Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 15



Тронутый. Человек, навсегда застрявший между жизнью и смертью.

Иногда проникшие в город или вырвавшиеся на волю при выстреле из револьвера сущности не убивали жертву, а вступали с ее организмом в некий противоестественный симбиоз, превращая человека в тронутого. В большинстве случаев такие люди становились апатичными и не слишком сообразительными, но поскольку не имели проблем со здоровьем и алкоголем, их охотно брали грузчиками и подсобными рабочими.

Впрочем, случались и исключения…

Когда пол был подметен, мастер указал на кресло:

— Присаживайтесь, комиссар.

Сам он отошел к радиоприемнику и принялся крутить ручку настройки до тех пор, пока не поймал трансляцию боксерского поединка. Микки Дилон оспаривал титул у Эдди Кука. Точнее — пытался оспорить. Получалось это у него, судя по страдальческим стонам и экспрессивным выкрикам комментатора, из рук вон плохо.

— Опять сами в ночь? — уточнил я, когда парикмахер укрыл меня накидкой.

К этому времени мы остались в одиночестве, и старый мастер позволил себе немного расслабиться.

— Дети! — вздохнул он. — Виктор, ты же понимаешь…

Я усмехнулся:

— Понимаю.

— Тебя только побрить?

— Да.

— Виски подровнять?

— Нет, не стоит.

Прислушиваясь к трансляции, мастер стал помазком намыливать мою щетину и вдруг спросил:

— Помнишь Микки Дилона?

Вкус крови во рту, рассеченная бровь, сбившееся дыхание, острая боль в правом запястье и голоса болельщиков, сливающиеся в сплошной гомон толпы.

Да, я помнил Дилона.

— Двадцать седьмой, так? — ловко работая опасной бритвой, продолжил старик. — Знаешь, я был на том бое, когда ты выбил из него дух. — Мастер промокнул мне подбородок салфеткой и уверенно заявил: — Не брось ты бокс, Виктор, вполне мог бы сейчас биться за чемпионский пояс вместо него.

Избавившись от накидки, я поднялся из кресла, достал бумажник и усмехнулся:

— Меня вполне устраивает, что Эдди Кук сейчас превращает в отбивную Дилона, а не меня.

С этим утверждением парикмахер спорить не стал.

— Эдди силен, — кивнул он.

— Возьму газету? — спросил я, надевая плащ.

— Разумеется, Виктор, разумеется…

Я махнул ему на прощанье и вышел на крыльцо. Окинул внимательным взглядом улицу и сразу приметил курившего у перекрестка Сола Когана. Тот не дотягивал даже до моих скромных пяти футов и восьми дюймов, но недооценивать его ни в коей мере не стоило. На коротких дистанциях Сол двигался стремительней молнии, к тому же держал удар не хуже кирпичной стены. Об этом я знал не понаслышке: в свое время мы ходили в один боксерский клуб и славно повыбивали друг из друга пыль.

Ну и самое главное — человека, сумевшего без связей и родства стать управляющим преуспевающего казино, не стоило равнять с недалекими гангстерами, чьих умственных способностей едва хватает на вытрясание долгов и запугивание уличных торговцев.

Я и не равнял.

Неподалеку от Сола на тротуаре замер черный родстер с поднятым верхом. Сидевшего за рулем человека разглядеть не получилось.

Помахав над головой свернутой газетой, я перешел в соседствовавшую с парикмахерской кофейню «Шалтай» и только повесил плащ на вешалку, как вновь звякнул колокольчик входной двери.

— Привет, Сол, — протянул я руку непривычно мрачному гангстеру. — Кофе?

— Уже поужинал.

— Какой ужин? Завтракать пора, — улыбнулся я и попросил официантку: — Двойной капучино и гренки, пожалуйста.



Сол Коган с хмурым видом уселся напротив, и его застегнутый на обе пуговицы пиджак явственно оттопырился под левой подмышкой.

«От трех до шести месяцев исправительных работ», — машинально промелькнуло у меня в голове, но, разумеется, тащить старого знакомого в участок я не собирался. Да и зачем? С хорошим адвокатом он окажется на свободе уже к обеду. А адвокат у него был хороший.

— Осталось не так много времени, — глянув на часы, заметил Сол.

Я дождался, когда официантка выставит на стол фарфоровую чашку и тарелку с гренками, отпил кофе и только тогда попросил:

— Вот с этого момента подробней, пожалуйста.

— Слушай, Виктор, когда тебе требуется одолжение…

— Ты всегда знаешь, чем это для тебя обернется, я никогда не использую тебя втемную, — возразил я, разрезая гренок. — Излагай.

— Дьявол! — обреченно выдохнул Сол, и его смуглое лицо на миг напомнило сморщенный чернослив. — На мое заведение положили глаз люди Саливана.

— И почему бы тебе не обратиться за помощью к своим боссам?

— Видишь ли…

— Ах да! — Я развернул вовсе не случайно прихваченную с собой газету и прочитал вслух: — «По информации, полученной из достоверного источника, госпитализированный некоторое время назад с инсультом Адам Марон был переведен сегодня ночью в отделение интенсивной терапии больницы Святой Катерины…»

— Адам долго не протянет, — подтвердил Коган. — Старику под семьдесят, точно не выкарабкается. — Гангстер нервно поежился и ослабил узел узкого галстука. — Все готовятся к грызне за власть, сейчас никто не рискнет начать войну с Белым Кулаком даже из-за казино. Когда все устаканится, заведение наверняка вернут, но меня к нему уже и близко не подпустят.

— А что Лео? — как бы между прочим уточнил я, хотя и без того прекрасно знал, что двадцатилетний внук главаря пользуется уважением подельников лишь до тех пор, пока жив дед.

— Лео — щегол, к делам его никогда и близко не подпускали. Думали, успеет в своих университетах ума-разума набраться, но где там! — подтвердил Сол мою информацию. — Вот будь жив его отец, никто бы и пикнуть не посмел, при Борисе все по струнке ходили.

Так и было, да только пристрастие к алкоголю, кокаину и гоночным машинам никого еще до добра не доводило. Единственный сын Адама Марона погиб в автокатастрофе пару месяцев назад, и, как поговаривали, именно это и привело старика на больничную койку.

— Лео ничего собой не представляет, — продолжил бухтеть Сол Коган. — Пустое место. Но нет — надувает щеки, обещает поставить всех на место. Щенок. Койл и Филин его в расчет не берут, уже почти в открытую между собой грызутся. Как старик умрет, сразу сцепятся.

— Понятно. Так, говоришь, всерьез на тебя наехали? Точно не блефуют?

— Парни Саливана уже отжали пару наших ломбардов, прачечную, закусочную и автомобильную мастерскую. Теперь нацелились на казино. Как думаешь, Виктор, все серьезно или зря паникую?

Я медленно прожевал последний кусочек гренка и только тогда спросил:

— От меня ты чего хочешь? Патрульных к дверям казино поставить?

— Нет, патрульных не надо, — поморщился Сол. — У нас сегодня встреча, будет по три человека с каждой стороны. Надо, чтобы ты со мной пошел.

— А больше ничего не надо? — хмыкнул я. — Чего сразу Саливана застрелить не попросишь?

Оказаться посреди гангстерской разборки — уже плохо; оказаться посреди гангстерской разборки в качестве участника оной — и вовсе хуже не придумаешь.

— Да перестань ты! — подался ко мне Коган. — Мы просто перетрем, никаких разборок, никаких перестрелок.

— Ну, если ты так говоришь… — холодно улыбнулся я.

— Послушай, Виктор, безопасность сторон гарантируют Лиманы. У нас есть с ними договоренность на этот счет. Никто ни в кого стрелять не будет, понял?

— Тогда я тебе зачем?

И в самом деле — зачем? Семейство Лиманов играло в преступном сообществе города далеко не последнюю скрипку, и, принимая в расчет их просто болезненную щепетильность в деловых вопросах и взрывной темперамент, опасаться за безопасность переговоров не приходилось.

— Да я нюхом какой-то подвох чую! — прошипел Сол. — Нюхом! Душа у меня не на месте, понимаешь? Ты умный, слышал об интуиции? Так вот это она и есть! — Гангстер перевел дух и продолжил: — Просто постой рядом, тебе даже говорить ничего не придется! Я ведь никогда не отказывал…

— Насчет Лиманов информация точная?

— Ты меня знаешь! — возмутился Коган.

Я знал Сола. Но знать человека и доверять ему — это вовсе не одно и то же. Особенно если этот человек гангстер.