Долгая дорога домой

Слышу хруст наста под копытами коней. Стягиваю перчатку с левой руки, правой беру чекан. Шестьдесят метров -- несколько "Игл" в правого, двадцать -- картечью по живым. Но это если они решать взять меня живым и более-менее целым!

Двести метров... Взвожу курок обреза. Сто пятьдесят... Рассекаю два пальца. Сто...

Пора! "Иглы" попадают в крайнего справа. Он падает на шею скакуна и сползает с него, нога застревает в стремени и труп волочиться за конем.

Двадцать пять метров... Разряжаю два патрона в оставшихся. На втором выстреле рука вздрагивает, и ствол уводит в сторону. Один всадник вместе с конем катиться кубарем. Минус один транспорт, жаль. Второй продолжает нестись на меня, уже приготовив саблю. По его лицу стекает кровь.

Чеканом отбиваю саблю, но ногу сводит судорога, и я падаю на снег. Кочевник разворачивает коня и теперь уже пытается растоптать меня. Уворачиваюсь, рассекаю подпругу, несильно раня брюхо коня. Он взбрыкивает, но я успеваю схватить всадника за ногу и дернуть на себя.

Кочевник что-то кричит и приземляется рядом со мной. "Шок"! Подползаю к нему, бьющемуся в конвульсии от заклинания, рассекаю артерию и начинаю пить кровь. Фу, шею нужно хоть изредка мыть!

Напившись вдоволь, отрываюсь от полумертвого кочевника. Снегом протираю лицо. Хорошо-то как! Ничего не болит, настроение повышенное. Жаль, что это не на долго. Добиваю всадника ударом траншейника в сердце. После чего вытираю его и чекан об одежду очередного трупа. Хм, перстень на четверть заполнен. Вечером надо будет по энергетическим каналам попробовать прокачать ману.

Поднимаюсь на ноги и подбираю обрез. Вытерев его насухо, перезаряжаю и убираю в кобуру. Эх, патроны с обычной картечью заканчиваются, да и ее не так уж и много с собой брал. Придеться телекинезом из трупов доставать.

В ладони сжимаю окровавленную горстку свинцовых шариков, а перед глазами плавают разноцветные круги. М-да, теперь их как-то надо почистить...

Примерно через час мы отправляемся дальше. Наш караван увеличился на двух лошадей, лично я разжился парой кошелей и кое-какой ювелиркой, снятой с трупов. Да и коллекция сабель пополнилась. Вот так и становятся мародерами!

В этот день, по моим прикидкам, мы прошли гораздо больше. Вот и польза заводных коней, да и рощицы встречаются все чаще.

После ужина решаю заняться оружием и шкатулкой.

Вот за что люблю наших конструкторов оружия, так это за простоту и нелюбовь к мелким деталям механизмов! Особенно это ценно сейчас, когда мелкая моторика не очень. Почистил, смазал, готово! Набиваю барабан патронами и убираю обрез в кобуру.

Теперь шкатулка. По привычке провожу ладонью над крышкой. Ого, а содержимое еще как фонит в магическом диапазоне! Пробую открыть, не получается.

Подсовываю лезвие траншейника под крышку и выламываю замок. Вон и он... Полная безвкусица и не функциональность! Ножны украшены россыпью мелких самоцветов, литая рукоять из золота, в нее инкрустированы два нужных мне камня.

Кот подходит, обнюхивает кинжал и громко чихает.

-- Это точно. Игрушка! -- достаю и начинаю крутить в руках трофей.

Неспешно начинаю выдвигать клинок из ножен, и поражено замираю. Сталь с голубоватым отблеском. Где-то я видел подобное. Обоюдоострый клинок в полторы ладони, с четким долом. Рукоять неудобная -- золотая, украшенная камешками, в общем, парадно-дворцовая, а не боевая. Проверяю остроту лезвия на ногте. Затем начинаю строгать толстую ветку. Как по маслу! Снова проверяю клинок -- ни капли не затупился. Резко бью им плашмя о чурбачок. Раздается мелодичный звон, лезвие не переламывается. Узора характерного для булата нет, цвет тоже странный. Был не прав, неплохая вещица.

На дне шкатулки лежат какие-то запечатанные сургучом с печатью свитки и письма. Пусть царь всея Руси с ними разбирается, мне-то, зачем эта информация? Но с пленником надо пообщаться, разумеется, на тему кинжала.

-- Рыцарь, а рыцарь, ответь мне, -- вынимаю у него кляп изо рта, -- зачем тебе нужен был этот кинжал?

-- Это подарок наместника, в знак дружбы, -- хрипло произносит он.

-- Скромный какой-то подарок, цена ему -- деревушка. Для магистра это слишком мелко, тогда зачем он тебе?

-- Я правду сказал! Клянусь рыцарской честью!

-- Вы свою честь давно променяли на золотого тельца, -- качаю головой, -- или ты говоришь правду, или я начинаю резать тебя на куски.

-- Это просто подарок!

Взвешиваю траншейник в руке и подхожу вплотную к рыцарю.

-- Ты что, правда, будешь его резать?! -- влезает Василиса.

-- Это тебя не касается, не мешай взрослым дядям общаться!

-- Это не по-христиански! Так нельзя! Он же не басурманин!

Мало того, что фанатик, так еще гуманистка и идеалистка! И это в 16 веке! Дурдом на прогулке! Да и логика убивает, значит, басурман резать можно, а рыцарей и остальных нет, дурость какая-то. Резко вбиваю клинок в дерево, в миллиметре от уха рыцаря. Он вздрагивает и косится на рукоять.

-- Будешь говорить?

Мужчина хранит гордое молчание.

-- Значит, буду отрезать по кусочку пальца, пока не заговоришь!

-- Стой! Я скажу! -- кричит он, после того как я рассекаю ему кожу на указательном пальце в районе первого сустава.

-- Начинай, я внимательно слушаю.

-- Это Генрих! Он нашел и рассказал магистру легенду о волхве и его посохе!

-- Что за Генрих? Ты знаешь эту легенду?

-- Чародей, он многое может, -- тихо поясняет рыцарь. -- Волхв не хотел, чтобы идолов рубили и сжигали, он хотел уничтожить вашего князя!

-- Что было дальше?

-- Его посох был могущественным оружием. Волхв, в своей лютой злобе, поклялся уничтожить всех, кто отринул старых богов, -- голос мужчины опускается до едва различимого шепота. -- Оставшиеся волхвы не смогли его убить, поэтому заключили в страшную темницу до скончания времен, а посох разделить на части.

Хм, веселый у меня знакомый. Я и раньше не хотел отдавать ему посох, а уж после этой легенды, вообще нет желания делать это.

-- За остальными частями кто-нибудь поехал?! -- вздергиваю его на ноги, спиной вдавливая в ствол дерева.

-- Я не знаю, честно не знаю! Мне приказали достать кинжал и заключить союз!

Разжимаю руки, и рыцарь сползает вниз. Надо спешить тогда, но сначала стереть из памяти рыцаря эту легенду и то, что у него была часть артефакта...

В задумчивости раскуриваю трубку. Почему все мои путешествия, мало того, что некомфортные, так еще напоминают дикую гонку с препятствиями?! И что же теперь делать? Если этот волхв действительно поклялся, то, вернув ему посох, я практически собственноручно уничтожу свой народ. И почему раньше не понял, что дело-то с душком?

Что-то от такой новости снова все разболелось! Выбиваю и убираю трубку. После медитации, ложусь спать.

Выезжаем рано, периодически подгоняя коней.

-- Лис! Куда ты так торопишься? -- окликает меня девчушка. -- За нами же никто не гонится!

-- "Птичка" кое-что интересное рассказала, -- неохотно отвечаю ей. -- У меня меньше времени, чем я рассчитывал.

Поворачиваю голову и успеваю увидеть ее кивок. И зачем было спрашивать?

После полудня восьмого дня, замечаю вдалеке холм, по окружности которого вздымается земляной вал. Перед ним возвышается сторожевая вышка. Казаки! Похоже что это перевалочный пункт -- отбиться с такими укреплениями можно лишь от небольшого отряда.

-- Помнишь свою клятву? -- интересуюсь у Василисы.

-- Да, Лис. Спасибо тебе, что спас меня.

-- Будем считать, что твое молчание это моя благодарность, -- улыбаюсь уголками губ.

Торквемада мяукает из-за пазухи. И пойми, что он этим хотел сказать!

-- Поехали быстрее! -- говорю девчушке, и несильно бью лошадке под ребра.

Осталось метров пятьсот. Набрасываю иллюзию на лицо и с трудом сдерживаю болезненный стон. Надо отдохнуть и полностью вылечиться, только некогда. Хотя такое же стало привычным...

-- Стой! Кто такие? -- раздается окрик, когда мы подъезжаем на расстоянии полета стрелы до стены.