В сладком плену

— Я искал вас, чтобы погубить, чтобы заставить вас страдать, как страдал я, — сказал он голосом, сдавленным от эмоций. — Однако новая встреча с вами сбила меня с толку, распалила мои страсти, вскружила голову томлением, которого я не могу понять. — Навалившись на Виолу еще больше, он зашептал ей в ухо. — Чувствуете, что вы со мной делаете, милая? Теперь вы понимаете мое смятение, мое унижение и возмущение тем, что вы, одна из женщин, укравших мою мужскую силу, продолжаете так ее будоражить?

Внезапно, не дав ей возможности ответить, Ян отпустил ее скулы и погрузил пальцы обеих рук ей в волосы, крепко прижав ее голову к стене.

— Теперь она всегда со мной, — сказал он, проводя кончиком носа по ее уху и виску; его голос превратился в хриплую смесь ярости, негодования и жгучего желания. — А больше всего меня бесит, что пять долгих лет во сне и наяву меня преследовала одна женщина — вы. Только вы сможете удовлетворить мое вожделение. Можно ли вообразить нечто более абсурдное? — Он с отвращением усмехнулся. — Вы демон моих кошмаров, Виола. Но мой самый тяжкий проступок в том, что я не могу заставить себя ненавидеть вас. И когда я касаюсь вас вот так, когда вы так близко, почти нагая и целиком в моем распоряжении… — Он спрятал голову в изгибе ее шеи и глубоко вдохнул, потом провел языком по ее горлу. — Когда я чувствую ваш вкус и запах и вот так обнимаю вас, мне становится страшно, что я никогда от вас не избавлюсь, что вы вечно будете преследовать меня, ночь за ночью.

Тихо застонав, Виола прижалась к нему бедрами.

— Пожалуйста…

— Пожалуйста, что? — прошептал он ей в ухо. — Отпустить вас? Или взять здесь и сейчас, быстро и жарко, удовлетворив нас обоих?

— Ян… — выдохнула она, когда он опустил одну руку, ущипнул ее за сосок, а потом провел по нему большим пальцем.

— Все равно между нами только похоть, — с горечью заметил он, мягко скользя губами по ее скуле. — Вы сказали, что не хотите и не ждете от меня страстной, осмысленной любви, но я могу взять вас точно так же, как вы овладели мной пять лет назад, удовлетворить ваше желание, позаботиться, чтобы вам понравилось. — Он снова вдавил в нее свою затвердевшую плоть и нежно прикусил мочку уха. — Этого вам хочется, Виола? Вы хотите, чтобы я помог вам кончить?

Она не могла дышать, не могла думать и фактически не могла пошевелиться в крепких объятиях Яна. Его тело вжималось в ее плоть, одной рукой он держал ее за волосы, второй ласкал ей грудь. Он заставлял ее сходить с ума от желания, молиться на один только его поцелуй, мечтать, чтобы он касался ее везде и дразнил до забытья. Но главное, она всем сердцем чувствовала его неудовлетворенность и безысходность, его негодование на то, что им воспользовались, и на то, что он до сих пор не сумел простить своих похитителей. Вдруг она поняла, что единственный доступный ей способ помочь Яну спасти душу, это принять его чувства такими, какими он хочет их показать, здесь и сейчас.

Поежившись в его объятиях, Виола подняла руку и с силой обхватила его ладонью за подбородок. Он отстранился ровно настолько, чтобы посмотреть ей в глаза.

Голосом, полным страха и пылкого желания, которое, дай-то Бог, не ускользнуло от Яна, она хрипло пробормотала:

— Я хочу почувствовать то, что чувствовали вы.

На долю секунды в его темном взгляде блеснуло удивление. Потом он издал низкий, гортанный стон, отпустил ее и так быстро развернул спиной к себе, что она ахнула от неожиданности. Не успела она задуматься о его намерениях, как он распластал ее ладони по стене, на уровне плеч, и опустил ее ночную сорочку к ребрам, оголив ее сверху до талии. Быстро обвив ее руками, он притянул ее к себе на пару дюймов ближе, получая более свободный доступ, протиснулся одной ладонью к ее груди, а второй согнул ее правую ногу в колене и заставил упереться ступней в край койки. Поставив ее, как ему хотелось, Ян впился губами ей в шею и беззастенчиво заскользил свободной рукой вниз, пока его пальцы не начали подбираться к ней сзади.

Коснувшись ее, наконец, он резко вдохнул: она вздрогнула от контакта, такого пламенного и быстрого, такого шокирующего и совершенно ей неподвластного. Ян казался одержимым целью, слепым ко всему, кроме текущего мгновения, беспощадным в своей решимости. Одной рукой он ласкал ей грудь, а другой легко как перышко дразнил ее внизу, заставляя открыться кончикам его пальцев.

Он принялся осыпать нежными поцелуями ее шею и плечо, посасывая мочку уха и лаская ее все настойчивей. Ян целенаправленно толкал ее к границе безумия, а она была пленницей его желаний, не способной пошевелиться, повернуться к нему, посмотреть ему в глаза и прочесть в них его чувства. Всего через несколько секунд ее дыхание сбилось и тело настроилось на ритм, который задавал герцог. Она ловила каждое его движение, каждый перебор пальцев по нежным, чувствительным местам на ее теле, каждый толчок, которым он приближал ее к вершине…

Внезапно Ян отпустил ее. Она застонала в сладкой агонии, но герцог с такой же быстротой убрал руку от ее груди и утопил ее в волосах, запутавшись пальцами в длинных прядях.

— Вы такая влажная и возбужденная, — низким, бархатным голосом прошептал Ян. — Чувствуете то, что чувствовал я, милая? Ласку руки кого-то невидимого, доводящую вас до границ наслаждения?

Виоле хотелось ударить его, бежать от него, умолять, чтобы он занимался с ней любовью всю ночь. Но нет, он загнал ее в ловушку, заставил изнемогать от жажды по нему, метаться в стремлении достичь кульминации, почувствовать его внутри себя. И он знал это.

Судорожно вдохнув, она пробормотала через плечо:

— Честно говоря, я никогда не хотела мужчину сильнее, чем теперь, Ян. Но в отличие от вас, тогда, в темнице, я никогда, ни за что в жизни не стану об этом умолять.

Казалось, прошли секунды, прежде чем герцог уловил смысл ее слов. И тогда она почувствовала, как его пальцы очень медленно натянули ей волосы до состояния легкой боли. Виола зажмурила глаза, побаиваясь, что Ян швырнет ее через всю комнату в приступе ярости. Вместо этого он хрипло застонал, обхватил ее свободной рукой за бедра и рывком прижал к своему нагому телу.

Виола чуть не взвизгнула от контакта, такого знойного, эротичного и неожиданного. Она понятия не имела, когда Ян успел раздеться, но когда он уперся затвердевшей, горячей плотью ей в ягодицы, этот мелочный, банальный вопрос мгновенно перестал ее волновать.

Внезапно пальцы Яна оказались в ее интимных завитках. Они играли, гладили, продвигались глубже, раздвигая ее и нащупывая бутон ее наслаждения. Ян оттянул ее голову немного назад, чтобы добраться до лица, и стал прижиматься губами к ее скулам, сосать мочку уха, целовать горло и плечо. Его горячее дыхание сбивалось и смешивалось с ее вздохами. Очень скоро он опять довел ее до грани.

Виола начала ритмично двигать бедрами, тихонько всхлипывая и наваливаясь спиной на плечо Яну, чтобы открыть ему доступ к шее и скулам. Его губы дразнили ее нежную плоть, посасывали, целовали, лизали, пока наконец она не начала стонать, а напряжение в ее теле и мыслях не приблизилось к вершинам экстаза. Тогда Ян снова дернул ее за волосы и повернул ее лицо так, чтобы поймать ее рот в обжигающем поцелуе.

Ян опять застонал, еще сильнее разжигая ее удовольствие. И вдруг она почувствовала, как он передвинул кончик своей плоти и нацелил его ей между ног.

Виола еще больше расслабилась в его объятиях и поставила ногу на койке так, чтобы открыть ему более свободный доступ. Она не знала, как вести себя в этой позиции, но находилась на грани оргазма и отчаянно хотела, чтобы герцог в нее вошел. Виола никогда не занималась любовью стоя, ее никогда не брали сзади, и все это, с Яном, складывалось в самый чувственный, самый взрывной эпизод ее сексуальной жизни. Она тихо застонала, когда он стал целовать ее, сосать ее язык, гладить ее той же рукой, которой прижимал к себе, погружая пальцы ей между ног, лаская, подготавливая…