Армада

Ночь. Опять-таки я при штабе Помощником. 11 раз смотрю по видаку «Моонзунд» по Пикулю с Олегом Меньшиковым и Гостюхиным. Сильная вещь, о чести русского офицера царской армии, выбравшего в смутное время самоубийственную драку с внешним врагом вместо того, чтобы погрязнуть во междоусобных дрязгах, приспосабливаясь к новым порядкам и наплевав на присягу.

Остальные кассеты — вообще полное дерьмо типа совковых комедий с Крачковской.

Прибегает бойчина-связист.

— Там майор Копылов чеченца пополз взрывать.

Пиздец. Ничего не понимаю. Оперативным п-к Шилов.

— Опять?? Третий раз уже, блядь… комендантский взвод, в ружьё!!!

У нас на отшибе вырыта яма метра три глубиной. Аккурат возле сортира. Там переодически держат пленных нохчей, отловленных в горах. На них ссут и срут, пока их на большую землю не увезут, все, кому не лень. Обычно дня два-три держат. А м-р Копылов — начальник связи. Очень толковый связист, надо сказать. Связь в бригаде, как часики. На большую землю связь — тоже, пожалуйста. Год, как в Чечне он. Но как набухается, так рвётся воевать. Да кто ж ему даст?? Он в качестве начальника связи гораздо полезнее и нужнее. Вот так и воюет без соприкосновения с противником. Но соприкосновение с бутылкой превращает его в нинзю и народного мстителя. Это — третья попытка грохнуть хотя бы пленного, бросив ему в яму гранату. На самом деле, хотел бы взорвать — взорвал бы. Но это, скорее, форма истерики. Крыша течёт. Успели поймать с выдранной чекой и эфкой в руке метров за пятьдесят до ямы. Полз, как на танк. Брали вчетвером, прижав конечности. Потом под фонарем чеку вставляли. Вот такой героизм. Рвануло бы — и пиздец как минимум пятерым, включая меня.

Кстати, о связи. Звонил домой. Связь военная. Жесть полная. Все слова тянутся так, что ощущение такое, словно на том конце провода полностью невменяемый человек. Предупреждали, чтобы я говорил медленно, иначе вместо моих слов там услышат только бульканье. Я начал говорить медленно. Трубку сняла бабушка, решила, что пьяный. Я её тоже слышал. Прикольно, с одной стороны… я ведь её тоже, как пьяную слышу. Но в целом, конечно, плохо — бросила трубку в итоге. Что она обо мне подумала и что матери сказала, лучше и не думать.

Приходит старлей Тополев с 3-его бата. Просит трихопол. Только с отпуска припылил. Намотал, видать, там. Ну, заказываю. Летуны поуссывались, спросили, где я тут умудрился. Пытаюсь объяснить, что не мне. Ржут.

Прилетают на следующий день. Специально ко мне сели, а так-то мимо шли. Дают кулёк с лекарством и…

— А это лично Хоровому-90 от нашего экипажа, и будь осторожен при выборе местных коз… они после нохчей все нехорошие… — ржут, протягивают коробочку с гандонами.

Суки. А Тополеву теперь водка только за платину, блядь.

А с еблей тут и впрямь глухо. У всех в кунгах постеры блядей развешены. Бригада дрочит напропалую. Бегать к бабам в Шатой — чревато. Можно проснуться, обнимая рабство. А-то и не проснуться. У них законы строгие в этом плане.

Хотяааа….

С этим же п-ком Шиловым едем блокпосты проверять, и выковыриваем на ближайшем к Шатою двух чеченок. Я-то не при делах, считай, а Шилову, видать, не впервой. Начинает с места в карьер пиздюлины раздавать. Потом выволок обеих чеченок на воздух, и там уже ногами. Одна-то драпанула, а вот вторая взмолилась, чтоб не били.

— А хули ты припёрлась сюда?? За патроны ебаться??

Так и есть…за патроны. Это контрактники подтвердили, ещё пять минут назад опиздюливаясь.

— А што мне делаааать??!!! — воет баба, — мужа убилииии, всю семью побилииии… мне говорят, иди, патроны неси… родишь сына — кормить будем, а нет, так опять пойдёоооошь…

Вот так. И кем воспитают её сына те, кто её послал?? Что в голову ему вложат?? Кого он ненавидеть будет за долю своей матери, у которой русские истребили семью?? Как ему, полукровке, придётся доказывать своё право на полноценную жизнь в их обществе с их то законами?? Я думаю, что за такое он не только папашу своего тупорылого, но и весь род этого папаши под корень вынести готов будет. Не говоря уж о патронах. И так навалом этого добра по схронам, так нет… нужно ещё. Русских много ещё, всем хватить должно. И наши хороши, и их, а правда тут вместе со справедливостью уже давно в крови захлебнулась, причём — в смешанной крови. Глядя на это, трудно себе представить, что для меня это — командировка, а для неё — реальная жизнь, из которой уже никуда не деться.

В 1-ом бате сгорела палатка. Кто там умудрился запустить в неё ракету осветительную, непонятно. Но факт, что сгорела, с матрацами и по мелочи там. Пьянка, по ходу, виной, как всегда. И порешили отцы командиры списать под это дело одну из клинанувших бэх. Ночью дали море огня, а утром отправили донесение, мол, так и так…ночью был бой. Подорвана БМП-2 номер такой-то. Механик машину покинуть успел. Наводчик с командиром машины сесть не успели. В машине была палатка инвентарный номер такой-то и по мелочи списочек. Список мелочи к полудню распух до половины имущества батальона, причём в этой БМП были и радиостанции, и обмундирование, и химзащита, и масксети. Всё сжег безжалостный враг. Но мы не сдаёмся, и будем биться голой жопой, пока вы нам новое не пришлёте. «Цылаваем, вечно ваши — командование бригады» — типа.

Замкомбрига, как эту бумажку увидел, так чуть тапочки не откинул. Поорал чуть-чуть. Потом так устало на комбрига смотрит и говорит с безнадёгой в голосе:

— Может, у нас ещё одна БМП в пропасть упала?? Зампотех поддержит. А-то эта лопнула уже раз пять. В ней только что проёбаного оружия нету… а вот в пропасть, — и мечтательно так глаза закатил.

— Лёня, у нас пехота или десантура?? У меня, блядь, уже полбригады в пропасть ёбнулось…. С вами сам тут скоро парашют из матраца кроить начнёшь… Чего тебе?? — Это комбриг начфизу, мнущему какую-то бумажонку в руках и перетаптывающемуся в нерешительности возле их стола. Тот решается и подаёт бумагу комбригу.

— Это чего???

— Список.

— Какой список??

— Ну, этааа… сгоревшего имущества… я слышал, что тут можно списать…

Комбриг пробегает глазами строчки и, передав бумажку Заму, устало закрывает голову руками, упираясь локтями в стол.

— Когдаааа вы уже перестанете из меня мою генеральскую (получил генерала и уходил наверх куда-то… вроде бы комдивом, толковый мужик — грамотный командир, уважаемый всеми) кровь пить-тааа?? — нараспев выводит из-под рук комбриг. — Вот скажи мне, майор, как у тебя там могли, блядь, сгореть восемь 32-ух киллограмовых гирь??

В этот момент зам начинает ржать.

— Послушай, майор, а брусья у тебя там не сгорели?? — продолжает комбриг, убирая руки от лица и уже зло буравя начфиза глазами.

— Брусья… тоже надо бы… дык не влезли бы…

— Послушай, Гена, — вклинивается замкомбрига. — Вот как, блядь, могут сгореть гири?? Ну, как??

— Не знаю… ручки отплавились… пришли в негодность… списывать-то как-то надо…

Зам смотрит на комбрига.

— Может, всё-таки в пропасть?? Кто их там искать-то будет??

— Да идите вы в жопу… хоть всей бригадой в пропасть… — комбриг опять закрывает голову руками. Зампотех перемигивается с замом по боевой. Что-то в рядах ВС опять упало в пропасть.

Вообще, конечно, при штабе можно чокнутся — прошусь в колонну. Пускают. Ничего примечательного. Трясёшься на броне с радиостанцией, всматриваясь в зелёнку, и периодически фиксируешь смену вертушек над колонной. Потом отдых в Ханкеле. И назад.

Во второй колонне-то нас и обстреливают. Бой.

Стреляли из стрелкового оружия. Подорвали головную бэху, да коряво, но остановить — остановили. Как начали лупить, и колонна встала, все с брони долой, ну, и я, да не на ту сторону ещё. Метнулся, как заяц, туда-сюда. Страшно. Адреналин меняет мир. Все лупят, кто куда. Вокруг трескотня. Ощущение, что все стреляют именно в меня. Суки!!