил его и посадил себе на шею. По всей видимости, тренировка на сегодня закончилась, ибо маркиз взмахом руки отпустил обоих лакеев. Потом, когда мальчик вытер слезы и прижался щекой к отцовской макушке, они направились к дому. Ян наблюдал, как Рай разговаривает с сыном, утешая его, пока они не прошли под окном и не скрылись из виду.

— Что ты там увидел?

Мечты, которые сбываются для других…

— Ничего, — сказал Ян, поворачиваясь к сестре. Он уперся бедрами в подоконник и скрестил на груди руки.

— Зачем тебе так срочно понадобилось меня видеть, Айви?

Она вздохнула и ответила:

— Меня беспокоят твои намерения касательно леди Чешир, и, разумеется, это не мое дело…

— Именно.

Айви посмотрела на брата, словно вот-вот начнет его распекать. Ян чуть не улыбнулся. Как же хорошо ему знаком этот взгляд. Слава Богу, что в его жизни есть Айви.

— Так вот, твои пассии меня не интересуют.

— Леди Чешир никому не пассия.

Губы Айви приподнялись в полуулыбке.

— Нисколько не сомневаюсь. Однако три недели назад я получила посылку из твоего дома в Стэмфорде. В ней было прелестное вечернее платье, темно-фиолетового цвета, с чудесной вышивкой на юбке, выстиранное и выглаженное.

Ян задумчиво нахмурился.

— И что?

— Оно не мое. — Айви прочистила горло и снова выпрямилась. — У вас прилежные слуги, ваша светлость, но, очевидно, они запутались в ваших дамах.

Платье Виолы. Ян вспомнил, что она была в нем, когда он забрал ее с Таррингтон-сквер и увез в рыбацкую хижину за городом. Виола воспользовалась одной из старых ночных сорочек Айви, а потом дневным платьем, в котором и уехала. Теперь Ян припоминал, что просил одну из молодых служанок вычистить вечерний наряд, попытаться отстирать пятна хереса с юбки — пятна, которые он сам и поставил. Очевидно, кто-то из слуг, не знавший о визите Виолы, решил, что Айви забыла дорогой вечерний наряд, когда последний раз была в Стэмфорде, и хочет, чтобы его ей вернули. А Виола ни словом ему не обмолвилась. Возможно, забыла или, что более вероятно, решила, что ему плевать на нее и ее платья. А может, просто хотела поскорее обо всем забыть. В любом случае из-за ошибки слуг сестра узнала о его позорных поступках.

— Но почему ты решила, что это платье принадлежит леди Чешир? — тихо спросил он.

Айви расплылась в гордой улыбке.

— Потому, мой дорогой братец, что я знаю хороших лондонских портних и навожу справки. Это уникальное и очень красивое платье. Будь оно моим, я бы хотела, чтобы мне его вернули.

Так вот в чем дело. Его умница сестра подергала за ниточки и получила ясную картину его похождений.