Опасное решение

– Когда листал, внутри ничего не забыл?

– Никогда ничего не забываю, я знаю порядок, дорогая. И пометок не делал. А вот ты, – он снова кивнул теперь уже на папку: – не забудь, в свою очередь.

– Чего?

– Из папки-то вынь, – тихо сказал он и улыбнулся.

– Ах да! – спохватилась она и вытащила дело из папки, которую небрежно отбросила в угол. Улыбнулась: – Спасибо. Подожди меня в коридоре… Кое-кому не терпится…

Естественно, он дождался. Она подмигнула ему, подходя. Уже без обвинительного заключения в руках. Значит, кому-то действительно не терпелось, не спалось спокойно, если еще вчера забили тревогу. Странно! Впрочем, какие странности, если все тут только вид делают, что озабочены. Вот прохиндеи!

– Ну, и кто ж это у нас такой ретивый? – спросил Александр Борисович, возвращаясь следом за девушкой в помещение архива.

– Тот, кто о твоем посещении побеспокоился. Генерал Привалов. Не понимаю, ему-то что нужно? Там же все даже ежу понятно!

– А ты-то откуда знаешь? – вдруг что-то словно бы осенило Турецкого.

– Так мой же папашка и расследовал…

«Точно, Егоркин, – вспомнил Александр Борисович. – Славка же, по-моему, называл и эту фамилию… Так, а где же он отдыхает? Надо бы уточнить. Может, в нашем пансионате на Истре? Это было бы очень удачно».

– Здорово он утомился на этом деле? – спросил у Люды. – Если теперь сердце лечить приходится? Да еще под неусыпным контролем родной супруги? Это у него, в самом деле серьезно?

– Нет, там другое, – она брезгливо скривила лицо. – Кажется, они подгоняли что-то, ну, чтоб самим в галошу не сесть, а отец возражал, даже ругался, я не раз слышала по телефону. Правда, толку от этого… Я и удивилась, когда ты попросил показать тебе старый приговор. Я ж все-таки немного в курсе…

– А ты сможешь мне сегодня еще немножечко помочь? Так, по мелочам, и таким, кстати, чтоб к тебе ни теперь, ни потом никаких вопросов ни у кого не возникало?

– А ты обещаешь мне, что не сбавишь накала? – в свою очередь лукаво спросила она, нервно шевеля ноздрями.

– Жаль, что здесь показать не могу, – таинственным шепотом ответил он, приближая свои губы к ее.

– Иди, иди, – шепнула она, отталкивая его, – а то кто-нибудь обязательно сунет нос…

– А когда подъехать?

– Так я скоро домой прибегу. Через часок-другой, если не задержат. У руководства вопросов, кажется, больше не предвидится, а который вчера возник, уже отпал. А ты машинку свою поставь где-нибудь подальше, не надо, чтобы она у моего дома отсвечивала. И предварительно обязательно мне позвони… Ну, скажу тебе, и люди ж у нас!

– А ты их не ругай, у бл… – он дошептал слово до конца, – это обычная, более того, привычная и даже необходимая работа.

Людка расхохоталась. «Ух, до чего ж хороша, зараза!» Он ободряюще подмигнул ей и вышел.

Глава вторая

Скелет в шкафу

Целенаправленное и достаточно бурное общение со следовательской дочкой показало, что для нее не существовало каких-то там тайн следствия и судебного процесса, проведенного в закрытом режиме, как якобы ни требовали осужденный с его адвокатом присутствия присяжных. И это обстоятельство, которое, в общем, являлось откровенным нарушением со стороны судьи, позволяло Александру Борисовичу предпринять новые шаги в изучении истинных мотивов исполнителей судопроизводства по делу Калужкина и скрытых руководителей этого позорного действа.

Нужен был адвокат. Он должен был определенно знать о тех причинах, которыми руководствовались обвинители. О них в принципе нетрудно догадаться. Но опять-таки только – в принципе, а Турецкому требовалась точная информация, которой он мог бы оперировать в дальнейшем своем расследовании, нужны факты. И никто из располагающих ими, кроме адвоката, делиться с ним не стал бы.

Адрес адвоката Турецкий взял еще у Кати. Та говорила, что пыталась ему «плакаться», уверяя, что ее Антоша ни в чем не виноват, но Петровичев, как оказалось, достаточно молодой человек, хотя и болезненного вида, лишь отмахивался и сонно отвечал, что и так делает все, что в его силах. А, мол, через голову свою он перепрыгнуть не может. Ну да, с огорчением подтвердила Катя, такой хиляк сопливый не только через голову, он и через кучку дерьма переступить не сумеет, увязнет! И зачем только таких назначают, – специально, наверное, чтоб невиновных гробить? Что он может-то?.. В общем, не верила Катя ему, считала, что Петровичев нарочно не стал защищать Антошу, чтоб не ссориться с судейскими. Разве это правильно?!

Что ответить? Конечно, неправильно. Но такой ответ ее не успокоит.

Турецкому показалось странным другое: чем болен-то адвокат? Одно дело – насморк там, и совсем другое… ну, скажем, если он – на «крючке» кое у кого. Тогда его инициатива может быть лишь показной. Что он и продемонстрировал. Протест – в последний день. На присяжных вовсе не настаивал, да и подсудимый якобы не требовал их присутствия. Хиляк… сонный… А не в этом ли причина? Надо найти его и встретиться. И лучше всего – у него дома, чтоб тому убежать было некуда. И потом, адвокат просто обязан поделиться с частным детективом материалами следствия. Если он действительно озабочен доказательством невиновности своего клиента. А также обязан обеспечить Турецкому встречу с осужденным. И вообще, ввести в курс дела.

Кстати, известно, по чьей инициативе он принес протест после оглашения приговора. Привалов обещал это Грязнову. Лично. А жалобу в кассационном порядке? По собственной? Вряд ли, если сам не продолжает адвокатского расследования. А что оно не производится, совершенно ясно, ибо он ни разу не появился в станице, где полно свидетелей. Значит, они его не интересуют, как не интересует в конечном счете и результат. Формальный ход? Возможно. Не исключено, что таким вот образом господин Привалов «держит свое слово», данное им Грязнову. Но при этом не ударил палец о палец. Разве мог он подумать, что Грязнов попросит приехать в Астрахань не какого-нибудь «завалящего» сыщика, лишь бы выполнить формальность и закрыть вопрос за отсутствием доказательств невиновности Калужкина, а самого Турецкого? Уж Александра-то Борисовича Привалов не мог не знать, как и то, что проигрышей в делах бывшего «важняка» практически не случается. Значит, по этой причине и была сначала проявлена показная радость. Пока Дуся была рядом. Пока пили в ее доме холодную водку, провожая невесту в Москву и весело рассуждая о близких уже перспективах ее «сладкой» семейной жизни, и пока махали руками вслед отлетавшему самолету. Очевидно, решил Привалов, на этом акте и закончилась его «благотворительная» миссия.

Ну, хорошо, не хочешь поспособствовать – твое дело, точнее, твоей совести. Но тогда хоть не мешай! Чего всполошился-то по поводу первого приговора? Сам же помог ознакомиться с материалами. Или запоздало спохватился? Понял, что «копать» собирается Турецкий. Значит, знает кошка, чье мясо съела! «А что, если, – сам собой возник вдруг вопрос, – генерал и рулит процессом? Кому больше других необходимы эти, отсутствующие ныне, – по утверждению, кстати, того же Привалова в разговоре со Славкой, – неизвестные материалы покойного Грибанова, переданные майором в ГУВД и касавшиеся проблемы роста наркомании в губернии? А кроме того, тех, кто занимался их распространением? Кому, помимо самого генерала? Ведь по его ведомству проходили материалы. Были и исчезли бесследно. Как понимать? И это его следователь Полозков творил бесчинства в станице. Интересно, где он теперь? Осужден или благополучно отпущен восвояси? Тоже показатель. Как и новый участковый Жигало, которого, по утверждениям станичных женщин, провожавших Дусю, никто никуда не вызывал, хотя обещали разобраться и наказать. На что, к слову, там же, в застолье, как-то криво отреагировал Алексей Кириллович и предложил женщинам не заниматься самодеятельностью, мол, те, кому положено, не спят и работают. Но везде и во всем должна в первую очередь соблюдаться законность. Его бы слова, да Богу – в уши! Только вряд ли дойдут, искренности-то в них даже не просматривается…