Страница 92 из 125
«На заре, по краям площадей…»
На заре, по краям площадей, Чуть заметно круженье камней. Посреди у фонтана не стань — Там совсем небывалая грань. Руки сами взлетают и ждут, Скамьи кружатся и поют. Небо розово сквозь синеву, И вздыхают стихи наяву, Что мешают им сны, и слова, И скамейки, и синева. Если ты не боишься узнать, Умереть, полюбить и не встать, Жди еще, задыхаясь, без сил. Чтобы ангела Бог отпустил. И с моста в лишаях и без рук Ангел вылетит с грохотом вдруг, Скинет камень и руки найдет И с тобою охотно умрет, Иль любовную примет тоску, Иль крылом переправит строку. 1935 (?) «Ночные птицы»«Спокоен сон мой и глубок…»
Спокоен сон мой и глубок, Душа сейчас меня превыше — Летит мой облик на восток От ложа, потолка и крыши — Чтоб шпили храмов как порог И словно черный коврик тучи: Восток, восток, восток, восток — Восток не тот, не желтый, жгучий, А, кажется, совсем другой — Страна такая на востоке, Где — тропки с розовой дугой, Где вечные снега глубоки, В колоколах вздыхает медь, И тишина в дворцовых залах, Где бродит улицей медведь И женщины в платочках алых. Где я не пела у берез И в хороводе не плясала, Где не лила кровавых слез И с молоком их не всосала. Но где поймут ее тоску — Моей души стихи и муки. Где ангел к жаркому виску Прохладные приложит руки. Но нет страны такой нигде. Пускай из складок одеяла Рука при меркнущей звезде Дорогу с памятью сверяла. 1935 (?) «Ночные птицы»«Я — все та же; и видят глаза…»
Я — все та же; и видят глаза Все, как прежде — как видеть не надо. Вот над винною лавкой лоза, Оживая, ползет по фасаду. Винограда стеклянная гроздь Наливается соком и светом. Задремавший за стойкою гость Пробуждается снова поэтом. Видит море, и желтый песок, И звезду на светлеющем небе. Где асфальта чернильные гребни На зеркальный ползут потолок. Вот сейчас бы не медлить, скорей! — Не помогут мольбы и угрозы. Листья вьются у фонарей, И устойчивы слабые лозы… Тишина и рассвет за углом, И в росе твои руки и плечи, Кто-то машет навстречу крылом, Кто-то крыльями машет навстречу. И, как след, голубая стезя По стене проплывает на крышу, Но полета мне видеть нельзя, Потому что я пенья не слышу. 1935–1936 «Ночные птицы»ФЕВРАЛЬСКИЕ СТИХИ
В феврале заблестела земля, И легко вознеслось над тобою Это небо конца февраля, Желтоватое и голубое. Блеск у ног твоих и наверху, И крылатая сила в запястьи… Вот скворешни навстречу стиху, Заскрипев, раскрываются настежь. Мы по мокрым дорожкам идем, Говорим о больших переменах. Мы взлетаем, и пахнет дождем В деревянных некрашеных стенах. Вот и все, и погода ясна, Будет завтра такою же вешней, Рано утром проснется весна На пороге просохшей скворешни. И когда из далеких концов Хлопотливых, узнавших о чуде. Встретим мы настоящих скворцов, О весне догадаются люди… 1935–1936 «Ночные птицы»«Ты не поешь, ты стала старше…»
Ты не поешь, ты стала старше, Ты — побежденная, не та. Но прямо вверх, крылатым маршем Спешишь сегодня от моста. Такая вышла в полночь встреча Поэтов, брошенных, бродяг. Что серый ангел взял на плечи Ваш синий, ваш линялый флаг. Зачем холодные перила Ты слабой трогаешь рукой? Бросайся вверх с последней силой — Там Млечный Путь шумит рекой. И проводник из темной ниши Над нерешительной толпой На облака все выше, выше Ступает каменной стопой… Конец поэтов и бродяг — Сегодня смерть твоя крылата, Как жизнь твоя была когда-то. Пока ты расшивала флаг… 1935–1936 «Ночные птицы»«После такой разлуки…»
После такой разлуки. После такой любви Из-за плеч прохладные руки Ложатся на веки твои. И догадаться не смея. Кто стоит за тобой. Ты видишь, что мрак мутнеет. Становится голубой. И шумен прозрачный воздух, И боль не коснется век, И звезды, синие звезды Плывут, озаряя снег. Смотри, в этом новом мире Такой огромный простор, Все выше, светлее, шире Привычных озер и гор. Пусть руки тонки и слабы, Опущенные, как плеть, — Там даже и ты смогла бы, Как прежде, во сне взлететь. Каменный ангел не тронет Крыло твоего плеча: Лети, не будет погони. Ты умираешь — ничья… 1935–1936 «Ночные птицы»