Время убивать

— Да, женщина она чудная.

— Сегодня мы ее выпускаем.

— За нее внесли залог? А я думал, ее обвинят в убийстве с отягчающими обстоятельствами.

— Залог не нужен. Мы не можем предъявить ей никакого обвинения, Мэт. У нас нет доказательств.

Я смотрел на него, чувствуя, как напрягаются мускулы моих рук.

— Сколько ей это стоило? — спросил я.

— Я же сказал вам: залог не нужен. Мы…

— Сколько стоило ей откупиться от обвинения в убийстве? Я не раз слышал, что даже убийца может выйти сухим из воды, если у него достаточно зеленых. Мне еще никогда не приходилось видеть такого, но слышать — я слышал, и…

Казалось, он был готов врезать мне, и я мысленно молился, чтобы он это сделал, потому что мне нужен был повод, чтобы размазать его по стенке. На шее у него вздулась жила, глаза превратились в узкие щелочки. Но вдруг он расслабился, лицо приобрело обычное выражение.

— Естественно, вы не хотите мне верить.

— Ну еще бы!

Он покачал головой.

— Нам не за что зацепиться, — повторил он. — Вот что я пытаюсь вам вдолбить.

— А как насчет Орла-Решки?

— Она не убивала его.

— Ну, так ее хахаль. Или ее сутенер — не знаю, что их там связывало. Короче — Лундгрен.

— Исключено.

— Какого черта?!

— Совершенно исключено, — повторил Гузик. — Он был в это время в Калифорнии. В городе Санта-Паула, что на полпути между Лос-Анджелесом и Санта-Барбарой.

— Он просто слетал туда и обратно.

— Этого никак не могло быть. Он попал туда за несколько недель до того, как Орла-Решку выудили из реки, и пробыл в городе еще пару дней после этого. У него железное алиби. Он отбывал тридцать дней в городской тюрьме Санта-Паулы. Был задержан за хулиганское нападение и признал себя виновным в пьянстве и нарушении общественного порядка. Он отсидел тридцать дней от звонка до звонка. Поэтому Лундгрен никак не мог находиться в Нью-Йорке, когда прихлопнули Орла-Решку.

Я смотрел на него, широко открыв глаза.

— Возможно, у нее был еще один дружок, — продолжал Гузик. — Это вполне вероятно. Мы могли бы попытаться найти его, но все-таки едва ли она наняла одного парня, чтобы убить Орла-Решку, а другого — чтобы напасть на вас. В этом нет логики.

— Но Лундгрен покушался на мою жизнь!

Он пожал плечами.

— Возможно, за его спиной стояла она. А возможно, и нет. Она клянется, что не виновата. Утверждает, будто только советовалась с ним, когда вы ее прижали, и он обещал ей помочь. Будто бы она даже просила его воздержаться от насилия, ведь она и так могла откупиться. Вот ее версия. Да и чего еще от нее можно было ожидать? Может, она хотела, чтобы он прирезал вас, а может, и нет. Где тут основания для возбуждения дела? Лундгрен мертв, а больше никто не располагает информацией, которая могла бы полностью изобличить Этридж. Нет никаких доказательств, что она причастна к покушению на вас. Можно, конечно, доказать, что она знала Лундгрена, и можно установить, что у нее был мотив для покушения. Но нет никаких оснований, чтобы обвинить ее в сообщничестве или соучастии. Нельзя даже добиться привлечения к уголовной ответственности — никто из команды окружного прокурора не воспримет всего этого всерьез.

— В сведениях, полученных из Санта-Паулы, не может быть ошибок?

— Конечно, нет. Не мог же Орел-Решка пролежать в реке целый месяц!

— Нет. За десять дней до того, как нашли его тело, он был еще жив. Я говорил с ним по телефону. И все же я не понимаю, в чем тут дело. Наверняка у нее был другой сообщник.

— Возможно, но детектор лжи утверждает обратное.

— Она согласилась пройти этот тест?

— Это была не наша инициатива. Она сама потребовала. Что до Орла-Решки, то она вне подозрений. Что же касается покушения на вас, тут не все ясно. Специалист, который проводил тест, говорит, что в этом случае чувствовалось легкое напряжение. Он предполагает, что она, возможно, и знала, что Лундгрен собирается вас убрать. Видимо, она подозревала, что это может случиться, но они об этом не договаривались и она не задумывалась о том, к чему может привести ее просьба о помощи.

— Эти тесты не дают стопроцентной гарантии.

— Но они достаточно точны, Мэт. Случается, правда, что невиновный человек в свете их результатов предстает как виновный, особенно если оператор не очень хорошо знает свое дело. Но если они показывают, что ты невиновен, можно биться об заклад, что именно так и есть. Я думаю, результаты тестирования должны учитываться в суде.

Я придерживался такого же мнения. Но в чем же я ошибся? Я вновь и вновь прикидывал различные варианты и наконец понял все. Для этого мне понадобилось некоторое время. Между тем Гузик, не замечая, что я не слушаю его, продолжал рассказывать о допросе Беверли Этридж, снова и снова откровенно признаваясь в том, что ему хотелось бы сделать с этой дамочкой.

— Задавить меня пытался не он, — наконец проронил я. — Мне следовало бы понять это давно.

— Что вы хотите сказать?

— Я говорил, что однажды вечером меня пытались задавить. Тогда я впервые увидел Лундгрена. Меня чуть не убили на том же месте, где он напал на меня с ножом. Вот почему я подумал, что это один и тот же человек.

— Вы не разглядели водителя?

— Нет. Но я решил, что это Лундгрен, ведь я заметил, что он следил за мной в баре. Но это, конечно, был не он. Не его стиль. Он слишком любил свое перо.

— Тогда кто же это был?

— Орел-Решка рассказывал: кто-то, охотясь за ним, въехал на тротуар. Та же история.

— И кто это мог быть?

— Мне звонил какой-то незнакомец. Только один раз. Больше звонков не было.

— Я не понимаю, к чему вы клоните, Мэт.

Я посмотрел на него.

— Пытаюсь свести концы с концами. Только и всего. Кто-то ведь убил Орла-Решку.

— Вопрос состоит в том, кто это сделал?

Я кивнул:

— Вопрос именно в этом.

— Один из тех, на кого он вас навел.

— Я проверил их всех, — сказал я. — Может, за ним охотились не только те, о ком он меня предупредил? Может, он подцепил на крючок еще кого-нибудь, уже после того, как отдал мне конверт? А может, черт побери, просто кто-то напал на него, чтобы отобрать денежки, — ударил слишком сильно, запаниковал да и сбросил тело в реку.

— Такое бывает.

— Конечно, бывает.

— Вы думаете, мы когда-нибудь сможем найти его убийцу?

Я покачал головой:

— А вы?

— Нет, — сказал Гузик, — не думаю, что мы когда-нибудь обнаружим его убийцу.

Глава девятнадцатая

Мне ни разу не доводилось бывать в этом доме. У входных дверей стояли два охранника, лифтом управлял лифтер. Охранники проверили, действительно ли меня ожидают, лифтер поднял на восемнадцатый этаж и указал нужную дверь. Он проследил, как я позвонил, и уехал лишь тогда, когда меня впустили в квартиру.

Апартаменты Хьюзендаля производили такое же внушительное впечатление, как и весь дом. На второй этаж вела лестница. Служанка с лицом оливкового цвета ввела меня в большой рабочий кабинет, отделанный дубовыми панелями. В углу находился камин. Добрая половина книг на полках поблескивала золотым тиснением кожаных переплетов. Это была очень удобная комната в очень просторной квартире. Такое жилье стоило, вероятно, около двухсот тысяч долларов, а квартирная плата составляла не меньше полутора тысяч баксов.

Конечно, если у тебя полно денег, ты можешь купить все, что пожелаешь.

— Хозяин сейчас придет, — сказала служанка, — а пока, он просил передать, налейте себе что-нибудь выпить.

Она показала на бар возле камина. Там стояло ведерко со льдом и пара дюжин бутылок. Я уселся в красное кожаное кресло и еще раз оглядел кабинет.

Мне не пришлось долго ждать. Он появился, одетый в белые фланелевые слаксы и клетчатый блейзер. На ногах — кожаные шлепанцы.

— Это вы? — Он улыбнулся, показывая, что искренне рад меня видеть. — Не выпьете что-нибудь?

— Не сейчас.

— Для меня, честно говоря, тоже слишком рано. Когда мы говорили по телефону, вы выразили настойчивое желание встретиться, мистер Скаддер. Я предполагаю, что вы все-таки решили сотрудничать со мной.