Страница 26 из 32
Пока.
Денис
19.11.1994
Суббота
Свонси
Кирилл!
Суббота. Week-end. Разгар конца недели. Последние сутки в Свонси. С утра моросит. Тепло. Я всласть повалялся в постели, принял ванну, побрекфастал и отправился в город с целью шопинга. Часа три бродил по многолюдным улицам среди предусмотрительно изготовившихся к Рождеству магазинов. Накупил маленьких прелестных вещичек. Но, в общем, скучно и как-то чемоданно. Завтра покидаю Свонси и, как знать! может, более не увижу его никогда. Страшное словцо — «никогда». Невермор. Но, как говорил Джеймс Бонд, никогда не говори «никогда»…[15]
Пообедал, если это можно так назвать, взяв в студенческой кулинарии сэндвич с салатом и франкфуртер. Жуткая гадость. Разболелся живот. Почему в уик-энд в кампусе ничего не работает? Буду жаловаться!
Ближе к вечеру пошел на бензоколонку за сэндвичами. Туман, склизь, к тому же сломались очки. Ничего себе, конец разгара последнего уик-энда в Свонси! Но, вынесем, вынесем все и широкую. Ясную. Грудью. Если принять на ту самую грудь. Можно что угодно внести и вынести, ежели рядом «Таверна на озере». Пишу там. Продолжая вчерашнюю тему: хорошо начать пинтой валлийского (без виски) и продолжить пинтой «6Х». Закурить «голуазину». Попробовать описать обстановку. Длиннющая, буквой «Г» стойка. Огни, огоньки и огнища разных цветов: сверху — с низкого потолка с балками, снизу — из-за и из-под стойки. Играет «Bllod, Sweat and Tears». Крисмасные флуерашечки везде. В таверне пусто. За стойкой три бармена; вернее, два бармена и баргёл. Один — типический: лысинкой на затылочке, усами, бакен и бардами, голубая рубашечка с галстухом. Исполнительно-обезьяньи ужимочки. В общем, хорош. Тянут пиво, но сноровки не теряют. У стойки на табурете обвисает пьянущий абориген; сначала наливался, потом ел; что будет дальше: блевать? Так как я один сижу за столом, то создается впечатление, что все это для меня. Обманчивое, впрочем. Зал обделан деревом (обдерен деланным), но не уютно. Плохая стилизация. Цивилизация — плохая стилизация культуры, сказал бы Шпенглер. Добавим от себя: хорошая стилизация — это и есть культура. Хороших стилизаций не бывает, отпарирует творец «Заката». Ну и черт с ним. Здесь вполне безопасно, и говорят все по-басурмански; значит, можно писать и думать на родной мове. Воспоследовала пинта боттингтонского. Кстати, пиво местное не сильнее, чем у нас в чапке в разлив, но мягкое, безопасное для больных желудков и имеет неназойливый пахучий вкус (может ли быть «пахучий вкус»? Может). Пьяный мужик сказал «бай-бай» и уполз. Девица за стойкой задумчиво разглядывает свои неслабые mumbles. Обезьянер заигрывает с ней, но снисходительно, по-домашнему.
Пинта «Флауэрс», три двойных перно (со льдом), один виски.
Хватит.
До завтра.
Денис
20.11.1994
Воскресенье
Абериствит
Снова, Кирилл,
снова жизнь на колесах. Жизнь на ниссановых шинах. Утречком упаковался и принялся ждать Мередита. Тот не замедлил. Четыре часа мы пробирались хайвэями по этой приятственной стране, невероятно удачно раскрашенной Господом. Смотрели замки (Кидвели, Эмлин, Кармартен, Кардиган; самый очаровательный, если так говорят о фортификации, — Эмлин, стоящий на излучине Тайви, почти на острове, река там слегка водопадает, склоны бегут ввысь и не забывают на ходу обрастать ржавого цвета лесной щетиной). Болтали. Я вообще в этот день столько говорил по-аглицки, что безмерно устал и вечером оконфузился, забыв слово younger. В сумерках очередное крошечное поселение оказалось целью нашего вояжа. Абериствит. Встречали профессор Дэвид Рис с женой. Милые, на пороге старости, люди. Милый дом, милый чай. Милый Рис — сухой, чуть сгорбленный, полная противоположность плотному, энергичному, склонному к апоплексии Мередиту. Впрочем, с последним прощался чуть ли не со слезами. На кой черт я ему сдался? Тратил деньги, время… Загадка валлийской души.
Отконвоировали меня в общагу. Да-с, Кирилл, кончились мои золотые деньки: узкая монашеская келья, кровать, небольшой стол, умывальник. Батарея — холодная. Ванная — общая. Туалет тоже. На кухоньке строгое never по поводу пития некипяченой воды. Кормят, правда, здесь бесплатно, но по расписанию. Натуральный монастырь. Что ж, буду молиться. По-валлийски.
Вечером ужинал в семействе Рисов. Мучился с ножами-вилками. Вел светские беседы. Утомился. С трудом дописываю.
Бай-бай.
Денис
21.11.1994
Понедельник
Абериствит
Здравствуй, Кирилл!
Утро несколько развеяло мою мрачность. Солнышко, прохладно, батарея стремительно нагрелась. Позавтракал, и для бесплатного брекфаста — вполне прилично. Зашел Рис и потащил меня в исторический департамент и библиотеку колледжа. Все это на высоченном холме. Озирал море и городишко. Ирландия где-то там на западе, напротив. Библиотека явно поплоше, нежели в Свонси, но девушки симпатичнее. Впрочем, не намного. Пишу сие лицом к стенке — не фигурально, а натурально: за приставным столиком, спиной к залу, по бокам — полки с книгами (Кельтская коллекция). А у меня на столе — это письмо и сборник меморий о Витгенштейне[16]. Ха-ха-ха! Вот им!
Мур пишет: «Витгенштейн считал, что то, чем он занимается, — „новый предмет“, а вовсе не то, что раньше называли „философией“. Ему задали вопрос: „Почему тогда этот ‘новый предмет’ сам Витгенштейн называет философией?“ Витгенштейн отвечал так: „Новый предмет“ действительно похож на то, что раньше называли „философией“, по трем аспектам: (1) он очень общий, (2) он основополагающ и для обычной жизни, и для наук, (3) он независим от каких бы то ни было результатов наук; поэтому применение слова „философия“ относительно него не будет вовсе произвольным». И далее: «Он не пытался окончательно разъяснить, что же за новый метод он нашел. Но он дал несколько намеков относительно природы этого метода. Он заявил, что новый предмет есть нечто вроде приведения в порядок наших представлений о том, что может быть сказано о мире, и сравнил его с уборкой комнаты, когда вы несколько раз двигаете некий предмет, пока не поймете, что в комнате порядок. Он также сказал, что мы находимся в недоумении о вещах, которое мы должны прояснить; что мы должны следовать некоему инстинкту, который заставляет нас задавать некие вопросы, хотя мы не понимаем их (вопросов) значение; что наше вопрошание проистекает от смутного умственного беспокойства, схожего с тем, который заставляет детей спрашивать „почему?“; и что таковое беспокойство может быть вылечено либо демонстрацией того, что вопросы этого рода не разрешены, либо ответом на них. Он также сказал, что не пытается учить нас каким-то новым фактам, что говорит нам лишь тривиальные вещи — вещи, которые мы уже знаем; но дать краткий обзор (synopsis) этих тривиальностей чрезвычайно сложно и наш интеллектуальный дискомфорт может быть удален лишь обзором многих тривиальностей; если мы что-то выпустили, то останемся с ощущением неправильности. В этой связи он заявил, что неверно говорить о нашем стремлении к анализу, т. к. в науке анализ воды означает открытие новых фактов, напр., что вода состоит из кислорода и водорода. В то время как в философии мы уже в самом начале знаем все необходимые для нас факты. В этом смысле мне кажется, что, требуя обзора тривиальностей, он представлял философию весьма схожей с этикой и эстетикой». Курсив Мура (курсив — мурá́?).
Раскладывал вещи и на дне сумки нашел свою старинную толстую ручку с кучей цветных стержней. Она напомнила располневшие ружья Шварценеггера.
Снаружи абериствитская моя общага похожа на удачную помесь тюдоровского помещичьего дома и крематория. Доказательством последнего являются жирные кирпичные дымоходы, и не в единственном числе. Почему «удачная помесь»? Потому что вид у здания жутковатый. А внутри — пропахшая столовкой богадельня. Общее название (по-валлийски) — «Pantycelyn».
15
ДК обожал фильмы про агента «007» (но только с Шоном Коннери в главной роли). Мой друг утверждал, что это — лучшее воплощение мазохистского английского юмора. «Ты только посмотри, — смеялся он, — Бонда же все время бьют!»
16
Витгенштейн был культовой для ДК фигурой. В подражание его «Философским исследованиям» и «Логико-философскому трактату» мой друг сочинял «Историко-логические рукописи». Подробнее о некоторых аспектах отношения ДК к Витгенштейну см. мое эссе «Василий Васильевич/Людвиг» в книге «Описания и рассуждения» (М., 2000).