Радость и грусть

— Барбара, да начни же сначала, — прервал отец, видя, что Патриция совсем запуталась.

— Это и было начало! То есть начало мамы. Ну ладно, рассказывай сам, — смирилась она.

— Когда я узнал, что ты в Чарлвилле, — сказал отец, — я догадался, что вы задумали. Я, конечно, знаю, как вам жаль маму, но мне не хотелось, чтобы вы действовали сгоряча и попали в трудное положение. Вот я и решил рассказать деду, что происходит.

— А дедушка сразу устроил переполох и настоял, чтобы я дала ему твой номер телефона, — нахмурилась Барбара. — Я не хотела, но ты же его знаешь.

Квентон Томас перебил дочь, продолжив рассказ:

— Твой дед решил сам выяснить, в чем дело, и заставил Барбару позвонить в Аделаиду. Сильвия сказала, что тебя нет дома. Она сама поговорила с дедом и между прочим сообщила ему, что ты очень волнуешься за маму. Представь себе, что испытал дедушка, когда Сильвия вдруг сказала в сторону: «Вивьен, звонит дед Патриции, а она уже ушла».

Вот тут-то дед и попросил позвать к телефону Вивьен. Он утверждал, что ничего страшнее в жизни ему делать не приходилось. Лучше уж сразу поговорить с Вивьен, предупредить ее о том, что задумали его замечательные внучки.

— Но я уже сама решила отступиться! — Патриция виновато посмотрела на сестру. — Я просто не могла, Барбара. Мне она так понравилась, и я… я…

— Так вот, твой дед попросил Сильвию позвать к телефону Вивьен. Думаю, они обе удивились, но, когда Вивьен взяла трубку, и…

— Представляешь, она сразу узнала голос деда! — возбужденно вмешалась Барбара. — А потом Вивьен, то есть наша бабушка, начала плакать, дедушка тоже чуть не прослезился…

— В конце концов Джефф и Вивьен поняли, что много лет назад их обоих обманули, — опять прервал Барбару отец и повернулся к Патриции. — Твой дед ведь никогда не был женат, и других детей у него не было. — Отец помрачнел. — Вивьен так отчаянно хотела оставить себе ребенка, но в те годы… — Он покачал головой. — И ее мать, и врачи в госпитале убедили ее, что будет лучше, если она прервет всякую связь с младенцем. Ей не дали даже увидеться с девочкой после ее рождения. Она рассказала нам, как многие месяцы спустя просыпалась по ночам и приходила в ужас от того, что больше не беременна, не в силах сообразить почему, а потом вспоминала, что уже родила и что младенца с ней нет.

Глаза Патриции вновь наполнились слезами. Она видела, что и сестра чуть не плачет.

— А что сказала мама, когда узнала про Вивьен, про свою мать? — прошептала Патриция.

Отец нежно улыбнулся.

— Ну, можешь себе представить. Конечно, она была совершенно потрясена, и поначалу ей немного трудно было все принять. Я решил, что будет лучше, если дед ей сам все расскажет. Они поплакали, а потом… В общем, Вивьен взяла инициативу в свои руки, позвонила твоей матери, сказала ей, что она чувствует, — и лед тронулся. С того момента они без конца говорили по телефону.

— Какие-то чудеса. Во все это невозможно поверить! — затрясла головой Патриция.

— Ну, а где ты-то была все это время? — спросила Барбара.

— Я была с Ноланом, — просто ответила Патриция.

— Да, Сильвия нам сказала, — кивнула сестра. — Мне так хочется познакомиться с ней поближе. Замечательная, должно быть, женщина. И уж конечно, я умираю от желания увидеть твоего Нолана.

— Он не… — Патриция помолчала. — Он сейчас занят.

Несмотря на радость за мать, она с горечью осознала: рано или поздно ей придется рассказать своим, как обстоят дела с Ноланом. И лучше рано, чем поздно, потому что ей вовсе не хотелось, чтобы они приняли его как нового члена семьи.

— Итак, что случилось? — спросила Барбара, глядя на расстроенное лицо сестры.

Они сидели в номере, который сняли в гостинице при аэропорте. Родители отправились ужинать с Элен и Брайаном, а дед повел в ресторан Вивьен.

— Нам нужно столько всего рассказать друг другу, — сообщил Джефф родственникам.

— Получается, что не только у Патриции здесь роман, — лукаво улыбнулась Барбара. — Интересно, может быть, мне тоже удастся кого-нибудь найти.

Патриция тогда с трудом улыбнулась…

— Патти, — ласково прошептала Барбара. — Расскажи же мне, тебе станет легче.

— Дело в Нолане, — призналась Патриция, не в силах больше сдерживаться.

— Вы поругались? — предположила сестра.

Патриция покачала головой.

— Все гораздо сложнее. — И она кратко пересказала Барбаре все происшедшее.

— Да как он посмел! — в гневе завопила Барбара, когда Патриция поведала, что Нолан обвинил ее в намерении шантажировать Вивьен. — Боже, это же нелепо. Как подумаю, сколько времени мы потратили, убеждая родителей и деда, что не надо окружать нас телохранителями, будто мы уроды какие-то. Сколько проблем у нас с тобой было из-за того, что наша семья так богата. Ты не сказала ему, что нам совершенно незачем кого бы то ни было шантажировать? Что мы с тобой росли, боясь доверять кому-либо, особенно мужчинам, потому что любого из них могли привлечь не мы, а наши деньги. Господи, тяжело же ему придется, когда он узнает правду!

Патриция печально улыбнулась.

— Нет, Барбара, ничего такого не будет. Нолан хочет меня, но он меня не любит. И я не смогу его видеть теперь, когда он знает, что я к нему испытываю… — Она помолчала. — Ну почему все так уверены, что мы с ним — пара! А я хочу улететь домой зализывать раны. — Тут Патриция умоляюще посмотрела на сестру. — Барбара, сделай кое-что для меня!

— Нет.

— Но я же тебе еще не сказала, что именно!

— Все равно. Чувствую, что мне это не понравится.

— Но тут нет ничего плохо, я бы сама это обязательно сделала для тебя, — уговаривала Патриция.

Барбара с подозрением уставилась на сестру. Та сделала глубокий вдох и решилась:

— Притворись, что ты — это я.

— Что? Но семья…

— Его семья, — поправила Патриция. — Я хочу, чтобы ты увиделась с Ноланом и сказала, что ненавидишь его и не желаешь больше видеть.

— Вот это да! — присвистнула Барбара.

— Можешь оскорблять его как угодно, — продолжала Патриция. — Чем хуже, тем лучше. Пусть он думает, что ему только показалось, будто я люблю его. Пусть возненавидит меня так, чтобы в будущем ему и говорить обо мне не хотелось.

— А здорово он тебя достал.

— Пойми, у меня самой не хватит сил. — Патриция закрыла лицо руками. — Я так люблю его! И не смогу сделать вид, что ненавижу, если окажусь рядом. А так… скажу всем, что мы поссорились и я улетаю одна.

— Им это не понравится. Они хотят пробыть тут не меньше месяца.

— Но они поймут, особенно мама. Она же увидит, что мне больно, и уговорит папу и дедушку. А потом… Так сделаешь? — умоляюще спросила Патриция.

— А зачем еще нужны сестры-близнецы? — хмуро спросила Барбара.

И они крепко обнялись.

8

Барбара безжалостно поддразнивала сестру с тех пор, как та объяснила ей, что собирается делать с ванной в небольшом домике, который купила не на деньги семьи, а на собственные заработки.

— Чего ты добиваешься? — Она рассмеялась. — Ты же сразу выдаешь себя с головой!

Это замечание последовало за неохотным признанием Патриции в том, что только что доставленные зеркала пойдут не в спальню, а в ванную. Одно большое старинное должны были вделать в потолок над не менее старинной ванной на бронзовых львиных лапах, которую она отыскала в магазине подержанных вещей.

Даже когда ванную наконец-то закончили отделывать, Барбара продолжала качать головой.

— Интересно… — Она рассматривала старинные резные подсвечники, стоявшие везде, где только нашлось для них место. — Уверена, что мыться при свечах удобно? Разве ты сможешь рассмотреть грязь? — дразнила она сестру. — Слушай, да в такой ванне легко поместятся двое, — невинным тоном продолжала она, и Патриция бросала на нее убийственные взгляды…

До сих пор ванная использовалась по прямому назначению, хотя Патриция и замыслила ее, поддавшись своей тайной фантазии. Именно в таком месте ей всегда хотелось заниматься любовью… со своим избранником.