Страница 39 из 59
Все это Алик, захлебываясь и торопясь, чтобы его не перебили, последовательно изложил слушателям.
— Есть что-то,— сказал Малыш.
— Есть,— повторил Капитан,— верные наблюдения и неверный вывод.
— Почему?—пошел в бой Алик.
— Твое уравнение Гедоны можно было бы записать так: а— жители Голубого города, хозяева планеты, ставящие опыт; в— жители обезьянника, объект опыта; с — смысл опыта, как создание некоего гомо сапиенс, свободного от пут необходимости и общественной пользы, и d — цель опыта — знак вопроса. Так?
— Предположим, так.
— Здесь все неверно. Жители Голубого города не хозяева планеты. Никакого опыта они не ставят.Жители Аоры не подопытные кролики,а самый опыт поставлен уже больше тысячелетия назад и превратился в близкий к бесконечности процесс биологического бессмертия и регулярной смены жизненных циклов. Это и есть цель опыта, все остальное— производные. Кроме того, в уравнении не предусмотрен Мозг и Координатор, их взаимосвязь, некоммуникабельность Голубого города, его социальный строй, наличие оппозиции, неизвестно почему и как возникшей, какие цели преследующей и как существующей при наличии супертехники обнаружения и подавления.
— Мне кажется, что у оппозиции такая же супертехника самозащиты,— вставил Библ.
Капитан не ответил. Он приподнялся в кресле, словно собирался вскочить, и прислушался. По коридору внизу простучали чьи-то шаги, потом послышался звук падающего тела и нечленораздельный, почти звериный вопль.
— Включи свет внизу,— кивнул Капитан Малышу, сидевшему у пульта, и выбежал на площадку за дверью, откуда Малыш с такой лихостью опрокидывал вражеские колонны.
Один за другим протиснулись в дверь и остальные. Яркий люминесцентный свет выхватил из темноты коридора фигуру гедонийца в голубых плавках. Лежа на животе в лохмотьях спаленных мшаников, он барабанил ногами по полу, как раскапризничавшийся ребенок, и нестерпимо визжал.
— Откуда он?—удивился Капитан.
— Не успел скрыться с лесом,— пожал плечами Малыш.
— Должно быть, забрался куда-нибудь,— предположил Алик.— Двери открыты, от наших гранат дым и вонь,заблудился, запутался, а может быть, и сознание потерял.
— Возьмем его наверх,— предложил Капитан,— и попробуем объясниться.
Отчаянно сопротивлявшегося парня с трудом втащили по лестнице в комнату и бросили в кресло. Он прижался к спинке и затих, недоуменно оглядывая окружающих. Взгляд его, любопытный и злой, однако не обнаруживал страха.
— Где я?— мысленно спросил он, и все поняли.
— У друзей,— сказал Капитан.
— Я вас знаю,— продолжал вглядываться гедониец,— вон того и этого.— Он показал на Малыша и Алика.— Они и тогда дым пускали.
— Как ты сюда попал?— спросил Малыш.
— А мы настигли вас еще днем. До заката солнца. Подстерегли за лесом, а тут — ваше черное облако.Я упал. Трудно дышать. Только выполз — еще облако. Сбоку дыра — мягко. Потом ночь. Проснулся— побежал. Темно. Леса нет.
— Это он на склад залез,— сказал Алик.—«Сбоку дыра— мягко». А это дверь и маты.
— Почему вы жужжите?—спросил гедониец; русая борода окаймляла его лицо, как сияние.
— Ладно,— сказал Капитан,— это мы думаем так. Шумно. А чего ты орал?
— Есть хочу. Приказал— нет еды. Приказал еще раз— ничего. Рассердился.
— Дай ему малинового желе,— сказал Капитан Алику.
Алик вскрыл банку и протянул ее меднокожему. Тот высосал ее не отрываясь, швырнул на пол и тотчас же послал мысленный приказ:
— Еще!
Алик вскрыл вторую банку. Гедониец, урча, расправился с ней столь же поспешно и потребовал третью.
— Я не знаю, что они там едят,— сказал Капитан,— но двух банок, полагаю, достаточно. Слишком много кислоты.
— Нельзя,— кивнул Алик гедонийцу и развел руками.— Нету больше. Нельзя.
Гедониец моргал глазами, явно не понимая.
— Ты знаешь, что такое игра?—подсказал Библ.— Так вот правила игры запрещают больше двух банок. Понял?
Что понял гедониец, никто не узнал, потому что его в этот момент заинтересовал «хлыст» Алика, оставленный на столе. Предмет сей для меднокожего пояснений не требовал. Он тут же схватил его, и белая молния резнула по лицу Алика.
Тот вскрикнул, прижимая ладонь к глазам. Вторая молния обожгла руку Библу, бросившемуся на помощь Алику. Гедониец заржал, размахивая своей сверкающей плеткой. Третий удар предназначался Малышу, но реакция последнего оказалась быстрее. Он бросился под ноги бородачу в плавках и опрокинул его на пол. В ту же секунду «хлыст» был уже у него.
— Роговица не повреждена,—сказал Библ, осмотрев глаза Алика,— отреагировали только кончики нервов. Чисто болевое оружие,— он помахал рукой,— до сих пор жжет.
— Зачем ты это сделал? — спросил он у гедонийца. Тот засмеялся:
— Хорошо бить! Жжет. Болит. Весело.
— Хорошо, говоришь?—грозно спросил Малыш.— А когда тебя бьют? Вот так.— И могучая длань его хлестнула по волосатой щеке.— Весело,да?—И вторая пощечина швырнула бородача к стенке.
— Оставь его,— сказал Капитан,— это же несмышленыш.
А несмышленыш уже ревел, как выпоротый мальчишка, размазывая кулаком слезы по взлохмаченной бороде.
— Возни с ним не оберешься,— сказал Библ.— Придется сделать укол. Проспит сутки, а за это время поищем где-нибудь зеленый миражик и подбросим это сокровище его родичам.
— Такой мир не имеет права на существование,— зло проговорил Алик; глаза у него уже не болели.— Даже в волчьей стае живут дружнее, а эти как пауки или скорпионы. Их с колыбели переучивать надо. С той минуты, как им соски с кашицей дают.
— Их не переучишь,— сказал Капитан,— однозначность биологических циклов запрограммирована тысячелетие назад и на тысячелетия вперед.
— Тогда надо сломать программу.
— Как?
Алик молчал.
— Не знаешь? И я не знаю. И я еще не готов для второй встречи с Учителем.
— Сматываться надо отсюда,— сказал Малыш.— Ничему мы их не выучим и ничему не научимся сами… Слишком хитра наука, а концы спрятаны.
Капитан и Библ переглянулись: они-то знали больше, чем другие. «Пожалуй, все-таки раненько делать выводы, Библ»,— сказал взгляд Капитана. Библ усмехнулся: «У нас есть еще завтрашний день». А вслух сказал:
— Мне еще не до конца ясна роль Голубого города. А это, пожалуй, самое важное звено в ожерелье Гедоны.
— Завтра узнаем,— резюмировал Капитан.
— Кто?— встрепенулся Алик.
— И ты в том числе. Все четверо. Потому я и настаиваю на том, чтобы шлемы никто не снимал до завтрашней встречи. У них нет телепатического общения, и шлемы нужны как средство коммуникаций. Они помогают им понимать наш язык. Даже то, что мы думаем сейчас и будем думать до завтрашнего дня, мысли, выраженные в словах, и зрительные образы во время сна — все это сохранят, расшифруют и донесут до них наши шлемы.
— Коллектор языковой информации,— уточнил Библ.
Глава VI
В ПЛАЗМЕННЫХ ДЖУНГЛЯХ.
ВТОРОЙ КРУГ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Именно лимонно-желтая дорожка должна была привести их к цели.
— Вот эта?— шагнул вперед Алик и тут же отступил, остановленный взглядом Библа.
— Нет, не эта. Подождем.
Они стояли у самой границы неправдоподобного Голубого города, где дорожки-«улицы», сменяя одна другую с быстротой, уплывали в цветную сумятицу поразительных архитектурных форм. Город подымался к небу пирамидой плоскостей, вершина которой, как Эверест, скрывалась в густом голубоватом тумане. Не то снег, подкрашенный синькой, не то вьюга в далеких высотах, отразившая бирюзовое солнце. «Улицы», проползавшие у подножия пирамиды, не имели резко очерченных границ. На переднем плане — цветная эскалаторная дорожка-лента без заборов и утолщений, на заднем—темные пролеты туннелей и мерцающая пляска неразбери чего. Одни ползли долго и медленно, огибая подножие, другие ныряли в ближайший туннель или змеей вползали на повисавшие без опор уровни-плоскости. Так было и в первый раз, когда здесь же, раздумывая, стояли Библ с Капитаном, так повторялось и сегодня, только сейчас они дожидались одной-единственной путеводной дорожки-«улицы».