Королевский роман

– Тише. Спокойно, все хорошо. – Это был голос Рива. Сильные руки опустили ее сопротивляющееся тело на стул. Она была ледяная, глаза остекленели. Он быстро соображал, что делать. Если она не успокоится через пару минут, придется везти ее к доктору Франко. – Все в порядке, Бри, успокойтесь.

Она очнулась.

– Я думала… – Она огляделась в замешательстве, увидела сад, почувствовала снова аромат цветов, услышала жужжание пчел. Сердце стучало как сумасшедшее. Бри откинулась назад без сил и стала глубоко дышать, чтобы окончательно прийти в себя. – Мне приснился кошмар.

Рив внимательно смотрел на нее.

– Вы уснули, и я не стал бы вас тревожить, но вдруг вы стали биться и кричать.

Он отпустил ее и сел рядом. Они сидели в молчании под навесом, увитом глицинией. Он понаблюдал за ней минут пять, может, десять. Она снова выглядела умиротворенной, очевидно, стальная пружина, которая держала ее постоянно в напряжении, на время ослабла. Ему хотелось сидеть и смотреть на нее. Просто смотреть. Он уже не мог отрицать этого. Представил ее такой, какой увидел десять лет назад, – юной, уверенной в себе, невинной и уже тогда обладавшей несомненной чувственностью, которая привлекала мужское внимание.

Спустя десять лет, когда он обнимал ее, она отвечала со страстью взрослой женщины, наделенной тревожащей и такой влекущей сексуальной энергией, что заставляла его терять голову. И он хотел эту женщину, как никогда и никого, хотел ее целовать снова и снова.

Но это чувство лишало его объективности. А коп, если не объективен, больше не полицейский. Может быть, поэтому он и сдал свой значок тогда, потому что понял, что уже не может оставаться равнодушным и отстраненным. И захотел поменять жизнь. Он не рассчитывал, что в ней появится принцесса.

Рив наблюдал, как Габриела постепенно успокаивается.

– А теперь расскажите мне, – сказал он мягко.

– Мне даже не о чем говорить. Все так невнятно и непонятно.

– И тем не менее расскажите.

Он вытащил сигареты. В ее взгляде он прочитал возмущение от такой настойчивости и даже враждебность. Но это было лучше, чем вялое нежелание говорить.

– Мне казалось, что вы здесь находитесь как мой телохранитель, а не как психолог.

– У меня очень разнообразные способности. – Он закурил, глядя на нее поверх пламени зажигалки.

Она встала. Он заметил, что она редко долго сидит на месте, нетерпение гонит ее, словно она не может находиться в покое. Габриела сорвала веточку глицинии и провела по щеке, эту привычку он уже отметил.

– Я находилась в другом месте. Там тоже было тихо, высокая трава, я чувствовала сильный запах свежей травы. Меня тянуло в сон, но я совсем не хотела этого. Мне хотелось побыть одной, подумать, а не спать.

Она взглянула на него. Он слегка кивнул и откинулся на спинку стула.

– И я пила кофе, чтобы не уснуть.

Он насторожился, но не подал виду, только спросил небрежно:

– Где вы взяли кофе?

– Где? – Она нахмурилась, вопрос показался нелепым, ведь они говорят о ее кошмаре. – У меня был термос. Красный термос с ручкой на крышке. Но кофе не помог, я уснула. Солнце приятно пригревало, так же как здесь, жужжали пчелы. Потом… – Пальцы у нее задрожали, и она поспешно спрятала руки в карманы. – Я очнулась. Было очень холодно и темно. Пахло пылью, я слышала голоса.

Рив пытался говорить спокойно, чтобы ее не спугнуть.

– Чьи?

– Я не могла разобрать. Просто голоса, очень невнятные. И страх. – Она обхватила себя руками. – Хотелось проснуться и прекратить кошмар.

– Кошмар? Или то, что происходило на самом деле?

Она уже окончательно пришла в себя. Глаза сверкнули.

– Откуда я знаю? Вы думаете, все так легко? Вспомнить, щелкнув пальцами? – Она ногой отшвырнула камешек. – Проклятье. Я только что гуляла с Беннетом по саду и думала, как он красив и как мил. Но ведь он мой брат, я не должна так думать.

– Но он действительно неотразим, Габриела.

– Не надо со мной говорить покровительственно. Не смейте.

Рив улыбнулся. Хотела она или нет, помнила себя или нет, в ней проявлялась королевская кровь. Это его одновременно восхищало и забавляло.

– На вас никто не оказывает давление.

– Но их доброта и ожидание меня угнетают. С вами по-другому.

– Не волнуйтесь. От меня не ждите сочувствия.

– Рассчитываю на это. Вы однажды назвали меня эгоистичной. Почему?

Он, не отдавая отчета, протянул руку и разгладил складочку на ее переносице.

– Скорее слишком погружены в себя. Но это понятно в вашей ситуации.

– Мне все равно не нравится. И еще вы сказали, чтобы я избалована. – Он убрал руку. – Но я не принимаю всерьез ваших слов.

– Жаль.

– Это все, что вы хотите сказать? Вы просите прощения за свои слова?

– Нет, мне жаль, что вы не хотите принять себя такой, какая вы есть.

– Вы человек грубый, Рив Макги, и вы слишком прямолинейны.

– Согласен. И еще я бы сказал, что вы обладаете сильной волей.

Она высокомерно подняла подбородок.

– Возможно, здесь вы правы, хотя не имеете права давать мне характеристики.

Он церемонно отвесил поклон. Раз она играет роль принцессы, придется подыграть ей.

– Простите меня, ваше высочество.

Габриела вспыхнула. Желание залепить ему пощечину было так велико, что она с трудом удержала руки в карманах.

– Теперь вы надо мной смеетесь.

– К списку можно добавить еще одну черту – проницательность.

Она поразилась, как легко ее можно вывести из себя. И, испытывая неловкость от вспышки гнева, попыталась вернуться к обычному тону:

– Послушайте, вам совсем не свойственна грубость, почему вы хотите оскорбить меня?

Она была неотразима в своем величественном надменном высокомерии. Неожиданно он сильно обхватил ее лицо ладонями, пытаясь удержать, хотя от неожиданности она застыла, не сопротивляясь.

– Потому что в эти моменты вы думаете обо мне, Габриела. И не суть важно, что именно – плохое или хорошее, главное, что ваши мысли заняты только мной. Разве вам безразлично, что я думаю о вас?

– Вы меня выводите из себя.

Он медленно улыбнулся, и от этой улыбки у нее пересохло в горле, она почувствовала, как загорелась кожа.

– Это не имеет значения. Главное, думайте обо мне, – повторил он, – я не стану осыпать вас розами, когда поведу к постели. И не будет скрипок за окном, и не будет шелковых простыней. Только вы и я.

Она была потрясена, ею овладело сильное возбуждение.

– Я считаю, что это вам нужен психоаналитик. Я, может быть, потеряла память, но точно знаю, что сама выбираю себе любовников.

– Я тоже.

У нее кружилась голова. Она была удивлена или напугана? То и другое. Опять кто-то принимал за нее решение. Ей просто не оставляют выбора.

– Держитесь от меня подальше, – сказала она тихо, пытаясь под деланым спокойствием спрятать страх.

Но он приподнял ее и с силой привлек к себе.

– Это приказ королевской особы?

– Как вам угодно, так и понимайте. – Она взглянула на него с поистине царственным презрением. – Вы должны спрашивать разрешения, прежде чем приблизиться ко мне. И вам ли не знать протокола, судя по вашему послужному списку.

– В Америке не следят так за протоколом, как в Европе, Бри. – Он приблизил губы к ее губам, но не делал попытки поцеловать. – Я хочу прикасаться к вам и буду это делать, я хочу вас, и вы станете моей рано или поздно. – Он больно сжал ее руку.

Она почувствовала дурноту, колени подогнулись, его лицо, поплыло у нее перед глазами.

Снова стало темно, лицо склонившееся над ней, было неразличимо. Но от человека сильно пахло алкоголем. Ужас охватил все ее существо, она стала отбиваться, стараясь ударить его.

– Не трогай меня! Не смей! – И по-французски: -Оставь меня, негодяй!

От неожиданности Рив выпустил ее, но вновь подхватил, когда она стала падать вперед. Проклиная себя, усадил на стул, уговаривая:

– Дышите глубже, успокойтесь. Простите меня, я не хотел причинить вам вреда.