Колесники

О Боже.

— Всплеск.

— Точно. Наногаметы выплескиваются вместе с атмосферой и плавают в космосе. Вы знаете, как долго юпитерианская спора способна выдерживать вакуум? — Побледневшие лица. — Неопределенно долго. Это ее естественная среда.

В мозгу Чарльза начала выстраиваться картина.

— Ага, стало быть, юпитерианские споры распространяются кометными воздействиями по всей Галактике… О, дьявол! Фауна Первого Дома и местная фауна Юпитера… обе происходят из одного источника. Бесконечные крошечные споры, плывущие в межзвездной пустоте. Всякий раз, когда они сталкиваются с подходящим миром — ура! Жизнь!

— Та же самая жизнь, — осознала Пруденс.

— Для начала да, — кивнул Кукушка. — Но жизнь, когда-то единая, развивается самостоятельно в каждой окружающей среде. Парители-в-небе считали, что воздействия полезны для юпитерианской жизни — больше разнообразия. Это и в самом деле так. Однако реальная причина глубже и гораздо древнее. Расовая память. Теперь позвольте мне зайти с другой стороны. Мы по-прежнему судим об этих вопросах слишком узко. Нам известно о разнообразии форм жизни и «псевдоформ жизни». Люди. Дижабли. Колесники. Магнитоторы. Плазмоиды. Итак, скажите, что у них общего?

Чарльз первым признал свое поражение.

— Ничего. Каждая раса уникальна.

— Неверно. Они все живые.

— Да, но…

— Они все эксплуатируют универсальный принцип. Вы можете назвать его изъяном второго закона термодинамики, но это будет неправильно. Истинный принцип намного более прост. Биология извращает физику.

— Я знаю, что вы подразумеваете. «Жизнь появляется всюду, где только может. Жизнь появляется и там, где не может».

— Изящно сформулировано, Пруденс. Мы не должны думать о жизни, как о некоей экзотической форме материи, обязанной своим существованием стечению невероятных событий. Жизнь — универсальный процесс: размножение, самоорганизация, самоусложнение… Суть процесса такова, что, как бы ни было трудно жизни зародиться, зародившись, она неумолимо берет верх. А фактически это не так уж трудно — людям просто трудно понимать. На Земле есть бактерии, живущие в трещинах земной коры, которые используют химическую энергию; у них железо-серный метаболизм, совершенно не похожий на наш с вами. Но это — тот же самый тип жизни, поскольку зиждится на тех же самых химических компонентах…

— Вы подразумеваете, что мы — часть одной и той же большой системы, пронизывающей каждую частицу планеты. Горы сделаны из раковин мертвых существ, органические вещества смазывают дрейф континентов, леса влияют на погоду… — Пруденс не смогла сдержать волнения в голосе.

Кукушка одобрил:

— Отлично сказано! Мы полагаем, будто живем во Вселенной, которая подчиняется законам физики — бесконечным крошечным порциям волн, слегка пульсирующих в многомерных квантовых полях. Физики разработали правила игры и получили замечательную картину поведения того или иного волнового кванта. Но с точки зрения философии это не так: биология извращает физику. Если более точно, математика извращена физикой, физика извращена химией, химия извращена биологией, биология извращена интеллектом, интеллект извращен культурой, культура извращена экстралектом, который извращает сам себя.

Пруденс и Мозес кивнули, но Чарльз продолжил сопротивляться:

— Вы имеете в виду, что жизнь не повинуется законам физики? Это что же, в какой-то степени мистическое воззрение?

— Вы затронули философски скользкий аспект. Я не говорю, что жизнь не повинуется законам физики; важно, как она повинуется этим законам. Атом водорода — да, мы можем понять его с точки зрения квантовой физики. Но попробуйте объяснить с квантово-механической точки зрения львицу, преследующую зебру, и физика сразу даст сбой. Даже описать проблему в терминах квантово-волновых функций невозможно — львицы и зебры слишком сложны. Нельзя перейти от законов квантовой физики к львице, охотящейся на зебру, без огромных логических пробелов. Вселенная еще способна проделать это каким-то путем, но человеческий разум не в состоянии проследить за такой замысловатой цепью причинных связей. И все же разум львицы знает, что нужно охотиться на зебру, а разум зебры побуждает ее удирать от львицы.

— «Страна-муравейник», — поняла Пруденс. — Разум — спонтанно возникающий феномен.

— Верно. Вселенная может торить свой путь через путаницу «страны-муравейника», квантовый принцип накладывается на квантовый принцип, невообразимо масштабная игра в космические шахматы… Но если так, нам этого не понять. Математика «голода» не выводится из квантовой физики — по крайней мере, таким способом, который в силах охватить человеческий разум. Именно это я подразумеваю под термином «извращение». Нельзя сказать, что биология не повинуется физике; просто ее реализация непостижима нашей физикой. Спросите львицу и зебру.

Кукушка терпеливо ждал, пока гости спорили между собой. Они восприняли его точку зрения; она проникнет в них, когда они будут к этому готовы. А Мозес уже готов.

Наконец Чарльз спросил:

— Хотите сказать, что Большого Взрыва и в помине не было?

— Ни в коем случае. Я говорю другое: мы исходим из того, что период между Большим Взрывом и сегодняшним днем полностью определялся законами неизвращенной физики; так вот, расчеты, основанные на таком предположении, недооценивают истинный возраст Вселенной. Так же как вычисление скорости дрейфа земных континентов, основанное на чистой геологии, дает неправильные результаты, поскольку игнорирует эффект смазки сейсмических плит органическими веществами. А описание круговорота кислорода в атмосфере Земли, не учитывающее жизнь растений, — просто чушь.

— А как насчет космического фонового излучения? Излучения черного тела при температуре три градуса Кельвина, эхо Большого Взрыва, случившегося пятнадцать миллиардов лет назад?

— Эхо чего-то - точно, — сказал Кукушка. — Большого Взрыва?.. Чарльз, откуда нам знать?

— Теорема Мура. Сигналы высокоразвитых цивилизаций похожи на…

— Излучение абсолютного черного тела, — закончила за него Пруденс.

— Боже мой!.. Выходит, мы принимаем зашифрованные сигналы пятнадцатимиллиардолетних цивилизаций, а не отголоски Большого Взрыва?

— История непостижима, — молвил Кукушка. — Может быть, вы правы, Чарльз. Без сомнения, Большой Взрыв был, только много раньше, чем принято считать. Вопрос «пропавших нейтрино» в ядерных реакциях Солнца легко разрешается: общество плазмоидов управляет процессом по своему усмотрению. Аналогичные решения могут быть и у других тайн. К примеру, то, что физики называют «эпохой расширения», объясняется тем, что некие квантово-гравитационные существа слушают кривизну. Аномальное же вращение галактик свидетельствует не о наличии холодной темной материи, а о способности живой галактики по своей воле плыть через космическую пустоту.

Вселенная — детская площадка жизни, но, как мы видим, даже такая древняя раса, как юпитериане, не всегда в состоянии понять, насколько разнообразна может быть жизнь. Наша собственная разновидность едва не погибла вследствие обстоятельств. Жизнь может быть разнообразной, и в то же время она едина. Мы и юпитериане — даже плазмоиды — не во всем различны. Наш филогенез и филогенез юпитериан происходят от филогенеза плазмоидов, который возник тогда, когда Вселенная состояла исключительно из водорода и гелия.

— Вы имеете в виду, что у нас общий предок?

— Да. Но не форма жизни, а общее наследственное извращение. Кванто-волновые функции разошлись: одни к плазме и высоким температурам, другие к сложным атомам, молекулярному строению и низким температурам. Позднее уже химические отличия разделили наших предков, жителей водных миров, от предков юпитериан — существ, приспособленных к газовым гигантам.

— Древо Жизни — едино.

— И это приводит меня к окончательному выводу. Не к абстрактному наблюдению за природой жизни, а к категорическому императиву. Между нами, людьми и юпитерианами, установилось глубокое взаимопонимание. За пределами Вселенной могут существовать существа, повторяющие те же ошибки, которые были сделаны в Первом Доме и в нашей собственной Солнечной системе. Люди и юпитериане оказались в уникальном положении: мы обладаем пониманием и — сообща — владеем средствами для его распространения.