Страница 33 из 74
— Но это еще не всё. Сэр Филип Харкли приехал с молодым человеком, которого он называет сыном покойного лорда Ловела, требуя вернуть ему законное имение и титул. Этот юноша направляется сюда в сопровождении нескольких лиц, посланных выяснить некоторые обстоятельства, которые могут подтвердить его притязания. Если он докажет обоснованность своих претензий, отец отдаст ему замок и имение. Милорду предстоит многое уладить с сэром Филипом, и тот, в свою очередь, предложил выход, о котором тебе, сестрица, следует знать, поскольку дело касается прежде всего тебя.
— Меня? Изволь объяснить, братец Уильям!
— Видишь ли, он предложил освободить отца от возмещения задолженностей и прочего, если взамен тот отдаст свою дорогую Эмму в жены наследнику Ловелов.
Эмма побледнела.
— Пресвятая Дева! — промолвила она. — Неужели отец согласился?
— Он не возражает, но вот сэр Роберт не дает своего согласия. А я, напротив, прямо сказал отцу, что был бы рад подобному союзу.
— В самом деле? Но послушай, ведь это какой-то незнакомец, вероятно, даже самозванец, вознамерившийся выгнать нас из нашего жилища.
— Прояви терпение, милая Эмма, и взгляни на молодого человека непредвзято, тогда, возможно, он понравится тебе так же, как и мне.
— Ты удивляешь меня, Уильям!
— Милая Эмма, мне больно видеть, как ты тревожишься. Подумай, кого бы ты сама больше всего хотела увидеть на месте того, кто попросит у нашего отца твоей руки, и жди исполнения своих желаний.
— Это невозможно! — воскликнула она.
— Нет ничего невозможного, сестрица, стоит лишь нам проявить благоразумие, и всё кончится счастливо. Ты должна помочь мне встретить посланцев и позаботиться о них. Я предвижу очень мрачное событие, но, когда всё будет позади, для нас наступят лучшие времена. Мы начнем с того, что осмотрим таинственные покои. Ты же, сестрица, оставайся у себя, пока я не пошлю за тобою. А теперь я удалюсь — мне нужно о многом распорядиться, чтобы всё было готово к приему гостей.
Отдав необходимые приказания, он вместе с младшим братом стал дожидаться прибытия уполномоченных.
Звуки рога возвестили о приезде посланцев, и в то же мгновение внезапный порыв ветра распахнул ворота. Гости вошли во внутренний двор, и тяжелые двустворчатые двери отверзлись перед ними сами собою. Едва Эдмунд вступил в залу, как все двери в доме открылись настежь. Слуги кинулись в залу — на их лицах читался страх. Один Джозеф оставался спокоен.
— Двери отворились сами собою, чтобы впустить хозяина! — промолвил он. — Вот он, смотрите!
Когда Эдмунду сообщили о произошедшем, он сказал:
— Это знамение! Джентльмены, отправимся же немедля в восточные покои и довершим предначертанное! Я покажу дорогу.
Он пошел впереди, и все последовали за ним.
— Распахните ставни, — приказал он. — Пора впустить сюда дневной свет, и да откроются дела, свершенные здесь под покровом тьмы.
Они спустились по лестнице; на пути к роковой комнате им не встретилось ни одной запертой двери. Эдмунд обратился к мистеру Уильяму:
— Приблизься, мой друг. Смотри, вот та дверь, которую не заметил никто из твоей семьи.
Подойдя к двери, Эдмунд снял со своей груди ключ, отпер ее и указал присутствующим на неприбитые половицы. Затем он позвал слуг и велел им вынести всё из комнаты. Пока слуги выполняли его распоряжение, Эдмунд показал всем нагрудник, запятнанный кровью, и спросил Джозефа:
— Ты знаешь, чьи это доспехи?
— Моего господина, — сказал Джозеф, — покойного лорда Ловела, я видел их на нем.
Эдмунд приказал слугам принести лопаты. Когда они ушли, он попросил Освальда снова рассказать о том, что произошло здесь в ту ночь, которую они вместе провели в этих стенах, и святой отец успел поведать обо всем до возвращения слуг. Те принялись рыть землю, наблюдатели ждали в торжественном молчании. Наконец одна из лопат обо что-то ударилась. Скоро они откопали большой сундук, который не без труда извлекли наверх. Сундук был перетянут истлевшими веревками. Его открыли и увидели внутри скелет, изогнутый так, словно ступни покойного привязали к шее, чтобы его легче было поместить в сундук.
— Вот останки того, кому я обязан своим рождением! — сказал Эдмунд.
Тут заговорил духовник лорда Грэма:
— Без сомнения, это тело лорда Ловела. Я слышал признание его родственника, поведавшего о том, как он был похоронен. Пусть же это ужасающее зрелище послужит всем присутствующим уроком: хотя зло и может временно восторжествовать, настанет день возмездия!
Освальд воскликнул:
— Пришел день возмездия! День торжества невинных, время позора и смятения виновных!
Молодые джентльмены объявили, что Эдмунд подтвердил справедливость своих притязаний, и спросили, как им следует поступить.
— Я предлагаю, — сказал духовник лорда Грэма, — составить свидетельство о нашей находке, подписанное всеми присутствующими, его заверенную копию отдать этому джентльмену, а оригинал послать баронам и сэру Филипу Харкли как доказательство, которое мы искали.
Мистер Клиффорд осведомился, каково мнение Эдмунда на сей счет и что он намерен делать далее.
— Я начну с того, — заявил Эдмунд, — что прикажу изготовить гроб для этих благородных останков. Я надеюсь найти также тело моей родительницы и похоронить его вместе с прахом отца в освященной земле. Несчастные супруги! Вы наконец упокоитесь вместе! Ваш сын отдаст вам последний долг!
Его речь прервали слезы, и среди присутствующих не нашлось ни одного, кто не воздал бы такой же дани скорби усопшим. Наконец Эдмунд совладал с собой и продолжил:
— Я прошу отца Освальда вместе с этим преподобным отцом и кем-нибудь, кого назначат джентльмены, послать за Эндрю и Марджери Туайфорд и допросить их об обстоятельствах моего рождения, а также смерти и погребения моей несчастной матери.
— Ваше пожелание будет исполнено, — сказал мистер Уильям, — но прежде позвольте вас просить пойти со мною и подкрепиться — вы все утомлены дорогою. Мы продолжим расследование после обеда.
Гости проследовали за ним в залу, где их ждало щедрое угощение. В отсутствие барона посланцев от имени своего отца потчевал мистер Уильям. Сердце Эдмунда переполняло горе; печаль свидетельствовала об искренности юноши, но даже скорбь он переносил мужественно, не позволяя себе забыть о своем долге перед друзьями и самим собою. Он осведомился о здоровье леди Эммы.
— Она в добром здравии, — ответил Уильям, — и всё так же расположена к тебе.
Эдмунд молча поклонился.
После обеда послали за Эндрю и его женою. Их допросили по отдельности, и показания супругов совпали, в основном повторяя то, что рассказали, также независимо друг от друга, Освальд и Эдмунд. Уполномоченные решили, что между ними не могло быть сговора и полученные доказательства бесспорны. Они не отпускали приемных родителей Эдмунда всю ночь, а наутро Эндрю указал место, где была погребена леди Ловел: между двумя деревьями, помеченными им для памяти. Ее прах перенесли в замок, и Эдмунд велел изготовить великолепный гроб для несчастных супругов. Два священника получили разрешение вскрыть гроб в церковном склепе; в нем нашли лишь камни и землю. Тогда уполномоченные объявили, что полностью убедились в обоснованности притязаний Эдмунда.
Священники занялись составлением подробного отчета обо всем, что удалось обнаружить в замке, чтобы по возвращении представить его их светлостям. Тем временем мистер Уильям, воспользовавшись затишьем, решил представить Эдмунда в новом качестве своей сестре.
— Милая Эмма, — сказал он, — наследник Ловелов желает засвидетельствовать тебе свое почтение.
Обоих охватило смущение, однако Эдмунд вскоре смог справиться с неловкостью, тогда как замешательство Эммы лишь усилилось.
— Я давно желал, — произнес он, — выразить свое почтение той, кто мне всего дороже, но меня задержало исполнение священного долга. Отныне я бы хотел посвятить всю оставшуюся жизнь леди Эмме!