Страница 24 из 25
— Поль, — Чамберс сделал небольшую паузу, — а сколько ещё парней поместится в наш вертолёт?
— Ещё два человека, не больше, — пожал плечами я.
— Надо поговорить с Бирсфордом. Может среди его парней найдутся желающие хорошо заработать. Недаром же, Виктор выдал нам карт-бланш на расходы.
— Как я понял, сэр, — прищурился я, — ты предлагаешь нам отправляться на разведку вчетвером? Вчетвером, — если среди людей полковника найдём двух идиотов, согласных прогуляться в район предгорья, с ничтожными шансами вернуться живыми. И что? Даже если обнаружим бандитов, штурмовая группа не прилетит! Или ты предлагаешь нам драться? Вчетвером против сорока? Удерживать банду, пока не подоспеет рота Браво?! Не слишком ли самоуверенно, Джек? Или тебе надоел статус живой легенды?
— Чего? — Чамберс дёрнул бровью.
— Ничего, — отмахнулся я, — говорю, что тебе жить надоело и ты решил перейти в состояние трупа. Больной на всю голову…
— Мы не можем их упустить.
— Джек, старина, поверь моему опыту.
— И что говорит твой опыт?
— Он перешёл на русский язык.
— На русский?
— Именно. К той части армейского разговорника, которая печатается под заголовком «идиоматические выражения».
— Вот как…
— То, что ты предлагаешь, даже на простую авантюру не похоже.
— Поль, — он посмотрел на меня и не закончил фразу.
Да, конечно. У него, видите ли, слов не хватает. Нет, я смотрел фильмы, в стиле «Великолепная семёрка». Вестерны, погони и перестрелки, где один герой, с лёгкостью, расправляется с десятком врагов, палящих во все стороны. У него никогда не заканчиваются патроны, а в барабане револьвера, судя по плотности огня, никак не меньше трёхсот патронов. И гранаты там взрываются как бочки с бензином, дьявол меня раздери… И кровью с экранов не пахнет.
— Дьявольщина…
— Нардин, этих людей надо задержать, — Чамберс схватил меня за плечо, словно боялся, что я убегу. — Будем надеяться, что бандиты ещё не прошли это проклятое ущелье. Они были обязаны встать на ночёвку, — ночью, по этому бездорожью, никто ездить не рискнёт. Ведь даже не подозревают, что их будут преследовать.
— Значит?
— Значит торопиться не будут! Сам посуди, — у них восемь грузовых машин, захваченных у конвоя. Две из них, — цистерны с дизельным топливом и одна, — с тем самым контейнером, о котором нам говорил Виктор. Единственное место, где мы их можем перехватить, это ущелье, недалеко от перевала. Если пройдут — всё, уже не найдём! Растворяться в горах, как сахар в чашке кофе. Там столько пещер, что можно танковый корпус спрятать, а не то, что несколько грузовиков. Поль, у нас времени в обрез!
— Зачем тебе это нужно, Джек? — я отбросил окурок и посмотрел на него.
— Поль…
— Деньги, как понимаю, тебя мало интересуют, — продолжил я, — патриотом Ордена — тоже не назовёшь. В чём же причина, Чамберс? В этом загадочном грузе? Почему Виктор мне не рассказал, что там находится? И этот приказ: «при необходимости — груз уничтожить»? Извини, но я не собираюсь рисковать своей шкурой, ради сомнительного удовольствия надрать кому-то задницу. Разговор был о разведке, а не о самоубийстве.
— Дело здесь не только в грузе, — Джек посмотрел на меня и покачал головой. — Вместе с конвоем был один человек — сотрудник, из центра технического обслуживания. Я смотрел списки погибших — его фамилии там нет. Среди уцелевших — тоже.
— Старый приятель?
— Друг. Один из тех, кто участвовал в этом проекте с самого начала.
— Тот самый, который прятал тебя от полиции?
— Да.
— Понятно, — протянул я.
— И этот груз, — Чамберс нахмурился, — очень важен. Ты уж поверь мне на слово, Поль…
— Что там? Ядерный заряд?
— Нет, — Джек сделал небольшую паузу и, нехотя, ответил, — там «мастер-шлюз» и аппаратура для калибрации.
— Что? — не понял я.
— Мастер-шлюз, — это система настройки Ворот между старым и новым миром. С его помощью калибруют всю систему. Если бандиты сумеют её запустить, то смогут помешать работе всего принимающего центра.
— И перехватывать грузы, — закончил фразу я.
— Нет, этого невозможно, — он задумчиво покачал головой, — но разладить нормальную работу, — вполне. Представь, что случиться, если в момент передачи, начнут прыгать рабочие частоты?
— Думаю, что ничего хорошего. Могут сильно попортить кровь.
— Именно так, Поль. Именно так…
— Скажи, Чамберс, — я покрутил в руках сигарету, — тебе не кажется странным, что такой бесценный груз, отправляют вместе с переселенцами? Обычный Орденский конвой, минимум охраны? Такой груз надо было охранять как зеницу ока.
— Этим уже занимаются.
— Виктор?
— А кто же, как ни Служба внутренней безопасности? Пока ты спал, после совещания, мы с Виктором проверили все накладные, подготовленные для этого конвоя.
— Вот почему ты вырубился в вертолёте, — усмехнулся я.
— Да, поспать той ночью не получилось. Выяснилось, что кто-то изменил дату отправки и убрал особые отметки о степени секретности. На самом деле, его должны были отправить позже.
— Куда должны были отправить?
— На небольшой остров, расположенный неподалёку от форта Линкольн. По планам там будет новый исследовательский центр Ордена.
— Предательство…
— Да, конечно, — кивнул Джек, — без этого не обошлось.
— Твой друг, — начал было я, но замолчал. Зачем говорить вслух то, что и так очевидно.
— Не хочется в это верить, но…
— Понимаю, — согласился я, — трудно поверить, что твой лучший друг стал крысой. Но он был не один. Слишком уж сложно. Надо иметь доступ к базе логистики, надо иметь своих людей среди техников на аэродроме.
— Ты полагаешь, что…
— Именно так. Авария вертолёта, со штурмовой группой, не простая случайность. Скажи, Джек, чем это грозит для Нового мира?
— Хаосом, — просто ответил Чамберс, — простым, чёрт меня возьми, хаосом. Орден тоже не святой, но, по крайней мере, не мешает людям жить. Я не хочу, чтобы мир, в который мы попали, стал похож на прежний — с бесконечными войнами, предательством и грязью. Не хочу, чтобы людей опять превратили в баранов, понимаешь? Пойми, что если не мы, то эту установку потом уже не найти! Это единственный шанс.
— Руководство Ордена уже знает о случившемся?
— Пока что нет, но если мы не вернём груз, то Виктор доложит в центр.
— И полетят головы.
— Ещё как полетят, — кивнул Джек.
— Спасители человечества, дьявол нас раздери, — я отбросил окурок и полез в карман за новой сигаретой.
— Что ты на это скажешь? Виктор сказал, что согласен платить вдвойне.
— Как это мило, с его стороны, — усмехнулся я, — получить шесть тысяч экю, за спасение целого мира. Тебя, как я уже понял, деньги не особенно интересуют…
— Я хочу увидеть этого человека.
— Зачем? Чтобы влепить пулю ему в лоб?
— Чтобы задать один вопрос. Что скажешь, Поль?
— Жарко сегодня…
— Поль!
— Что я могу сказать, — пожал плечами я, — кроме того, что крыс надо наказывать? Идём к полковнику…
205 год по летоисчислению Нового мираГорная гряда к северу от Западного форпоста
Нет ничего хуже, этой изматывающей духоты, которая наваливается на тебя в долине предгорья. Словно выжимают как половую тряпку, выдавливая последние капли пота. От раскалённых за день скал так и пышет жаром, а на камуфляже, белыми разводами, выступает соль. Никогда не любил горы, — ещё слишком свежи в памяти воспоминания «прошлой жизни». Нас тогда зажали на краю пропасти, глубиной до «конца географии» и шансов вырваться почти не оставалось. Почти — потому, что патронов оставалось на полчаса хорошего боя, а связь умерла вместе с радистом и рацией, искорёженной осколками. Он лежал неподалёку, привалившись ничком к скале обрызганной его кровью, стекающей по граниту. Карим Шайя, мой старый армейский друг, укрылся за соседним валуном и отчаянно матерился, перемешивая русские, арабские и французские ругательства. Когда в пулемёте закончились патроны, он отшвырнул его в сторону и схватил скользкий от крови автомат убитого радиста. В коротких паузах между разрывами, были слышны гортанные крики врагов и захлёбывающийся лай пулемётных очередей. Мы отвечали редкими выстрелами, — берегли патроны. Шансов выжить не было. Тогда Карим и предложил пойти на прорыв. Самоубийственный, но единственно верный выход, чтобы избежать гибели всей группы. А над головой возвышались горы. Холодные, величавые и безразличные. Скальные изломы, словно морщины на лице Вечности. Она заглядывает в твою душу, будто хочет увидеть там страх перед Небытием, в которое суждено шагнуть. Но эти мысли придут позже. В тот момент в голове стучала лишь одна — выжить! А жить нам оставалось не больше пятнадцати минут. Потом… Потом мы пошли на прорыв, и меня, уже тяжело раненого, вынес Карим Шайя.