Двойник (ЛП)

- Нет, друг, ты все сделал правильно, - шепчет Люк. - И ты… теперь в безопасности. - Красная пена вытекает у него изо рта, и он слабо кашляет.

Пуля, должно быть, задела легкое. Но эта смутная и не имеющая значения мысль исчезает, как будто ее и не было. Это не поможет.

- Будь там с ней, хорошо? - говорит Люк Корду. - Когда ты понадобишься ей. - Он прерывисто вздыхает.

- Я не забуду, - кивает Корд.

- Я люблю тебя, Люк, - говорю я. Мне остается лишь сдерживать дрожь в голосе. Я смахиваю слезы, из-за которых ничего не вижу, злясь на само их существование и бесполезность:

- Слышишь?

Он снова кашляет. Больше красной пены.

- Слышу, Вест, - он делает огромный глоток воздуха. - Я тоже тебя люблю.

И он умирает.

Корд подхватывает меня, когда я начинаю оседать, стремясь облегчить свою боль. Я не сопротивляюсь.

Время идет урывками, кадрами, не имеющими смысла. Это могут быть секунды, минуты или часы.

В другом городе, другом мире этого всего могло не произойти. Я оцепенела. Я испытываю смутное беспокойство из-за того, что мальчик все еще сидит над Альтом Корда, его маленькая рука в крови, потому что он пытается вытереть шею брата.

Я помогаю, накрывая тело Люка, пока Корд поднимает его на плечо. Люка уже не спасти. И мы уходим. Спотыкаясь, выходим из тени дома на улицу, к машине. Пытаемся оставить позади, все что случилось, и понимаем что это невозможно.

Дом пуст. Но призраки моих родных ходят по коридорам и обитают в комнатах, их голоса отдаются эхом у меня в ушах.

Прошло два дня с похорон Люка, и я уже потеряна. Я все еще лежу на диване. Я сплю, просыпаюсь и снова сплю. Я чувствую себя под кайфом, как Альт Корда. Но это не возбуждающий, дурманящий кайф, а мутная, тоскливая вялость. Как выйти из этого состояния я не знаю.

Мой телефон звонит. Я знаю, что это Корд, и все равно отвечаю. Я так долго избегала его.

- Привет?

Сухое, хриплое слово. Так странно, что Люка больше нет рядом, чтобы поговорить.

- Привет, Вест.

Мое горло сжимается при звуке голоса Корда.

- Привет.

- Я хотел прийти раньше, но подумал, может, ты еще спишь.

- Я спала, - пауза, - и вроде еще сплю. В таком состоянии можно представить, что всего этого не происходило на самом деле. Что я не приложила руку к его смерти…что твой Альт его не убил.

- Что если я заеду за тобой, и мы съездим в Грид? Куда захочешь. Может, пообедаем? - голос Корда мягкий, он осторожно подбирает слова, чтобы не спугнуть меня. Он знает меня слишком хорошо и за те года, что мы знакомы, видел все мои худшие и лучшие стороны.

Я не хочу, но я вспоминаю слова Люка в ресторане, когда он взял с меня обещание оставить Корда в моей жизни.

Внезапная догадка, что они могли обсуждать это заранее, вызывает смешанные чувства. С одной стороны я в ярости от того, что меня считают настолько беспомощной, но с другой - с досадой осознаю, что возможно они были правы.

- Не получится, Корд, - спокойно говорю я. - Я просто… сейчас прибираюсь в доме. В комнате Люка.

Ложь: его комната в неприкосновенности, я даже войти туда не смогла. Но это первое, что приходит на ум и это лучше, чем говорить Корду, чем я на самом деле занята. А именно: ничем. Брожу по дому как приведение вместе с другими призраками, как будто я здесь и не здесь одновременно.

- Я могу тебе помочь, - говорит он, в его голосе болезненная надежда. - Или просто составить компанию.

- Нет, все в порядке.

Пауза.

- Ты хотя бы ела? Держу пари, ты живешь на… ну не знаю, крекерах или хлопьях, типа того.

Не помню, когда я в последний раз ела. Живот болит с тех пор, как Корд произнес речь на похоронах Люка.

- Я в порядке. Ты же знаешь, что я умею готовить. - С трудом, конечно. Но сейчас меня это не волнует.

- Вест. - Он беспокоится за меня, и это заметно даже по телефону, на расстоянии. - Я бы хотел увидеть тебя, ладно?

Я закрываю глаза, и лицо Корда заполняет мое сознание. Он изменился. Из одного человека, которого я всегда знала, он превратился в другого, который мне нравится, притягивает меня, все больше мне раскрывается. Когда всё изменилось?

Затем его лицо становится лицом его Альта, убийцы Люка и я резко открываю глаза.

- Вест?- Корд опять произносит мое имя, на этот раз более настойчиво, - ну хватит, я могу быть в пять…

- Нет, Корд, не сейчас. Поговорим завтра.

Он вздыхает.

- Ты пойдешь в школу.

Он не спрашивает, а утверждает. Как будто спросив, он заставил бы меня догадаться, что идти в школу не обязательно. В пятнадцать лет я могла бы бросить учебу. Пойти стажироваться… где-нибудь. Я никогда не задумывалась об учебе, а уж тем более о работе. Но чем теперь заполнить свободное время?

- Да, пойду, - говорю я ему. - Увидимся. - И я отключаюсь.

Дом опять погружается в тишину, слишком громкую, наполненную прошлым. Корд был прав. Мне действительно нужно уйти отсюда. Но не с ним, не сейчас. Я боюсь, что если посмотрю на него сейчас, то увижу не его.

Я выхожу из дома, запирая за собой дверь, и отправляюсь в путь, даже не зная куда собралась идти. Но от старых привычек избавиться трудно и в следующее мгновение я понимаю, что проходя квартал за кварталом, возвращаюсь в Грид.

Хоть мы и жили в своем доме на западной окраине Джетро, но сердцем мы всегда оставались в Гриде, где для нас, в ожидании нашего возвращения, было припасено местечко. Будучи центром района, Грид занимает чуть менее двух квадратных километров. В нем кипит своя жизнь. Он не терпит медлительности и наивности, не делает скидок и не дает передышек. Мы четверо оттачивали здесь свои инстинкты. Грид был для нас не просто площадкой для игр, но и полем битвы, здесь мы проходили свою подготовку.

Я смотрю вверх, на здание перед собой. Городская библиотека Керша – место, где хранится самое большое в городе собрание старинных бумажных книг. Половина из них это - остатки книг, привезенных из Окружения, которые Совет объявил своими, перед тем как навсегда запечатать железный барьер, ограждающий Керш. Говорят, что скоро книги переместят в секретное хранилище Совета. Хотя люди все еще имеют к ним доступ, но большинство из них никогда не прикасались к бумажной книге, ведь теперь в продаже появились флекси-ридеры, которые можно согнуть, не повредив, и сложить до размера ладони. Кроме того, бумажные книги пропитаны запахом прошлого, запахом чужого мира.

На медной табличке, висящей рядом с входными дверями, аккуратным шрифтом выгравированы ряды печатных букв, за которыми так и слышится властный голос: ПОМНИТЕ О СВОЕЙ БЕЗОПАСНОСТИ И БЛАГОПОЛУЧИИ, НЕ ВМЕШИВАЙТЕСЬ В ЗАВЕРШЕНИЕ ЧУЖОГО НАЗНАЧЕНИЯ. СПАСИБО. СОВЕТ.

Как только я вхожу внутрь, в нос ударяет запах старости и пыли. Как обычно, здесь мне уютно, и не по себе. Истории, облеченные в чернила на бумаге, всегда дарили мне ощущение покоя, однако неприятно осознавать, что они появились из разоренного войной Окружения. Но я здесь не для того, чтобы погрузиться в книгу. Не сегодня. Это было бы как просить о невозможном.

К тому времени, когда я поднимаюсь наверх в отдел Альтернативной Истории и оказываюсь среди стеллажей, я тихо плачу, ослепленная горячими слезами и внезапным отчаянием, пытаясь найти ответ на уже решенный вопрос и способ изменить то, что изменить невозможно. Почему они все оставили меня одну? Почему я все еще здесь?

Первая книга падает на пол с глухим стуком. Потом вторая. Неважно, что я обращаюсь с ними не так осторожно, как обычно. Не тогда, когда люди обращаются неосторожно с тем, что принадлежит мне. Я не могу перестать ронять книги. Они падают к моим ногам, груды информации, которая меня подвела. Это история, которая должна была уже закончиться, но фактически продолжается и будет продолжаться дальше. Руки хватают меня. Не дают столкнуть следующую книгу. Я смотрю вверх, на ослепительно горящие глаза и дрожащие губы. Кто…

Это мужчина. Он стоит надо мной, у него крепкое телосложение, и он без сомнений силен. Не смотря на массу тела, его движения быстрые, динамичные. У него короткие волосы цвета ржавчины, кожа на которой видны рубцы и шрамы. На его лице написано раздражение, но его бледно-голубые глаза наполнены чем-то совсем другим. Чем-то похожим на печаль… и еще больше похожим на понимание.