Поколение воинов

— Это плохо, — небрежно обронил он. — Мне этого совсем не хотелось. Но Флот есть Флот, а приказ есть приказ.

— Все правильно, сэр, — отозвался Панис, не поднимая глаз.

Дюпейниль взглянул на помощника, выражение лица которого не было таким враждебным.

— Вы из Службы Безопасности Флота, сэр? — спросил тот.

— Да, майор Дюпейниль.

— И мы везем вас в сектор сетти?

— Правильно. — Дюпейниль не понимал, кто мог рассказать ему об этом. Оллери, разумеется, все это знал, но неужели он не понял, что тот приказ является секретным? Вообще-то на самом деле он не был секретным, тот поддельный приказ, но… Он постарался выбросить все это из головы, все было слишком сложно.

— А-а. Мерзкие типы… — Помощник убрал похожий на зубочистку инструмент в футляр и сел на свое место. — Всегда кажется, будто они нарываются на неприятности.

Дюпейниль думал о помощнике то же самое. Он был уверен, что эти покрытые шрамами кулаки выбили немало зубов.

— Я был там однажды с дипломатической миссией, думаю, они вызвали меня именно поэтому.

— Понятно. Не позволяйте жабам сесть вам на шею. — Помощник тяжело поднялся и, небрежно махнув рукой Панису, покинул мостик.

Дюпейниль смотрел ему вслед слегка заинтригованно. Он не считал, что Сассинак слишком злоупотребляет традициями, но на ее корабле никто не покидал мостика, не отдав салют вахтенному офицеру и не испросив его разрешения. Конечно, этот корабль намного меньше тех, к которым он привык. Но стоит ли так небрежно относиться к традициям?

И слово «жабы» вовсе не соответствовало описанию внешнего вида сетти, а скорее демонстрировало презрение к этой расе, не на шутку встревожившее Дюпейниля. Все знали, что Федерация объединила расы и культуры, предпочитающие изоляцию, и лишь какая-то веская причина, почти позабытая теперь, заставила сетти и людей заключить соглашение против взаимной агрессии. И в основном терпеть друг друга. Флот выступал как хранитель этого непрочного мира, и его персонал обычно бывал более беспристрастен. Кроме того, он сам привык называть сетти ящерицами.

— Простите, сэр. — Другой член экипажа протиснулся мимо него к левой панели управления.

Дюпейниль чувствовал, что сидит на дороге и всем мешает. Чертова Сассинак! Не могла устроить его на более комфортабельный корабль. Он посмотрел на Паниса, который по-прежнему работал, не поднимая глаз. Насколько он помнил, полет к сетти занимал несколько недель, но несколько недель в таких условиях…

Как и следовало ожидать, жуткое чувство юмора экипажа этого корабля проявилось в первую же неделю. Дюпейнилю потребовалось все его самообладание, чтобы проиграть Оллери в карты несколько партий и развлекать их самыми безобидными из непристойных анекдотов на политические темы. Он правильно раскусил Оллери, хобби которого был поиск пороков у тех, кто стоял выше его, причем таких, которые были бы на руку шантажистам. Когда он рассказывал о жене посла, увлекшейся наркотиками, или высокопоставленном чиновнике, предпочитавшем межвидовые постельные развлечения, глаза капитана блестели, а щеки вспыхивали лихорадочным румянцем.

Дюпейниль знал, что люди, любящие подобные истории, всегда имеют какой-нибудь собственный тайный порок.

Панис, конечно же, был совсем из другого теста. Он нервно хихикал, когда слушал рассказ про чиновника, и залился кирпично-красным румянцем, когда Оллери и старший помощник глумились над ним. Было ясно видно, что друзей среди команды у него нет. Дюпейниль проверил его прошлое, и выяснилось, что он сменил прежнего офицера, раненного в портовой драке, всего несколько месяцев тому назад, а весь остальной экипаж не менялся уже как минимум пять лет. Это было очень странно и даже более чем странно — регулярная смена членов экипажа на небольшом корабле очень важна. Не играло роли, насколько квалифицированным был экипаж, лишь бы он не оставался неизменным слишком долго.

У Дюпейниля не было с собой и половины его обычного снаряжения, но имевшееся он разместил едва ли не осторожнее, чем делал это на больших кораблях, а залезая в банки компьютерной памяти, заметал следы особенно тщательно. Ему казалось, что, если он допустит ошибку здесь, все кончится не скандалом с капитаном, а гораздо хуже.

С течением времени экипаж становился все более разговорчивым, и Дюпейниль сыграл с ними во все карточные игры, которые знал. Кранчу он научился у одного торговца, который говаривал, что эту игру придумали пираты. Интересно, откуда кранч стал известен экипажу этого корабля? Однако в покер, жмурки и грешника, которые были придуманы на его родной Бретани, Дюпейнилю удалось вернуть почти все проигранное.

Он каждый день лазил вверх и вниз по лестницам, чтобы сохранить упругость мышц, учился быстро приспосабливаться к меняющейся гравитации. Так он обнаружил резервуар с замерзшей водой, делавший ограничение на воду по меньшей мере странным. Этой воды хватило бы на помывку двум таким экипажам на всю дорогу до сетти и обратно, но Дюпейниль предпочел оставить свое открытие при себе.

И несмотря на внешнюю дружелюбность и непринужденные манеры экипажа, Дюпейниль заметил, что, стоило ему зайти в любой отсек (кроме его собственной крошечной каюты), там вскоре появлялся Оллери или старший помощник. Никаких сомнений не было и в том, что именно они перерыли все его вещи. Интересно, знала ли Сассинак, на каком корабле отправила его? Скорее всего нет. Наверное, она просто ухватилась за первый попавшийся конвойный корабль, чтобы лишить его возможности связаться с руководством.

— А я говорю, что он шпионит за нами и его нужно выкинуть, — заявил старший помощник, и Дюпейниль содрогнулся — от этого спокойного, голоса веяло убийственным холодом.

— Он действует по приказу Службы Безопасности, и они наверняка захотят узнать, как это случилось. — Голос Оллери звучал не так уверенно. — Не станем же мы просто выбрасывать его за борт. Нужно придумать какой-то выход получше.

— Учебная тревога, потеря капсулы. Свалим все на несчастный случай.

Дюпейнилю показалось, что старший помощник пожал плечами.

— А если он выберется?

— Да что он сможет сделать? В капсуле нет ни двигателя, ни передатчика большой мощности, ни видеокамеры. Выкинем его поблизости от какой-нибудь звезды — и с ним нельзя будет связаться или запеленговать его маяк, и никто не узнает о том, что он вообще был здесь. И потом, мне кажется, что само это распоряжение липовое. Смотрите сами: посылать кого-то с такого большого крейсера, как «Заид-Даян», со специальным заданием к сетти и взять для этого какой-то паршивый конвойный корабль? Скорее это специальный агент и за ним — целая эскадра. Нет, сэр, поверьте мне — он здесь, чтобы шпионить за нами, а вот эта игрушка — лучшее тому доказательство.

Дюпейниль не смог бы сказать, какой из его «жучков» обнаружен, но отдал бы все на свете за то, чтобы он не был установлен вовсе. Уже второй раз он перехитрил сам себя, точно так же, как на «Заид-Даяне». Никогда не стоит недооценивать врага и считать, что точно знаешь, кто именно твой враг, — это основное правило нарушать не следовало.

Дюпейниль почувствовал, как струйка пота стекает по груди. Сассинак тоже была выброшена в спасательной капсуле и найдена только благодаря соединенным усилиям вефтов и ссли. У него таких друзей нет, и выход придется искать самому.

— Вы уверены, что ему не удалось выудить что-нибудь из компьютера?

— Абсолютно уверен. — Голос помощника помрачнел. — Но у Безопасности хорошее оборудование. Дайте ему время отсюда до сетти — и у него в руках будем мы все, от мелюзги и до леди Луизы включительно.

Дюпейниль тут же позабыл о страхе. Леди Луиза? Луиза Параден? Для него теперь не сложно было сложить вместе разрозненные куски, то, что он когда-то видел или слышал, в том числе и информацию, собранную Сассинак.

В мозгу вспыхнула полная картина происходящего, словно схема на экране тактического компьютера, с красными и желтыми линиями связи. Луиза связана с Рэндольфом, имевшим все основания ненавидеть Сассинак. От Рэндольфа Парадена к его мести, через приспешника его тетушки, офицера Флота, которому промыли мозги и держали пленником на той самой станции работорговцев. Дюпейниль почувствовал минутный приступ жалости к бедному лейтенанту; Сассинак же никогда не стала бы его жалеть, даже если бы узнала всю эту историю. Однако Луиза никогда не предприняла бы ничего хоть сколько-то опасного только ради Рэндольфа. Это должна была быть месть Абе за срыв ее части операции и в то же время предупреждение остальным. Возможно, он внушал ей куда больший страх.