Страница 83 из 125
«Как смятенно жизнь глядит навстречу…»
Как смятенно жизнь глядит навстречу, Потому что детство за тобой Поднимает узенькие плечи, Поправляет бантик голубой. Потому что, в пестрые обложки Детских книг укладывая ложь. Наше счастье со столовой ложки Ты, зажмурясь, торопливо пьешь. И припомнив, как страницы пели: — Ночью все игрушки оживут, — Улетаешь снова из постели По ночам на несколько минут. — Чтоб, стучась в потухшие витрины — В ледяной непроходимый лес, — На бумаге глянцевитой стынуть Посреди покинутых чудес. И стыдясь, что у тебя короче Волосы, чем думал Андерсен, — На листках смешной и взрослый почерк Ты стряхнешь испуганно с колен. 1932ПАРАД ИГРУШЕК
В Нюренберге — парад игрушек. Из заветного склада фабрик Темной ночью в сияньи пушек Выплывает смешной кораблик. Плющ бежит по стенам коврами, В лебедином изгибе крыши. — Вот Щелкунчик идет за вами, Покоренные в сказке мыши. Он, как прежде, смешон и робок, Он — влюбленный и виноватый. Из картонных длинных коробок Салютуют ему солдаты. О, как звонки опять доспехи! Флаги вскинуты над толпою. И Щелкунчик грызет орехи С позолоченной скорлупою. Чтобы видеть парад игрушек — За туманною паутиной В небе детские стынут души, Как в сочельник перед витриной. И в раскрашенных пестрых толпах, В самой гуще живого роя. Убежавшего с книжной полки. Узнают своего героя. И простершая словно руки (Как когда-то под елкой дома) — После долгой земной разлуки Я близка ему и знакома. …………………………… Только дети вернулись поздно. Слишком много пустых скорлупок. И хрустят, рассыпаясь, звезды У спасительных белых шлюпок.СОЧЕЛЬНИК
Падали полки, дрожали двери, Площадь кружилась от урагана — В белый сочельник томились звери За занавескою балагана… Дули мартышки на голые лапы, Ждали вестей с четырех окраин, Клоуны ловко ловили шляпы, И на балкончике стыл хозяин. Публика нынче в домах за столами. За долгожданной рождественской снедью. Некому, некому, дети, с вами Выйти на площадь в гости к медведю. В розовых каплях угасли свечи. Елки теряли покорно сласти. Синие звезды газовой печи Падали жаром в резные ясли. А в балагане львица-калека. Тесно свернувшись под вой метели, Снова увидела сад Гагенбека И купола на дворцах Чинизелли. 1931ВИФЛЕЕМ
Каждый год в музее городском, Каждый год в одно и то же время, Вспыхивает свет под потолком За стеклом в картонном Вифлееме. Только серебристый часовщик, Что вытачивал дома и стадо, Видит улыбающийся лик В глубине за снежною оградой. В залах проверяют сторожа Все замки и засыпают поздно. — И тогда, беспомощно дрожа, Вспыхнут бертолетовые звезды. По аллеям, мимо тростника, Охрою покрытые верблюды Снова через годы и века Семенят за путеводным чудом. В городе угасли фонари. На деревьях стаяли огарки. И во сне доверчиво цари Выбирают лучшие подарки. И не зная, как доступна цель В этом доме, в этом переулке, Через настоящую метель Повторяют старые прогулки. И пускай на целые века По дороге снова заблудились, Потому что нет часовщика, И часы в домах остановились. Все стихи свои перелистав, В облачных горбах с земною кладью, Свой небесный драгоценный сплав Прикрывают бережно тетрадью. 1932ВЕСЕННЯЯ РАСПРОДАЖА
На учете: поэты и птицы. Спят всю зиму, укутаны ватой. Лишь весной подымает ресницы, Пробуждаясь, последний глашатай. В марте спрос на мечту необъятен. Делят город по спискам на части И уже раздают с голубятен В синих термосах песни и счастье. В полумраке земного гаража — Корабли, оснащенные раем… Люди, люди, у нас распродажа, Мы последние, мы вымираем. Насыщайтесь тоской поскорее, Разбирайте любовь по котомкам, Стройте замки-оранжереи Нашим бледным бескрылым потомкам. Чтобы дети узнали от взрослых, Что потеряно некогда ими, Видя птиц, что уже безголосы, И поэтов — глухонемыми… Ставьте радиоусилитель На скворешни и на костелы, И пусть водит по скверу учитель В чинных парах воскресные школы. Пусть, ломая границы тиража, Разлетаются наши сонеты… Души, души, у нас распродажа, Мы последние птицы-поэты. 1931 «Скит». II. 1934